* * * Градус оказался очень дисциплинированным и крайне осторожным типом. Даже сейчас, получив сообщение от своего босса, он каким-то неведомым образом почуял, откуда дует ветер, и первым делом отзвонился подельникам, что охраняли Алину, чтобы те держали ухо востро. Те, вроде бы приказу вняли, но разве это им поможет? Я теперь знаю адрес, где они прячут девушку, и с марионеткой из их предводителя без всяких проблем смогу войти туда. Не теряя времени, я оставил своих марионеток в машине, а сам поехал с одним только покойным помощником Хана. В перестрелке у особняка я потерял либо засветил почти весь свой автопарк, и эти два автомобиля остались у меня единственными, которые никто не мог разыскивать. Так что ими нужно было очень грамотно и осторожно распоряжаться, поскольку впереди у меня еще маячило длительное противостояние с неизвестными заказчиками, следы которых вели прямиком в Федеральную службу безопасности. И как мне их доставать, я пока с трудом представлял, но у меня еще было время на размышления. Эх… узнай я о том, кто за меня взялся еще в самом начале этой истории, то без раздумий бы свалил из страны, только б загранпаспортом в иллюминатор Москве помахал. Но теперь… теперь кое-что изменилось во мне. Я вдруг осознал, что могу бороться за себя, свою жизнь и свободу с кем угодно. Биться до последнего врага, литрами проливая чужую кровь и устилая дорогу трупами. Я твердо вознамерился обратно отвоевать свое мирное бытие, которого меня лишили, и никуда не побегу. Бежать нужно тем, кто пытается меня убить или использовать, потому что я скоро приду за ними. Сжимая кулаки в унисон своим воинственным мыслям, я даже не заметил, как начал терять контроль над даром. Он просто в какой-то момент сорвался, как спущенная пружина, и раскинул свои щупальца вокруг, подобно хищному спруту, пытаясь дотянуться хоть до кого-нибудь. Но слава богу, что на пустующей дороге не наблюдалось ни одного автомобиля, а то могло бы закончиться и аварией. Заставив волевым усилием туманные отростки втянуться внутрь моего тела, я остро пожалел, что не прихватил из второй машины хотя бы одну махонькую баночку Колы. Ее колючие пузырьки и приторная сладость отчего-то прекрасно помогали успокаивать разбушевавшуюся Силу. Надо вообще взять за правило, носить с собой про запас несколько банок, на случай чрезвычайных происшествий, а то мало ли в какую ситуацию я могу из-за этого попасть… Ехали мы достаточно долго, и маршрут наш пролегал аккурат через половину столицы прямо в Дзержинский, где телефон Алины последний раз и засветился в сети. Там мы еще некоторое время прыгали по ямам донельзя разбитых дорог, пока не подъехали к абсолютно безликому серому домику, который увидь, и даже глаз не зацепится. Находился он почти в двух километрах от тех координат, что дал мне Дамир, так что без Градуса я бы этот сарай в жизни б не отыскал. Марионетка, подчиняясь моим мысленным приказам, заглушил мотор и вышел из автомобиля под мелкий моросящий дождик, что оседал на одежде водяной пылью, будто брызги из пульверизатора. Подойдя к калитке, покойник замкнул два торчащих из забора проводка, что заменяли здесь звонок и стал ждать. Лично я ничего не услышал, но из-за калитки тот час же донеслись чьи-то гулкие шаги, под которыми надрывно заскрипели деревянные ступеньки. — Кто?! — Хер в пальто! Открывай, Жома. — Градус, ты чтоль? — Я бы удивился, если б ты не узнал. Резче давай воротину отпирай! Звякнула цепочка, щелкнул массивный металлический засов, и калитка отварилась, явив нашим с Градусом взорам невысокого, но очень коренастого мужичка, который со своими переломанными ушами походил на заядлого борца-вольника. — О, а это кто с тобой?! — Жома успел напоследок только лишь удивиться, потому что Сила почти мгновенно остановила ему сердце. В следующую секунду он уже поднялся с земли моей послушной марионеткой. Теперь мы втроем вошли внутрь. Мертвецы впереди, а позади я. Во избежание ненужных сюрпризов, так сказать. Минуя небольшую прихожую, мы попали в комнату, где из всей обстановки были только телевизор, какой-то захламленный сервант времен двадцатого съезда ЦК КПСС, стол и диван, на котором недовольно насупившись сидели еще двое человек. Эта парочка умерла даже раньше, чем успела повернуть в нашу сторону головы. Я умертвил их, примерно, с пяти метров, чувствуя, что у этого расстояния еще большой запас. Я вполне могу убить человека и с десяти, как минимум, а то и еще пара-тройка метров в запасе останется. Похитители почти синхронно обмякли в кресле, а я даже некоторое время колебался, стоит ли их вообще поднимать. В итоге решил, что стоит, потому что я