– Так значит, ты все-таки жив, да? – Конечно, я жив. Что за тупой вопрос? – Цикада прижимает телефон покрепче к уху. У машин перед ним по очереди гаснут стоп-сигналы. – Слушай, Цикада, ты будешь удивлен, услышав, чем я занят. – Эй, это была моя реплика, – голос Цикады становится громче. – На самом деле, я думаю, это ты будешь очень удивлен, услышав, куда я сейчас направляюсь. – И куда же? – В Синагаву. – Цикада не может сдержать прорывающийся в его голос смех. «Я тебе не какое-нибудь маленькое домашнее животное, которое просто сидит рядом и покорно ждет твоих распоряжений». – На окраины Синагавы. К зданию. – В районе Синагава много зданий. – Этим зданием владеет Тэрахара. – Тэрахара-сан? О чем ты вообще говоришь? – Голос Иваниси звучит рассеянно, как будто, разговаривая с Цикадой, мыслями тот находится где-то далеко. – А ты хочешь знать, зачем я туда еду? – Цикада делает паузу, чтобы насладиться чувством восторга, пульсирующим у него в груди. – Я собираюсь убрать Толкателя. – Что?! Удивление в голосе Иваниси доставляет Цикаде неподдельную радость. Он едва не испускает торжествующий вопль. – Есть один парень, который знает, где находится Толкатель. А у меня есть информация, что этого парня заманили люди из «Фройляйн». Но я собираюсь его у них стащить. – Стащить? О чем ты, черт тебя побери, думаешь? – Ты просто сиди там и жди. Я расскажу тебе, как все пройдет. Иваниси ничего не отвечает. Седан перед машиной Цикады начинает движение, так что он тоже убирает ногу с педали тормоза. – Ладно, до скорого, я тебе позже перезвоню. – Подожди немного, – в голосе Иваниси вдруг появляются умоляющие нотки. – Где это? Куда именно ты сейчас направляешься? – Да отстань ты, я не могу назвать тебе адрес этого места. «Я выдал лишь предисловие, и тебе придется подождать, чтобы услышать остальную историю. Мне не нужно, чтобы ты тут мешался и создавал неприятности». – Как бы там ни было, – быстро добавляет Цикада, – я свободен от тебя. Вот в чем вся суть. Ну что, ты удивлен? – Я не удивлен. – Голос Иваниси звучит совсем не так, как разговаривают с подчиненными. В нем нет резкости или надменности – напротив, в нем чувствуется теплота и привязанность. – Что ты сказал? – Ты всегда был свободен, – просто отвечает Иваниси. – Ты никогда от меня не зависел. Цикада мгновение молчит, не зная, что на это ответить. – Короче, жди меня в своей грязной квартире. – Иди в жопу. – Иваниси говорит беззаботно, но под этой беззаботностью угадывается какое-то другое, мрачное и тяжелое чувство. – Ладно, Цикада, еще увидимся. – Если мы увидимся, ты опять, как обычно, скажешь: «Ну что, Цикада, привез мне сувениры из своей поездки?» – Тебе и вправду следовало бы знать, когда нужно заткнуться, – скорее делая вид, что он раздражен, отвечает Иваниси. – Слушай, тебе известно, что сказал Джек Криспин, когда решил отойти от дел? А? – Знаешь, я все собирался у тебя спросить: этот парень вообще когда-нибудь существовал? – Когда Криспин принял решение закончить свою музыкальную карьеру, один журналист спросил его, что он хочет сделать первым делом, когда выйдет на пенсию. Знаешь, что тот ответил? – Конечно, не знаю. Откуда мне знать? – Цикада думает, что он, наверное, уже несколько десятков раз участвовал в подобных бессмысленных разговорах, когда Иваниси ставил его в тупик своими вопросами. Он собирается прервать беседу, но затем решает напоследок посмешить Иваниси. В конце концов, когда он убьет Толкателя, то перережет все связывающие его нити и больше никогда не увидит Иваниси. «Не