Аманда чувствовала, что чем дольше она говорит о цыплятах, тем выше и выше поднимается ее голос. Она улыбнулась и Нэнси, приостановившейся в ответ на ее немую мольбу о помощи, и судьям. Кажется, она все говорит правильно. Но что-то непохоже, чтобы Нэнси была особенно довольна. Скорее, кажется, свекровь в ужасе. Но что еще Аманда может им сказать? – Цыплята, которых мы подаем нашим клиентам, столь же совершенны, как и много лет назад. Нэнси отвернулась и пошла дальше – скорее всего, боялась, что разговор снова зайдет о лепешках. Но Тони Рассел к своему обычному столику за ней не пошел, а, опершись на палку, остановился послушать Аманду. – Как и много лет назад, говоришь? Клянусь, несколько лет назад вы что-то поменяли. У курицы вашей совершенно другой вкус стал, я в этом уверен. Гас все еще накрывал столик, за которым всегда сидели Расселы, и все семейство волей-неволей застряло перед камерами, оказавшись свидетелями этого неприятного разговора. Жена Тони дернула его за полу пиджака: – Тони, оставь Аманду в покое. Тебе в последнее время кажется, что теперь все изменилось. Что тебе ни подай – у всего вкус другой. – А я говорю, цыплята теперь не те. Мне ли не знать – я сюда с детства хожу! Как Фрэнка не стало, здесь все пошло по-другому. Говорю вам, они рецепт поменяли. Нэнси, стоявшая в стороне, не оборачиваясь, бросила ему через плечо: – Нет никакого рецепта, Тони. Просто старый добрый традиционный цыпленок. Как готовили, так и готовим. Даже смесь специй, которую Фрэнк сам сделал, долго после него использовали. Гас резко поднял голову. Его неожиданное движение приковало к нему взгляд Аманды. – Но… – начал он, и, заметив камеру, вернулся к приборам на столе Расселов. – Ничего-ничего. Это я так… – пробормотал он. Оказывается, и сын нервничает. А она-то и не подозревала. Кажется, кроме нее, никто не обратил на Гаса внимания. – Нам просто всем не хватает обоих Фрэнков, и младшего, и старшего, – сказала жена Тони и слегка подтолкнула мужа к их местам. – Ничего не поделаешь, времена меняются. – А я говорю, курица у них теперь другая, – продолжал ворчать Тони, уже направляясь к своему столику. – И камер здесь тоже отродясь не бывало. – Нэнси, кабы могла, я бы его дома оставила, – не сдержавшись, рассмеялась миссис Рассел. Нэнси, которая теперь стояла у столика и отодвигала их стулья, улыбнулась: – Только не в пятницу. Вас разыскивать придется, если вас в пятницу здесь не окажется. Домой к вам ехать. Аманда вдруг поняла: это ее шанс ускользнуть. – Тони, что вы будете пить? – Она вскочила с места и уже на ходу кивнула Джеймсу и Кэри. – Простите, постоянные посетители ждать не могут. И убежала от всех вопросов о том, что замороженное и что из полуфабрикатов. Хотя палец Кэри и так по всему меню проехал. Одни десерты остались. Люди ждут от них хоть какого-то разнообразия. Но одному маленькому ресторану иметь большое меню без посторонней помощи не под силу. Если лепешки покупать полуфабрикатами, их можно на стол полную корзинку подавать, а не класть по одному кусочку на тарелку с цыпленком. С точки зрения бизнеса, про лепешки они с Нэнси отличное решение приняли. А вот с точки зрения телевидения – наверное, не очень… Почему их вообще это волнует? Она видела все три сезона «Кулинарных войн», ни одного выпуска не пропустила. Они ни разу никого ни про какие замороженные полуфабрикаты не спрашивали, хотя ясно было, что некоторые рестораны их использовали. Чистить и резать все овощи у себя на кухне просто-напросто невыгодно. А тем, чьи рестораны не на побережье, вообще, что ли, прикажут креветки и морепродукты из меню убрать? Им-то свежих взять негде. Так с чего бы судьи на нее и на «Фрэнни» за это обрушились? Цыплят-то они сами жарят и мороженую птицу никогда не используют. Теперь Аманда всячески избегала камер или, по крайней мере, старалась не подкинуть «Войнам» ничего интересного. Она принялась постоянно быстро-быстро перемещаться по залу. Рассаживала людей, разносила из бара напитки, обслуживала столики. Хорошо, что народу полно и свободные руки всюду нужны. Надо было им рассказать про пекарню, где они свои лепешки заказывают, наговорить побольше, как «Фрэнни» еще и соседние мелкие бизнесы поддерживает. Но десерты и выпечку они в той пекарне не заказывают. Черт побери! Кто вообще может все идеально по правилам делать? Или