сейчас как никогда нуждался в своих преданных легионерах. А набирать свое воинство кроме как из уголовников, мне больше не из кого. По крайней мере, совесть не позволяет. Короткий всплеск Силы, бьющее по восприятию ощущение мерзости и отвращения, испытываемое возвращенными с того света мертвецами, и мой маленький отряд пополнился еще двумя преданными исполнителями. Присев на диван, я потер покрасневшие от усталости глаза и осмотрел выстроившихся передо мной в подобие шеренги марионеток. В памяти каждого я тщательно покопался и узнал, что охраняли Алину только они, и никто больше. Ничего дурного ей не делали, как собственно и ни чего хорошего. Кормили три раза в день, водили в туалет по просьбам, через день водили в душ, который тут был в подвальчике. На их огромное счастье, никакого насилия над девушкой никто не совершил, потому что иначе… моя фантазия пасует, что бы я тогда сделал, но уж я б чего-нибудь придумал, будьте уверены. Как минимум, сжег бы каждого здесь на медленном огне, невзирая даже ни на какие последствия для себя самого. Убедившись, что с девушкой тут обходились пусть и не дружелюбно, но вполне вежливо и нейтрально, я успокоился. А потом я вдруг понял, что не хочу показываться Алине на глаза. Не сейчас, не здесь, не в этой обстановке, и не после той заварушки, в которой я недавно побывал. Просто, боюсь, она не признает во мне того импозантного мужчину, который водил ее на свидание. Во мне нынешнем не осталось ни следа от былого лоска — черты лица заострились, щеки впали, отросшие волосы скоро начнут уже лезть в глаза. Изменился даже мой взгляд, став пронзительным и колючим, изменились движения, приобретшие дерганую нервозность, да и весь мой внешний вид стал какими-то хищными, прибавляя моей некогда лощеной наружности десяток лет, приближая к моему истинному возрасту. Зачем молодой девчонке видеть меня таким? Да, собственно, незачем. Мне бы еще придумать что-нибудь, чтоб обезопасить ее от дальнейших поползновений с чьей-либо стороны, и было б совсем прекрасно. Но как? Приняв окончательное решение не показываться брюнетке на глаза, я задумался, как же мне быть дальше, как поступить? Размышлял я до самого утра, пока в моей голове не воцарился полный хаос. Хлопотная сегодня была ночка, как ни посмотри, богатая на события и впечатления, а я тут еще сижу и занимаюсь мозговым штурмом, напрягая свое бедное серое вещество до звона в ушах. В итоге просто махнув на все рукой, я сказал себе, что самый очевидный вариант и есть самый верный, взял телефон и по памяти набрал номер Виктории. Она сперва долго не отвечала, и я уже стал бояться, что она еще спит, но девушка все же взяла трубку. — Слушаю. Приятный голос… но уже уставший, хотя день только начался. Видимо, у нее тоже хватает своих забот, а я ей тут еще подкидывать собрался. Стыдно, товарищ Секирин, стыдно, но и бросить Алину на произвол судьбы я тоже не могу. — Вика, привет. — Сергей?! Боже, как я давно тебя не слышала! Как твои дела, дорогой? Дорогой, надо же. И правда соскучилась, ведь этим словом она меня не называла даже тогда, когда мы были с ней в отношениях. В промороженной душе сразу как-то немного потеплело. — Да нормально, вроде пока живой. — Сказано это было вполне буднично, так что если не знать о моих злоключениях последнего месяца, то можно подумать, что за этой фразой ничего и не стоит. — Извини, что беспокою, Вик, и прости, что сразу о делах, но у меня к тебе очень щекотливая просьба, ты выслушаешь? — Конечно, Серёж, — она сразу посерьезнела, — я помогу, чем смогу. — Э, нет, ты сперва выслушай, а потом уже скажешь, будешь помогать или нет. — И о чем же это ты таком необычном хочешь меня попросить? — Я как наяву увидел ее вопросительно приподнимающиеся брови. — Вика, нужно присмотреть за одной девушкой, которая попала в нехорошую ситуацию из-за меня. А я сейчас… как бы тебе сказать… сам в очень подвешенном состоянии. В общем, не могу обеспечить ее безопасность должным образом. Понимаю, звучит это весьма странно, но у меня нет особого выбора. И если ты откажешься, я все пойму, не обижусь. Сперва в трубке царило долгое молчание, в течение которого я даже приблизительно не мог понять, в каком направлении движутся ее мысли, но потом Стрельцова переспросила похолодевшим на несколько градусов тоном: — Девушке? Мать честная! Это ревность, или я схожу с ума? Да нет, не может быть. Наверняка мне просто показалось, ведь никто же не станет устраивать сцены тому, с кем расстался уже давно, особенно если эта «никто» сама уже давно помолвлена. Кстати, нужно будет как-нибудь узнать ненавязчиво, что там со свадьбой. Оценил ли по достоинству