Иеканджика изо всех сил старалась сохранять нейтральное выражение лица. Было бы уже слишком выплеснуть всю свою боль, рассказать молодой Рудо, что это сделали не «мы», что Архона украл врата времени и выяснил, как ими пользоваться, что, возможно, он и Меджиа – единственные, кто вообще может это делать. Рудо нахмурилась. – Вы пришли через врата времени, не так ли? – спросила она. – Просто появились на льду, внутри охраняемого периметра, или были там еще до того, как мы его установили? – Час назад, – ответила Иеканджика. – У вас сохранились некоторые пароли и частоты связи сил безопасности, спустя все эти годы – несомненно, именно ради этого случая. Мы воспользовались ими, чтобы скрыть наше появление. Рудо долго смотрела на нее, вероятно размышляя, могла ли она сделать подобное, могло ли это вызвать парадокс дедушки. – Зачем вы здесь? Ведь это опасно, – наконец спросила Рудо по-французски. Хотя никто из них не любил пользоваться французским, языком нации-гегемона, властвующей над ними, именно сложные глагольные формы и залоги сильно упрощали беседу, и даже спустя сорок лет язык Шона не мог сравниться с ним в этом. Эта эпоха стала временем рождения Суб-Сахарского Союза в военном деле и науке. Сорок лет скитаний стали повивальной бабкой языкового возрождения и осознания национальной истории Союза. То, что во времена Иеканджики язык Шона еще не завершил свое становление, точно так же, как Союз не достиг независимости в военном плане, лишь означало, что и акт творения еще не завершился. Иеканджика оказалась между началом и серединой, разрываясь. Она не могла отделаться от ощущения, что успех ее операции здесь решит, станет ли эта история национальным мифом, который будут пересказывать их потомки, или предостерегающим преданием, которое будут рассказывать другие, глядя на останки Союза. – Нам нужны пробы бурения ледяной коры, – сказала Иеканджика. – За как можно больший отрезок времени. – Всего-навсего, – саркастически сказала по-французски Рудо. Juste de même? – Перевезти тонны льда через охраняемый периметр? Для Иеканджики подобная экспрессивность в Рудо была в новинку… За внешним фасадом капитана Рудо скрывалась злость, необходимость доказывать, чего она стоит. Но вместе с этим в ее манерах уже начала появляться уверенность, недавно рожденная. Это опасно, и не только для Союза, но и для самой Рудо. Рудо этого времени все еще была уязвима, и это было то, чего Иеканджика уже не застала. Визит будущей жены, уверенного в себе офицера, может укрепить веру Рудо в себя и ее уверенность, а может и ослабить. Нет. Иеканджика хорошо знала генерал-лейтенанта Рудо. Каковы бы ни были ее сомнения относительно себя и своего места в мире, она давно победила их и рассталась с ними. Либо это было верно до того момента, как она рассказала Иеканджике о своей тайне. Иеканджика наклонилась вперед. – Кудзанаи, – тихо сказала она. – В будущем вам это понадобится. Не могу сказать зачем, но в будущем это укрепит независимость Союза. Мы решили сделать ставку на это. Это все, что я могу вам сказать. – А его мы тоже поставили на кон? – спросила Рудо. – Что такого есть у Англо-Испанских Банков, что мы с ними оказались в одной постели? – Архона – научный консультант, эксперт по «червоточинам». Рудо впилась в нее взглядом: – Нет, он не так прост. Что ты скрываешь? – Все! – ответила Иеканджика, раздраженно разводя руками. – Это же не строго выверенное сообщение, отправленное в прошлое и проверенное перед этим дюжиной специалистов по логике! Я пытаюсь не взорвать цепь причинности неосторожно сказанным словом. От этой ее вспышки Рудо вздрогнула, и Иеканджике стало стыдно. Это первое впечатление о ней у будущей жены, а она потеряла контроль. Капитан некоторое время молчала, глядя на разбросанные планшеты. – Я не могу дать тебе пробы, которые мы уже сделали, – сказала она. – Они теперь у команды исследователей. – Мы можем их выкрасть? – спросила Иеканджика. – Ведь это не охраняемая государственная тайна. Рудо удивленно посмотрела на нее, как на ребенка: – Неужели ты так наивна? Как ты вообще