лучше было соврать? Они же лепешки раньше сами от начала до конца делали. Могут и снова начать. Можно было сказать про сотрудничество ресторанов с поставщиками. Или вообще увильнуть от вопроса. Или настоять, чтоб они с Нэнси поговорили. Или притвориться, что она подавилась кубиком льда и умерла у них на глазах. Когда все наконец разошлись, Аманда падала с ног от усталости. Все в их команде сникли, притихли, и вчерашнее праздничное настроение сменилось вялой апатией. Завтра утром предстоит дегустация цыплят. Потом объявление победителя, а там и конец «Войнам». Аманда хотела поговорить с Нэнси, загладить, исправить свои оплошности и ошибки, извиниться за лепешки и за Касвеловых цыплят и вообще что угодно сделать, лишь бы Нэнси больше на нее не сердилась. Но свекровь ее избегает, а самой подойти к ней, отвести в сторонку и сказать: «Давай поговорим», невозможно, потому что Сабрина со своей командой все еще торчит в ресторане. Расселась на столе. Платье – короче не бывает, шпильки туфель – выше не придумаешь. Туфли сняла, сидит, качает туфлю на пальце. Как ей только удается открыть ноги до предела, а вульгарной все равно не казаться? Аманда яростно возила по пестрому ковру пылесос, когда Сабрина поймала ее за руку. – Ну что, мороженые лепешки? – сказала она нахмурившись. – Здорово они вас подловили? Аманда раздраженно пихнула к ведущей щетку пылесоса. Та засмеялась и подняла ноги, давая Аманде вычистить под столом. – Полуфабрикаты всюду используют, – отрезала Аманда. – С чего из-за этого такой шум поднимать? – Так его Мэй подняла. Подала им лепешки со свежим медом – мед тоже ваш, местный. Сказала, лепешки – это такая же традиция, как и цыплята. Аманда не помнила, чтобы Мэй хоть словом когда-нибудь обмолвилась о лепешках – они в «Мими» ничем от любых других никогда не отличались. И меда никакого особенного тоже не помнила. – Нет у лепешек никакого особенного рецепта. На лепешки вообще всего пара рецептов существует. У кого-то они лучше получаются, у кого-то хуже, но делают их все одинаково. – А Мэй говорила, это не так. И Кэри и Джеймсу чуть не на пальцах объяснила, что ваши-то замороженные. Они свои тоже замораживают! Раз в неделю заготавливают – и в морозилку кладут. Мы тоже раньше так делали. Мороженые даже лучше выпекаются. Нелепость какая-то! – Я в этом ничего не понимаю… Но Кэри Кэтлин особенно оценила, что все, что подают в «Мими», пусть это всего три блюда, они сами от начала до конца делают. Ну и пироги, конечно. Повторяла все время, как важно на чем-то специализироваться. Она твою мать спросила, что происходит, когда заготовленные на вечер продукты кончаются, и Барбара сказала: «Мы тогда закрываемся». И Кэри ужасно смеялась. Сказала, что это высший класс. Фрэнки, пылесосившая вторым пылесосом там, где Гас уже поднял стулья на столы, обеспокоенно остановилась: – Мам, значит, мы проиграем? – Но во «Фрэнни» вон сколько блюд, а не четыре-пять, как в «Мими», – рассердился Гас. – Может, мы и не все сами готовим, но больше, чем они, – это точно. Мясной рулет, картофельное пюре, соусы, капусту под майонезом, все блюда из курицы, стейк с грибами, суп: когда суп бывает – у нас трем поварам продохнуть некогда. Это несправедливо! Сабрина пожала плечами – ее изящные плечи в изящном платье раздражали Аманду ничуть не меньше, чем то, что она говорила. – Справедливость тут ни при чем. В «Кулинарных войнах» не все играют по-честному. Сто тысяч долларов – большие деньги. Твоя тетка хочет выиграть, только и всего. – Но мы тоже хотим выиграть, – запротестовала Фрэнки. Сабрина хихикнула: – Это Мэй посоветовала им тебя расспросить про заморозки. Сказала, ты даже под страхом смерти врать не умеешь. – Мне ни о чем врать не нужно, – горячо возразила Аманда, хотя в душе жалела, что не врала сегодня весь вечер. – Как мы делаем наши лепешки – сейчас для «Фрэнни» единственно правильное решение. А Мэй просто дура! Она бы соврала, если бы захотела. Или если бы соображала быстрее. Она слушала, как Гас объясняет Сабрине, что сколько стоит, приход и расход ресторана и почему в их бизнесе не обойтись без мороженых полуфабрикатов. Оказывается, он знает обо всем этом куда больше, чем сама Аманда. И Фрэнки тоже с жаром защищает «Франни». Удивительно! Но почему, кроме удивления, она ничего не испытывает? Почему детьми не гордится? Разве