Арслан мое маленькое импровизированное представление? — Девушке-девушке, Вика. Ты все верно расслышала. Так что, возьмешься побыть некоторое время нянькой? — Хорошо, когда ты ее мне привезешь? — Стрельцова согласилась настолько быстро, что я даже на несколько секунд замешкался с ответом. — Э-э-м-м… да хоть сейчас. Ты только скажи куда. — Вези ко мне на квартиру, я сегодня останусь дома, раз уж такое дело. — Спасибо, Вик. Только ее привезу не я. — Как? А кто тогда? — В голосе Виктории мне послышались нотки сожаления и растерянности, будто она уже настроилась на нашу встречу. — Доверенный человек. — Коротко ответил я, не став углубляться ни в какие подробности. — Хм… ну ладно, тогда жду. — Пока. И еще раз спасибо, Вик, ты очень меня выручила. — До свидания, Серёж. И положила трубку. Обиделась что ли? Непонятно… я-то и вблизи, читая женские эмоции, не всегда могу понять, что там у них в головах происходит, а уж так, по телефону, нечего даже и пытаться. Развалившись на засаленном диване, я отправил двоих марионеток будить Алину. Если ее не заводить в комнату, а сразу повести с лестницы на выход, то она меня даже и не увидит из-за высоких подлокотников и поднятой спинки. Мертвецы поднялись на второй этаж и вежливо постучали в дверь. Услышав какой-то сдавленный писк, который можно было интерпретировать как разрешение войти, они отперли все тяжелые шпингалеты, на которые запиралась комната, и через пару секунд уже стояли внутри перед похищенной девушкой. — Алина, доброе утро, — роль парламентёра досталась Градусу, потому что он был ей незнаком и не должен, по идее, вызывать у брюнетки никаких негативных реакций, в отличие от надсмотрщиков. — Позвольте принести вам извинения за все доставленные неудобства. Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к своему вынужденному заключению. Я могу только заверить, что это было сделано исключительно для вашей безопасности. — Ч… что? — До сих пор не вставшая с простенькой деревянной кровати, девушка сонно потирала глаза. Она явно была шокирована, услышав такой спич, и усиленно сейчас ломала голову, все ли она расслышала правильно. Судя по всему, за эти недели она передумала множество самых ужасных мыслей, предполагая, что ее схватили в лучшем случае, чтобы продать в рабство, в худшем, чтоб пустить на органы. И такое учтивое обращение совсем не укладывалось в общую картину положения, которую она нарисовала себе. — Приносим извинения за все неудобства, — терпеливо повторил мертвец, не дождавшись реакции на свою реплику, — возьмите ваш телефон. Вы можете теперь звонитькуда и кому захотите. Сожалею, что не могли отдать его раньше. — Э-э-эм… спасибо. А можно я просто пойду, а? Хех. А она шустрая, ничего не скажешь! Несколько недель просидела непонятно где, непонятно с кем, и при первой же возможности пытается прощупать почву. Молодец, девочка. — Алина, вы не совсем понимаете грозящей вам опасности. Если хотите, я мог бы напомнить о тех людях, что пытались напасть на вас с Сергеем месяц назад. — Не надо, я помню. — Девушка нервным движением убрала челку с лица и поглубже зарылась в колючее шерстяное одеяло, которым была укрыта, будто оно могло как-то ее защитить. — Это хорошо, что вы помните. — Кивнул Градус. — Сейчас обстановка заметно улучшилась, но она все еще остается далекой от идеальной. Позволите сопроводить вас в более комфортабельное убежище? Каждую фразу и жест мне приходилось самолично вкладывать в марионетку, потому что он при жизни на подобный слог способен не был. Слишком грубый, слишком жесткий, слишком рациональный. Да и много всяких иных «слишком». Я вынужден был контролировать его «от» и «до», чтобы он не сорвался на привычный ему «базар» и ненароком не напугал и без того накрутившую себя за время длительной изоляции девушку. — Убежище?! Опять?! — Брюнетка обреченно опустила руки и тоскливо посмотрела на Градуса, который, несмотря на подчеркнутую вежливость, отбивал своим видом любое желание ему перечить. — Вам оно понравится, я обещаю. — А откуда мне знать, что вы не пытаетесь меня куда-нибудь увезти? — Девушка подозрительно сощурила глаза и огляделась, словно ожидала, что в этой комнате вдруг появятся пути к отступлению, которые она не заметила ранее. — Ниоткуда, Алина. Просто вы поймите, захоти мы вас куда-либо увезти, мы вполне могли бы сделать это насильно. Брюнетка помолчала, оценивая справедливость этих слов, и, в конце концов, просто кивнула. — Действительно. Можно тогда еще один вопрос? — Конечно. — А Сергей знает об этом всем? — Он, скажем, так, узнал не сразу. Но зато этот — выделил он интонацией слово, — ваш переезд целиком его инициатива.