Тиффи, прямо у моих губ: В следующие выходные. Я: М-м? (занят поцелуем) Тиффи: Только мы с тобой. Одни. Дома. И если кто-то нас прервет или потянет тебя обрабатывать царапину на пальце малолетки, я лично прикажу того гада повесить. Останавливается. Тиффи: Прости. Средневековая атмосфера ударила в голову. Отклоняюсь и внимательно смотрю ей в лицо. Забыл сказать? Нет, я же собирался… Тиффи: Что? Что не так? Я: В пятницу апелляция. Извини, я после суда останусь у мамы. Я разве не говорил? Ощущаю привычный страх. Начало неприятного разговора – забыл сказать, нарушил ее планы… Тиффи: Да ты что! Серьезно? Сводит живот. Хочу снова притянуть к себе, но она удерживает мои руки, широко распахнув глаза. Тиффи: Нет, не сказал! Леон, я не знала! Прости, у Кэтрин презентация книги… Теперь ничего не понимаю я. Она-то за что извиняется? Тиффи: Я хотела обязательно поехать, только у Кэтрин в пятницу презентация. Вот засада! Пожалуйста, попроси Ричи позвонить, когда я дома, чтобы я лично извинилась, ладно? Я: За что? Тиффи нетерпеливо закатывает глаза. Тиффи: За то, что не приеду на суд! Смотрю на нее, моргаю, не веря. Она не сердится. Успокаиваюсь. Я: Вот не ожидал… Тиффи: Шутишь? Ты думал, я не захочу поехать? Это же Ричи! Я: Ты правда хотела? Тиффи: Да, Леон! Я правда, правда хотела поехать. Тыкаю ее пальцем в щеку. Тиффи, со смехом: Ай! За что? Я: Ты настоящая? Живое человеческое существо женского пола? Тиффи: Да, настоящая, дубина ты! Я: Невероятно! Как можно быть такой хорошей и такой красивой? Может, ты выдумка и в полночь превратишься в великана-людоеда? Тиффи: Прекрати! Офигеть можно, какие низкие у тебя стандарты! Что тут такого странного? Ричи и мой друг тоже. Да будет тебе известно, я с ним начала разговаривать даже раньше, чем с тобой. Я: Рад, что ты не стала встречаться с ним раньше, чем со мной. Он гораздо привлекательнее. Тиффи, поднимая брови: Так ты поэтому не сказал мне про суд? Переминаюсь с ноги на ногу. Я думал, что сказал. Она сжимает мою руку. Тиффи: Все в порядке, честно, я просто тебя дразню. Вспоминаю месяцы записок и пирожных, когда совершенно ее не знал. Теперь все изменилось. Просто не верится, что потерял столько времени – не только эти месяцы, но и все предыдущие годы, когда смирялся и ждал. Я: Нет, я должен был тебе сказать. Надо освоить эту науку. Нельзя вечно общаться урывками. Замолкаю, обдумывая. Может, иногда работать днем? Раз в неделю ночевать дома? Открываю рот, но вижу, что глаза Тиффи расширились, а взгляд стал серьезным, почти испуганным, и осекаюсь. Уверен, что говорить такое не стоит. Тиффи, спустя мгновение, весело: Может, повесим календарь на холодильнике? Правильно. Наверное, так лучше – все только начинается. Я слишком тороплюсь. Рад, что вовремя остановился. 53. Тиффи Смотрю в очень высокий затянутый паутиной потолок. Холодина страшная, не помогают даже четыре одеяла, пуховое и три шерстяных. Слева лежит Рейчел, выполняя функцию человекообразного радиатора. День выдался на редкость неудачным. Нечасто, согласитесь, восемь часов подряд смотришь на человека, который тебе нравится, а дотронуться не можешь. Если честно, бо?льшую часть времени я воображала, как все остальные испаряются, и в замке остаемся только мы с Леоном, голые – одежда тоже испарилась, и в нашем распоряжении несчетное количество живописных мест для секса. Меня все еще лихорадит после Джастина. Чем дольше развиваются наши отношения с Леоном, тем чаще я чувствую, что «страшновато-приятное» уступает место просто «страшному». Например, когда Леон заговорил, что надо проводить вместе больше времени, внутри тут же всколыхнулся страх и чувство загнанности. Однако, если рассуждаю спокойно, у меня от Леона ощущение очень хорошее. К нему устремляются мои мысли, когда я в лучшем своем состоянии. Благодаря ему появляется решимость оставить прошлое позади. Не хочу тащить этот груз в новые отношения. Хочу войти в них налегке, независимой и со свободным сердцем. И еще голой. – Прекрати, – бормочет в подушку Рейчел. – Что прекрати? Оказывается, она не спит, а я думаю вслух. – Твоя сексуальная неудовлетворенность мешает мне спать, – отвечает Рейчел, переворачиваясь и утягивая за собой одеяло. Хватаюсь за него и дергаю назад, отвоевывая пару дюймов. – Какая к черту неудовлетворенность! – Да ладно. Только и ждешь, пока я усну, чтобы пристроиться к моей ляжке и потереться о нее. С силой пинаю ее ледяной ногой. Она взвизгивает. – Моя сексуальная неудовлетворенность не может тебе мешать. Иначе в викторианские времена люди вообще не спали бы. Косится на меня через плечо и снова отворачивается. – Не поймешь тебя… Иди потихоньку к своему бойфренду. Кто тебе не дает? – Он мне не бойфренд, – отзываюсь я машинально (этот ответ был доведен до автоматизма лет в восемь). – Твоего особого друга. Воздыхателя. Ухажера. Твоего… – Я пошла, – шепчу я, откидывая одеяло. В соседней кровати мирно похрапывает Хана. Во сне она производит впечатление приятного человека. С другой стороны, трудно быть стервой в тот момент, когда пускаешь слюни в подушку. Мы с Леоном разработали план свидания. Мартин по какой-то досадной причине устроил Леона в комнате с фотографом, а значит, я не могу юркнуть к нему в постель. Однако Хана и фотограф спят мертвецким сном, так почему бы нам не отправиться на увлекательную прогулку по замку. Мы решили сначала отдохнуть, а встретиться часа в три, но я на нервной почве так и не уснула, мечтая о всяком неприличном. Впрочем, со сна человек выглядит гораздо хуже, чем врут в Голливуде, так что, может, оно и к лучшему. Только я не рассчитывала, что будет так охренительно холодно. Собиралась пойти в сексуальном белье и халатике, которые специально захватила из дома, а сейчас я во флисовых пижамных штанах, шерстяных носках, трех свитерах и ни за какие коврижки их не сниму. Наношу на губы немного блеска, встряхиваю волосы и приотворяю дверь. Она так скрипит, что это почти клише, однако Хана не просыпается. Открываю чуть шире и протискиваюсь, морщась от дверных стенаний. Мы с Леоном встречаемся в кухне – если кто-то нас застукает, будет благовидный предлог, ведь на работе я пожираю тонны печенья, и народ без труда поверит, что ночью я тоже трескаю. Быстро иду по застеленному ковром коридору, внимательно глядя на вереницу дверей. Вдруг еще кто-нибудь полуночничает и меня заметит… Никого. От стремительной ходьбы чуточку согреваюсь, по лестнице взбегаю и, запыхавшись, захожу в кухню. Кухня – единственный обжитой уголок замка. Недавно здесь сделали ремонт, и, к полному моему восторгу, в дальнем конце обнаруживается огромная печь-плита. Я прижимаюсь к ней всем телом, как девчонка, которая увидела в ночном клубе бывшего солиста популярной группы и уходить без него не намерена. – И почему я так ревную? – раздается позади голос Леона. Оглядываюсь через плечо. Он стоит в дверях, волосы приглажены, в свободной футболке и спортивных штанах. – Если температура твоего тела выше, чем у печки, я твоя, – поворачиваюсь я, чтобы погреть спину и ноги, а заодно лучше его рассмотреть. Леон спокойно, не торопясь пересекает кухню. В каждом движении сквозит сдержанная уверенность – когда он изредка ее показывает, это невыносимо сексуально. Целует, и мне становится еще теплее. – Сложно было сбежать? – Отстраняюсь, чтобы убрать назад волосы.