Нэнси кивнула. – Мам, мы не знали, что Мэй про тебя наговорила. Если б я знал, я бы сразу… Я бы им еще вчера рецепт показал. Аманда недоуменно переводила взгляд с сына на свекровь и обратно: – Ничего не понимаю. – Я не знала, что рецепт здесь, – объяснила Нэнси. – О нем только Гасу было известно. Гас грустно улыбнулся: – Мне дедушка его показал. Очень давно. – Ладно. Прочти скорей, что там на обороте. – Нэнси ткнула пальцем в листок. – Гас этого тоже не видел. Аманда медленно взяла страничку и прочитала вслух: Фрэнни, желаю тебе успеха с «Цыплятами Фрэнни». По-моему, твой муж ни на что не годится, но и с ним тоже желаю тебе счастья. О деньгах, которые я тебе одолжила, не беспокойся. Только ему о них говорить не надо. И деньги, и ресторан твои. Он, как все мужики, захочет там всем распоряжаться. Но он в делах ничего не смыслит. Разбирайтесь с ним во всем без меня – я с ним общего языка не найду. Мими Внизу, другим почерком, таким же, как слова под рецептом, было написано: Долг Мими – $1,400. 29 октября 1889 Больше на листке ничего не было. Но теперь Аманда уверена на все сто процентов: рецепт написан самой Мими. А еще ей ясно другое. И это совершенно невозможное «другое» переворачивает все с ног на голову. Оно и есть разгадка их давней вражды. – Мими одолжила Фрэнни денег. Сумасшедшей она не была. А потом Фрэнни умерла. Понимаете? Раньше Мими. – Главное, Мими поделилась с Фрэнни своим рецептом. Сама его ей дала, – перебила ее Нэнси. – Вот и покажи его Сабрине. И все проблемы сразу решатся. И никто больше тебя ни в чем подозревать не станет. Аманда вертела листок в руках. – Ну и что? Что это меняет? Почему наши цыплята раньше были другого вкуса, а теперь вдруг стали такие же, как в «Мими»? – Потому что я про рецепт не знала, – объяснила Нэнси. – Когда Фрэнк – мой Фрэнк – погиб, осталась огромная банка со специями. Что там намешано, я не знала, ни про состав, ни о пропорциях. Бросала в муку на глаз, сколько придется. Потом и смесь со специями кончилась. Новую сделать я не могла. Про мускатный орех догадалась, но про остальное никакого понятия не имела. То одно пробовала, то другое, и всегда невпопад. Однажды корицу добавила, в другой раз сухой укроп. Курицу с укропом в рот было взять невозможно. Потому и вкус все время был разный. Все это дела особенно не проясняло. – Но где?.. – В пятницу, помнишь, тебя судьи сначала про лепешки спросили, а ты потом им говорила, что цыплята у нас всегда одинаковые, и Тони Рассел перед камерой разворчался, что вкус теперь стал не тот. Гас тогда оказался рядом. Он стал шутить, что Тони рецепт никогда не найдет. а я и догадалась, что Гасу про рецепт известно. – Да кто же знал, что у бабушки нет рецепта? – принялся оправдываться Гас. – Я думал, он для нее как таблица умножения. А как я понял, сразу ей показал, и по нему мы вместе приготовили цыплят на субботнюю дегустацию. – Так и получилось, что цыплята в субботу были не такие, как раньше, – добавила Нэнси. – Мой Фрэнк по старинному рецепту готовил. С тех пор как Фрэнни умерла, им здесь все время пользовались. А Фрэнк, царство ему небесное, любил надо мной подшутить. Решил, что ребенку секреты доверить можно, а мне нельзя. Да и не думал он, что с ним может что-то случиться. Думал, вечно жить будет. Получается, рецепт все время у них оставался. Аманда не сводила глаз с листка бумаги. – И что, когда вы с Гасом цыплят на субботу жарили, думали, разницы никто не заметит? – Я думала, это рецепт самой Фрэнни. Пока готовили, я на другую сторону даже не посмотрела. А потом уже поздно было. А может, и не подумала. В конце концов, одни жареные цыплята или другие – какая, в сущности, разница? Да и потом, я с этими специями и маринадом столько лет химичила, а заметил один Тони Рассел. – Нэнси вздохнула. – «Войны» твои здесь не для того, чтобы лучшую курицу выбрать – они здесь, чтоб наши раны расковырять и выставить всем на потеху. Надо было мне, старой, сразу про это подумать, а я только на руку им сыграла. Ты уж меня прости. Гас смотрел то на бабушку, то на маму, и лицо у него постепенно все больше вытягивалось. – Но мы же все равно можем Сабрине рецепт показать? И тете Мэй. И вообще всем. Сабрина-то всем говорила, что, наверное, его мама в «Мими» украла. Вот мы всем доказательство и предъявим, что мама не виновата. – Мне кажется, мой милый, дело гораздо сложнее. – Аманда осторожно положила листок на стол и показала на последнюю строчку. «Долг Мими – $1,400. 29 октября 1889». Гас спросил: – Думаешь, Фрэнни долг Мими не отдала? – Думаю, не отдала. Думаю, как раз с этого все и началось. Думаю, Мими поделилась с Фрэнни своим рецептом. Наверное, это был семейный рецепт, и она решила, что, раз рецепт семейный, значит, пусть он будет у них обеих. Потом оба ресторанчика существовали в городе бок о бок. Поездов много, на шахте и на фабрике народу не счесть – посетителей и у Фрэнни, и у Мими было хоть отбавляй. И никакой вражды между ними не было. а история про враждующих сестер – это все сказки. А когда Фрэнни умерла, все пошло наперекосяк. Кто теперь должен был долг отдавать? Ее муж? Может, Мими его так не любила, что и говорить ему про долг не стала. Или из гордости не захотела. Потом умерла Мими. Она ведь тоже умерла молодой. А потом, поколение за поколением, семья Фрэнни богатела, а семья Мими беднела. Вот вам и вся история. Поколение за поколением – сначала дочери Мими, за ней бабушка Барбары, мать Барбары, а там и сама Барбара – сидя по уши в долгах и едва сводя концы с концами, таили обиду, винили потомков Фрэнни, банк и весь Меринак. Когда Аманда была маленькая, а Барбара только начала хозяйничать в «Мими», в их городке всем заправлял клан Погочиелло. Все это происходило на глазах у Нэнси. Нэнси обо всем знала еще до того, как начались их нынешние склоки, до дегустации цыплят, до того, как Мэй обвинила Аманду в краже, а она, Аманда, на весь мир рассказала о доме Барбары. Нэнси все знала, а ей не сказала. Никому ничего не сказала. – Надо было мне раньше тебе рассказать, – потупилась Нэнси. – Как только я листок с рецептом перевернула, меня совсем совесть замучила, честное слово. Но уж больно мне не хотелось верить, что они с долгом не расплатились. Хотелось верить, что деньги отдали, что весь раздор идет из «Мими», что Барбара без всяких оснований злится. – Она тяжело вздохнула. – А хуже всего, что мой Фрэнк про долг наверняка знал. Или хотя бы догадывался. Аманда от комментариев воздержалась. Нэнси и так несладко. Бывает, тебя люди обманывают, а бывает, ты сам себя обманываешь. Неизвестно, от чего труднее. Она подошла к свекрови и обхватила ее за плечи. Гас оторопело смотрел на них обеих: – Получается… Получается, дед с отцом знали и молчали. Тысяча четыреста долларов! Сейчас-то это не слишком много, но тогда… Это же была целая куча денег! Вы вправду думаете, они знали, что Фрэнни начала с помощью Мими, и ничего никогда не предприняли? Нэнси понуро ответила: – Не хочется этому верить, но ничего не поделаешь – верю. – Послушай, что им было известно, мы никогда не узнаем, – мягко возразила Аманда. – Мне только одно ясно: после «Кулинарных войн» на каждого из нас легла какая-то тень, у каждого какая-то червоточина обнаружилась. У каждого? а Мэй? Как всегда исключение? Но тут Аманда вспомнила лицо сестры, когда во время их скандала у матери во дворе сестра увидела Джея. Аманда прижала к себе и Нэнси, и Гаса и прошептала сыну: – Кроме тебя, сынок. Только у тебя одного нет никаких секретов. Ответить Гас не успел – Нэнси его перебила: – Я всем этим сыта по горло. – Она протянула Аманде листок Мими. – Бери, он твой – тебе и решать, что с ним теперь делать. Мэй Весь дом за день не вычистишь, особенно если половина твоих помощников после полудня уйдет на работу. Мэй и Сабрина эту проблему решили так: надо сосредоточиться на какой-то одной комнате. Гостиная, или, как Мэй с матерью всегда ее называли, задняя комната, подходила для шоу лучше всего. Здесь родились щенки, здесь зрители хотели увидеть магические перемены. Вокруг Мэй все, кто только мог, мыли полы, окна и стены. Сама она по всему дому собрала более или менее приличную мебель, даже вместе с Кеннетом, Джеем и Патриком притащила диван из кофейни. В школьные годы они с Кеннетом, попивая где-нибудь за углом пивко и покуривая сигаретку, катались бы от смеха, если б увидели, как четверо силачей пыхтят и ковыляют по улице с этаким мастодонтом. Диван потом обратно придется переносить, но тот, что у Барбары, свой век давно отжил, а без дивана не обойтись – Сабрина планирует сегодня же отснять убранную и благоустроенную комнату. Пока, следуя указанию ведущей, Мэй раскладывала на газоне перед домом все, что потребуется в гостиной, Джей уговорил сынишку и дочку поехать с Джессой в мотель искупаться там в бассейне и поспать. В пустой гостиной камеры тщательно установили так, чтобы остатки мусора не попали в кадр. Туда Фрэнки, Кеннет и Энди вносили предмет за предметом. Мэй ими руководила и при этом подробно объясняла зрителям на Фейсбуке, как выбирает для каждого предмета нужное место. – Здесь нет и не может быть никаких дизайнерских решений, все зависит от того, как будут использовать комнату Барбара, Эйда и Пэтчес со щенками, – проговорила Мэй в камеру и положила на журнальный столик маленькую корзинку с пультом для телевизора и свежие номера популярных журналов People и Us Weekly для Эйды. – Это дом Барбары и Эйды, и у них здесь должно быть все, что нужно им и что любят они, а не то, что нравится мне или вам. Пауза. В хорошем шоу в прямом эфире нельзя допускать незаконченных предложений и ни в коем случае нельзя тарабанить. Иначе зритель все пропустит мимо ушей. Мэй выждала секунду и продолжила: – Комната – это не декорация для съемок. Ее устройство зависит от того, что здесь происходит в повседневной жизни. Вот здесь, например, будет место для щенков, здесь они будут играть. Поэтому тут лучше обойтись без ковра, и мы постелили резиновые коврики, а сверху положили газеты. А здесь диван и кресла для мамы и двоюродной бабушки Эйды. Здесь они смогут посидеть и поболтать с гостями. Раньше комната не была разделена на зоны, и маме убирать за щенками было трудно. Теперь, когда это сделано, проблема исчезнет сама собой. Мэй широко улыбнулась. Пока все идет нормально. Следующую часть она проигрывала в голове с тех пор, как выяснилось, что Сабрина хочет снимать эпизод про уборку. «Блестящий дом», и особенно Лолли, научил ее тому, как важно закончить на правильной ноте. Сейчас настало время сказать то, что для Мэй значит особенно много. Сабрина махнула рукой: – Перейди к дивану, сядь, прими какую-нибудь интересную позу. Мэй послушалась и заговорила: – Нет никаких сомнений, проблем, из-за которых щенки жили у мамы в такой грязи, множество. Мама эти проблемы решает и обязательно решит. Состояние нашего дома – это отражение нашего внутреннего состояния. Если гармония между ними нарушена, значит, настало время перемен. Чем мама становится старше, тем лучше понимает, что именно ей по-настоящему важно. И ей необходимо, чтобы и ее дом стал воплощением этих ценностей. Потому-то жизнь здесь теперь обязательно пойдет по-новому. Мэй наклонилась вперед, в упор посмотрела в камеру и представила, что смотрит не в ее стеклянный глазок, а в глаза Джея. – Когда я приехала в мой родной город, когда стала помогать маме, я почувствовала, что время перемен настало и для меня. Если вы видели мою книгу, может быть, помните мою поговорку «в чистом доме и в душе покой». Наверное, я раньше думала, что душевный покой непременно последует за чистым полом и отсутствием пыли. Я ошибалась. Если моей маме надо разобрать и привести в порядок окружающее ее пространство, мне надо разобраться с моим внутренним миром. Я приехала сюда, домой, а дома, как говорится, и стены помогают. Эти родные стены помогают мне понять, что для меня важно. Теперь главное – сделать мою жизнь простой и ясной. Ведь простота и ясность – это мои главные принципы в устройстве любого дома. Осталась ударная концовка. Мэй мельком глянула на Сабрину. Понимает она, что камеру выключать пока рано? Ведущая кивнула. – Если вы смотрите на дом моей мамы и узнаете свое жилье, призадумайтесь. Может быть, проблема не в доме, а в какой-то другой части вашей жизни. Если вас окружает хаос, может, не стоит сразу хвататься за швабру? Может, стоит подойти к делу совсем с другой стороны и сначала решить свои внутренние проблемы? «Чистый дом и душевный покой» – это путь, а не пункт назначения. Вы видели нашу семью, видели, как все мы идем этим путем, как устраиваем дом и жизнь для мамы, для бабушки Эйды и даже для собак. Я надеюсь, наш опыт вдохновит вас проделать этот нелегкий путь к чистому дому и душевному покою.