оказалась моей женой? – Я уже и не понимаю, почему вы захотели, чтобы я ею стала, – удрученно ответила Иеканджика, не сдержавшись. Начав свою карьеру офицера медленно и неуверенно, Иеканджика неожиданно была повышена в звании до капитана, потом до майора. А затем получила должность в штабе Рудо и неожиданное предложение присоединиться к самому могущественному брачному союзу во всем Отряде. Свежеиспеченный майор, а ведь недостатка и в молодых полковниках, ожидавших подобного предложения, не было. Иеканджике пришлось интерпретировать это предложение Рудо как знак некоего превосходства в ней, которого она сама в себе не видела. Прошли годы, и она почти убедила себя – она заслуживает того, что ей дали. Однако за последние несколько дней все, что она себе доказала, оказалось под сомнением, и она стала задумываться, почему же Рудо приняла ее в свой брак. Никто из них не знал, что на самом деле случится, если они спровоцируют парадокс путешествия во времени. Никто не хотел рисковать. А теперь Иеканджика понимала, что Рудо с того самого времени, как была еще капитаном, хранила в себе воспоминания о молодом полковнике, посетившем ее в прошлом и сказавшем ей, что она станет одним из ее супругов. Вне зависимости от компетентности Иеканджики и прочих ее качеств, уже сама по себе эта информация может вынудить предусмотрительного командира взять ее в жены, даже если это создаст замкнутый круг причинности, в котором причина вызывает следствие, а следствие вызывает причину. Как бы трудно капитану Рудо ни было это принять, информация о ее будущем пришла из ниоткуда. И как бы болезненно это ни было для Иеканджики, ее брак и карьера тоже появились из ниоткуда. Возможно, Иеканджика оказалась в браке с Рудо лишь потому, что она оказалась в браке с Рудо. Возможно, в своем настоящем Иеканджика оказалась полковником потому, что она полковником появилась в прошлом. Кто она такая, чего она стоит как супруга и как офицер, не имеет значения. И едкие слова капитана Рудо вдохнули новую жизнь во все эти «может быть». – Кудзанаи, я пытаюсь найти решение, – с запалом сказала Иеканджика. – Полковникам положено это делать. Услышав такую отповедь, Рудо прищурилась. – Не знаю, как все заведено там, откуда ты появилась, полковник, но здесь… – она постучала по столу, – все строго. Мы арестовали всех политкомиссаров, которые были прикомандированы к Отряду Конгрегацией. Мы считаем, что выловили всех спящих агентов, которых Конгрегация внедрила в наши экипажи, но в настоящее время политические фракции во флоте борются за власть. Все шпионят за всеми. – Я думала, что после смерти Нандоро Такатафаре приняла командование Отрядом, – сказала Иеканджика. – Приняла, но многие офицеры остались лояльны бригадиру Иеканджике. Такатафаре не знает, может ли она им доверять. Ты всего этого не знаешь? – Я знаю лишь даты. Знаю о повышениях в звании, назначениях, всем, что заносилось в реестр. – Странно, что будущая я не дала тебе более подробной информации, – сказала Рудо. Болезненный укол. Она дала ей карты, коды, схемы, процедуры распорядка, личные записи и расписание смен. Она и генерал-лейтенант Рудо сосредоточились на том, как проскользнуть в прошлом незамеченными, будто выход на связь с молодой Рудо решит все. Почему она не дала больше информации? Знание о прошлом не создает парадоксы. Неужели генерал-лейтенант Рудо на самом деле ей не доверяет? – Нам нужны пробы льда, – сказала Иеканджика. – Как по-вашему, что нам следует сделать? Рудо долго смотрела на нее, будто пытаясь ощутить свое превосходство. И если бы Иеканджика увидела генерал-лейтенанта Рудо в таком напряжении, то почувствовала бы себя очень некомфортно. Но она не могла увидеть ничего угрожающего в этой женщине, получившей звание капитана досрочно, даже несмотря на тень генерала, нависающую над ее головой. Рудо еще не доказала, чего стоит, ни себе, ни остальным. Молодой офицер, которого, подобно Иеканджике, втянули в политический брак. Рудо отвела взгляд. – Это придется тщательно готовить, – сказала она. – Не один день, а то и не одну неделю. У вас есть идентификации, место, где вы будете находиться? – За этим мы и пришли к вам, – ответила Иеканджика. – На поверхности тесно. Много команд, все занимаются разными проектами, – ответила Рудо. – А еще у меня нет возможности сделать идентификационные карты. Все это проходит через военную полицию, подчиняющуюся Такатафаре. – Вот тут, думаю, нам и поможет будущая Рудо, – сказала Иеканджика и подвинула по столу кристалл с записями. – Будучи аудитором, вы имели доступ к записям о вышедших из пользования кодах безопасности. На этом кристалле коды к главной сети Службы безопасности на эту неделю. Вы хранили их все эти годы. Глаза Рудо слегка расширились, но она не взяла в руки кристалл. – Взломать сеть безопасности – смертный приговор, – сказала она. – Знаю. – Хороший удар. Ты говоришь, что на кристалле коды доступа. Я попытаюсь их использовать – меня тут же обнаружат, арестуют и казнят. – Никакого удара, – возразила Иеканджика. – Если какая-нибудь другая фракция захотела бы от вас отделаться, разве не сделала бы она это, зная ваше настоящее имя? – Позвольте Иеканджике сделать это, – сказал Архона на французском с идеальным африканским акцентом. – Если это не сработает, арестуете нас обоих и станете героем, поймавшим двух шпионов, пытавшихся влезть в сеть безопасности. Если сработает, мы получим временные удостоверения и будем прикомандированы к вашему подразделению. Капитан Рудо оглядела Архону. – Хитро, – сказала она. – Он прав? – спросила Иеканджика. – Если вы действительно из будущего и я дам вам эти временные удостоверения на несколько дней, я получу пару оперативников, которых смогу использовать для решения проблемы. – Что? – переспросила Иеканджика. – Я дам вам удостоверения, – сказала Рудо. – На двадцать четыре часа. Архона оцепенел, и форма на нем пошла складками. – И дам вам еще двадцать четыре часа, когда услышу, что определенный человек мертв. – Вы сошли с ума? – спросил Архона. – Мы должны любой ценой стараться не изменять прошлое. Малейшие изменения могут повлиять и на ваше будущее. – Ты слышала в будущем о лейтенанте Зесиро Набвире? – спросила Рудо. Руки капитана уже не дрожали. На ее лице появилось выражение решимости, правда, не очень сильной. – Полагаю, что нет, – заключила Рудо, переводя взгляд на Архону. – Следовательно, я предположу, что он не настолько важен для истории или действительно умер здесь от ваших рук. – Вы не можете настолько рис… – начал Архона. – Я не убийца, – резко сказала Иеканджика, перебивая его. – Ты солдат, – сказала Рудо. – Мы исполняем свой долг. – Это внесудебная расправа. Если Набвире заслуживает предстать перед судом, сдайте его командованию или Отделу военной безопасности. – Ты же знаешь, как работает разведка и контрразведка, не так ли? – сказала Рудо. – Доказательства непрямые, их можно оспаривать достаточно, чтобы избежать приговора трибунала и нанести политический вред всем. – Тогда сами с ним разберитесь, – сказала Иеканджика. – Вы в моих руках на двадцать четыре часа. Он будет работать на северной линии связи сегодня, позже, со своей командой. Убейте его, и получите еще двадцать четыре часа. – Вы понимаете, насколько нам важно получить эти пробы? – сказала Иеканджика, поднимаясь с жесткого стула. – От этого зависит свобода Союза. – Значит, так, – прошипела Рудо, жестко глядя на Иеканджику. На смену сомнениям пришла железная решимость. – Твоя мать, если это правда, сейчас прикована к постели. По слухам, беременность плохо протекала. Она с благодарностью восприняла назначение Такатафаре командующей Отрядом, но ее последователи – нет. Набвире устроит так, что людям будут предъявлены ложные обвинения, и среди этих людей, по случаю, – мой муж и моя жена. – Почему же вашему мужу и жене с этим не разобраться? – спросила Иеканджика. – Они оба старше вас. Пусть докажут, что обвинения ложные. – Это не их сильная сторона. Кроме того, уйдут месяцы на то, чтобы выяснить правду и восстановить доброе имя. А обвинения – вопрос доверия. Если Такатафаре перестанет доверять нам хотя бы на время, дело сделано.