это правильно? Наверное, она просто так устала, что ей уже ни до чего нет дела. Зато «Фрэнни» теперь, видно, и без нее вполне обойдется. – Гас, я все понимаю, – перебила Гаса Сабрина. – Но судья-то не я. Сейчас перед судьями Мэй в выигрышном положении. Она – королева всего подлинного, домашней кухни и тому подобного. Даже если ее «подлинное» и «домашнее» ничем по вкусу не лучше. А посмотрели бы вы на ее детишек. Они словно родились для камеры. Будьте уверены, Мэй по всем статьям к завтрашнему дню подготовилась и ковровую дорожку к пьедесталу себе раскатала. Аманду передернуло. – Посмотрим, что получится, когда судьи завтра цыплят сравнят, – уверенно заявил Гас. Нэнси выглянула из кухни, но увидела Сабрину и тут же скрылась, закрыв за собой дверь. По крайней мере, хоть в этом свекровь с ней заодно. Саму Аманду от ведущей уже тошнит. – Пойду посмотрю, может, бабушке надо помочь на завтра что-нибудь подготовить. Ничего, если меня завтра на съемке не будет? – Гас вопросительно посмотрел на Сабрину. – Не страшно. Завтра нам нужны только твоя мама и Нэнси. А ты приходи на объявление победителей. Гас поднял последний стул и пробормотал: – Все будет в порядке. Сабрина соскользнула со стола, взяла с барьера между отсеками Амандин телефон и протянула его Гасу экраном вверх: – Не забудь телефон! Кажется, там сообщение. Ой, кажется, это не твой! Вроде бы твоей мамы. Она хотела было передать телефон Аманде, но Гас уже держал его в руках и смотрел на экран: – Мам, извини, я случайно… – Лицо у него залило краской. Аманда едва не вырвала телефон у сына. Что там? Нэнси ее ругает? Или мириться согласна? Нет… Это Энди. Жаль, вчера вечером так неудачно обернулось. Как у вас прошел вечер? Мы все с ног сбились. Можно тебя пригласить выпить стаканчик? Аманда посмотрела вслед Гасу. Успел он прочитать сообщение? Он видел: что-то пришло, и видел, от кого, – это точно. Но, может, не прочитал. Может, только на экран посмотрел и сразу отдал? ее одолело нехорошее предчувствие: что-то сын слишком съежился, что-то больно торопится скрыться в кухне. После Фрэнка у нее никого не было – никого и быть не могло. Фрэнк – ее единственная любовь, а если они и ругались под конец, в последний год перед его смертью, то Гасу об этом знать вовсе не обязательно. А как бы их жизнь сложилась, если бы он не погиб? Теперь-то ей хочется верить, что она бы во всем в конце концов разобралась, поняла бы то, что знает сейчас: главное в ее жизни – «Фрэнни». Но тогда она задыхалась, чувствовала себя загнанной в угол. Правда, на нее и сейчас, случается, похожие чувства накатывают. Но больше она старых ошибок не повторит. «Кулинарные войны» – это ее затея, и ничто и никто не помешает ей сделать все для победы. И уж тем более не первый встречный мужик, который думает, что он может и ее прошлое разрушить, и ее саму по первому свистку заполучить. Она дернулась было догнать сына, схватить его, объяснить ему, что никогда никого, кроме его отца, не любила и любить не будет. Нет, лучше не надо: если он сообщение не прочитал, она только хуже сделает. Аманда представила себе свой ответ: – Нет, ты не можешь меня НИКУДА пригласить. Ни сейчас, ни потом. Причин этому – миллион. – Так, ерунда. Можно не отвечать, – проговорила она вслух, на всякий случай нарочно погромче, чтобы Гас услышал. И вдруг увидела перед собой чрезвычайно заинтересованные лица Сабрины и Фрэнки. Ведущая «Кулинарных войн» изображала из себя этакую подружку. ей бы только из Аманды для шоу каких-нибудь жареных фактов вытянуть, а на детей ей плевать. Но на Аманду ничто не действует так отрезвляюще – отрезвляюще во всех смыслах слова, как присутствие сына и дочки. Наверное, вчера вечером она оступилась. Но такое случилось с ней в первый и в последний раз. А с тем, кто одной рукой помогает Мэй разрушать ее «Фрэнни», а другой пишет ей эсэмэски, она и подавно ничего общего иметь не будет. – Я с этим потом разберусь, – словно бы невзначай обронила она и сунула телефон в карман. Или никогда разбираться не стану. «Никогда» звучит еще лучше, чем «потом». Гас исчез в кухне. Аманда хотела пойти к нему, но оставить Фрэнки с Сабриной не рискнула. Да и вообще, Сабрину давно пора выпроводить. Она кончила пылесосить и прошлась еще раз там, где осталась грязь после Фрэнки, которая уже пошла относить в машину их вещи.