случится ничего плохого, если я позволю ему в последний раз повыпендриваться». – Так и что он сказал? – «Я захочу съесть пиццу». – Чего? – Вот что он сказал. «Когда уйду в отставку, я захочу съесть пиццу». – Иваниси смеется, но кажется, как будто он плачет, и Цикаде становится от этого немного не по себе. – Но он мог съесть пиццу вне зависимости от того, продолжал он работать или нет. – Я знаю! – хрипло выкрикивает Иваниси. – Это же так смешно! Он просто гений! – Это просто тупость. До скорого. – Ладно, хорошо, в любом случае, держись, Цикада. Сделай все, что в твоих силах. Не проиграй, – напоследок говорит Иваниси. – С чего это ты вдруг так меня поддерживаешь? Он отключается и ставит ногу на педаль газа. Открывает окно. Ветер обдувает его лицо. Судзуки – Меня вызвали обратно в офис, это касается одного из моих студентов, – лжет Судзуки. – Так что мне придется на некоторое время уехать. Сумирэ смеется, показывая ослепительно-белые зубы: – На некоторое время? То есть вы собираетесь к нам вернуться? Вам больше не нужно обходить никакие другие дома? – Ну, я… дело в том, что… – запинается Судзуки. – В любом случае, мне хотелось бы работать именно у вас. «В конце концов, я до сих пор так и не выяснил, Толкатель ли он». Говоря это, Судзуки не может перестать думать о сыне Тэрахары. Слова Хиёко крутятся у него в голове. «Мог ли он выжить? После такого? Может быть, в последние годы были найдены новые методы лечения? Прогресс в медицине? Если это действительно так, то медицинская наука зашла слишком далеко». В конце концов Судзуки согласился встретиться с Хиёко. Конечно, он знал, что это, скорее всего, ловушка. Она могла просто пытаться выманить его, шантажируя жизнями этих двоих ни в чем не повинных ребят и попутно придумав эту неправдоподобную чушь про сына Тэрахары, который якобы все еще жив. Судзуки прекрасно все это понимал. Тот случай, когда ответ скорее «да», чем «нет». Более чем вероятно. В сущности, ничего другого и предположить было нельзя. Но он также догадывался, что ничего совсем уж плохого не должно было произойти. Если он просто проявит немного осмотрительности, то сможет защитить себя и не позволить им причинить себе вред. Так что вместо того, чтобы встретиться на кольцевом перекрестке перед станцией «Синагава», он попросил о встрече где-нибудь в более людном месте. – Я просто хочу послушать твою историю, так что постараюсь сделать так, чтобы тебе было как можно проще, – спокойно сказала Хиёко. – Что ж, давай тогда встретимся в кафе. * * * Вся семья Асагао провожает Судзуки до входной двери. Как только он надевает уличные туфли, Кентаро вдруг спрашивает: – Тебе правда нужно уйти? – Ты уходишь? – Судзуки вздрагивает, услышав тоненький голос, и, опустив глаза, видит Кодзиро, обнимающего его левую ногу. На мальчике его уличные сандалии, и он сует руку в карман Судзуки, как бы пытаясь не дать ему уйти. Судзуки приходит в голову спонтанная идея: – Слушай, вот что. Давай я отправлю открытки, которые ты подписал? Если ты все еще собираешься их отослать, я могу это для тебя сделать. Но Кодзиро отрицательно мотает головой: – Я хочу подписать еще несколько. Судзуки задается вопросом, сколько дублей одной наклейки есть у мальчика. Между тем Кодзиро напевает себе под нос: «То-ки-о-о, рай-о-о-н Бун-кёёё…» – Тогда до скорого, – говорит Сумирэ. – Спасибо за ваше время и гостеприимство, – церемонно отвечает Судзуки. Асагао ничего не говорит. Когда Судзуки берется рукой за дверную ручку и уже собирается открыть дверь, Сумирэ вдруг окликает его: