Конечно, собирать фантики – это для маленьких, говорил голос. Если ты окончила первый класс, это даже как-то немножко стыдно, говорил голос. Есть же в конце концов гораздо более интересные вещи, говорил голос. – А хочешь, забирай эту коробку себе, – сказала Полька этим самым взрослым голосом. – Я больше все равно не буду собирать фантики. Что тут случилось с Таней! Она подпрыгнула. Она ахнула. У нее снова перекривилось лицо, но уже от радости – от какой-то бешеной и почти нечеловеческой радости. – Ты что, – шепнула она. – Ты правда? – Ну конечно, забирай, мне не нужно, – все тем же взрослым голосом сказала Полька. – Давай! – крикнула Таня и стала запихивать, как попало, драгоценные фантики в коробку. Запихнув, она вскочила со стула. – Мне домой! Я уже домой! Полька озадаченно проводила ее до двери и, стараясь не думать о фантиках, закрыла за ней дверь. Странная какая-то, сказала себе Полька и решила было не думать и о Тане, как вдруг у нее перед глазами так и проплыла эта самая Таня Зазубрина – зареванная, в драном платье, говорящая: «Меня мама дома убьет». – Что я за чучело, – сказала Полька вслух. Ну конечно! Эту чудную Зазубрину непременно нужно было проводить домой. Польке было сложно представить себе маму, ругающую девочку за то, что она упала, но раз у Тани такая нелепая мама, надо же Таню спасать. Полька надела сандалии и выбежала за дверь. Зазубрина еще шла по Полькиному двору. Увидев догоняющую ее Польку, она резко остановилась, прижала к себе коробку из-под «Родных просторов» и вся задрожала. – Я тебя провожу, – задыхаясь, сказала Полька. – Чтобы тебя мама не ругала, ладно? Я расскажу, что ты не нарочно порвала платье. – Да? – сказала Таня с явным облегчением и погладила фантиковую коробку указательным пальцем. – Ну давай, пошли. И они пошли к дому Полькиной прабабушки, который был еще и домом Зазубриной. Жила Таня на пятом этаже. На лестничной клетке, где была ее квартира, пахло чем-то кислым. Таня остановилась перед дверью, два раза судорожно вздохнула, обняла покрепче коробку с фантиками и нажала на кнопку звонка. И дверь открылась. – Ой! – сказала Полька. – Здравствуйте, тетя Галя! Потому что в дверном проеме стояла самая настоящая тетя Галя. Тетя Галя работала у них в школе уборщицей. По-настоящему она была Галина Ивановна, и звать ее полагалось именно так, но все ее звали тетей Галей. Она входила в класс на переменах, терла пол некрасивой шваброй, издающей отчаянный запах хлорки, и говорила скрипучим, как дверь, голосом: «Вот сейчас будет свеженько, вот микробов-то вам поубиваю, вот и чисто будет». Она останавливала девочек (почему-то всегда только девочек!), бегающих по школьным коридорам, и ласково выговаривала: «вот упадешь, расшибешься, что ж так носиться-то!». Она носила синий халат и черные галоши. Она и сейчас была в халате, только в оранжевом. – Ох ты ж, – сказала тетя Галя. – А вы мама Тани? – спросила Полька, хотя это было очевидно. – Вы, пожалуйста, не ругайте ее за платье, она нечаянно его порвала. Пожалуйста, не ругайте! Тетя Галя перевела взгляд на Танин подол. – Елки зеленые, – сказала тетя Галя. – Это чего? – Она правда нечаянно, – заверила Полька и для верности соврала: – Я сама видела! Таня молчала, и тетя Галя молчала, и Польке вдруг стало как-то не по себе, словно она дернула дверь туалета и обнаружила, что он не пуст. Как-то все было не так. Полька уже собиралась потихоньку попятиться и сбежать, но тут тетя Галя заулыбалась. – Ну порвала и порвала, что ж теперь-то, – махнула она рукой на Таню. – Назад-то не склеишь. Заходите, доченьки мои дорогие. Она так и сказала – «доченьки». Польке хотелось уйти, но в то же время было жутко интересно, как живут Таня и тетя Галя. И она прошла вслед за ними на кухню. В кухне было тоже все как-то не так. Пока тетя Галя ставила чайник, а Таня бегала прятать коробку (которой тетя Галя как-то не заметила), Полька все пыталась понять, что именно не так. И поняла. Кухня была совсем голая. Ни тебе шкафчиков, где прячутся всякие крупы-сахара и чашки-тарелки, ни пуфиков, ни стульев, ничего. Только один скучный серовато-белый навесной шкаф без дверцы, в котором одиноко стояла открытая коробка с овсяными хлопьями, и еще стол на четырех ножках и две крашеных табуретки. На столе – тарелки, тоже две, и одна щербатая чашка с полустертыми волком и зайцем из старого мультика, и стеклянная банка с ложками-вилками. На плите чайник и кастрюля. И самое главное – на подоконнике был огнетушитель. – А вот сюда, детка, – показала тетя Галя на табуретку, и Полька неуверенно села. На другую залезла с ногами Таня, а тетя Галя прислонилась спиной к стене. Полька пила желтенький и сладкий-пресладкий чай (сахарницу тетя Галя принесла из комнаты и сама насыпала Польке три ложки сахара), слушала неинтересный тети Галин рассказ о том, что квартира у них дырявая, вот изо всех углов и дует, а потом спросила: – А огнетушитель зачем? Таня хихикнула. – Ой, деточка, – махнула на нее рукой тетя Галя. – Да ты что. Да это ж сифон! Потом обе, и мать, и дочь, с азартом объясняли ей, как это удобно: захотелось газировочки – и вот тебе, налил вот сюда, эту штучку прикрутил, потряс – и вот, пожалуйста, и в магазин не надо, кто ж знает, чего они туда намешают, в магазинную. Польке торжественно напузырили в стакан (принесенный из комнаты) газированной воды, в которую добавили три ложки окаменевшего варенья (принесенного из комнаты). Полька, уже напившаяся чаю, вежливо вливала в себя самую, кажется, невкусную на белом свете газировку и думала: как это так получается, что у нее, Польки, дома на кухне куча всяких веселых штук – и микроволновка, и хлебопечка, и мультиварка, и даже лапшерезка – а сифон она видит впервые. Допив, Полька сказала, что ей пора домой, потому что она не сказала маме, куда пойдет. – Ох ты ж, – вскинулась тетя Галя. – Давай, беги, доченька моя дорогая. Мамка-то, небось, голову намылит. Полька ничего не поняла про голову, но действительно побежала домой. Дома уже были мама с папой. Мама сказала, что пора обедать, и послала Польку мыть руки. – Что это за девочка была с тобой? – спросила мама за обедом. – Я что-то ее не знаю. – А это Таня, – сказала Полька, махнув рукой, совсем как тетя Галя. – Из прабабушкиного дома. Ее обидели, и она плакала, и я позвала ее к нам. – А, ну-ну, –сказал папа. – И я ей подарила свои фантики, – небрежно бросила Полька. – Да ты что! – удивился папа. – Все? – Ну и глупо, – с неожиданным раздражением сказала мама. И тут Польке стало жалко фантики по-настоящему. Таню Зазубрину она снова увидела в сентябре – та пришла в Полькину школу, в первый класс. Полька поздоровалась с ней на перемене, но Таня не ответила. Встречаясь с Полькой в школьных коридорах, она упорно делала вид, что никакой Польки не знает. Польке это было скорее странно, чем обидно. Слишком уж чудная и чужая была эта Таня, чтобы на нее обижаться. За несколько школьных лет Зазубрина выросла выше Польки – и казалась взрослее Польки. Она была яркой, резкой и красивой, но как-то неправильно, нехорошо красивой. Носила в ушах огромные сережки кольцами и огрызалась на замечания учителей. Красила длинные ногти красным лаком, который вечно облуплялся. Подводила глаза к самым вискам. Красила волосы в самые дикие цвета. На свою маму, тетю Галю, в школе реагировала так же, как и на Польку – будто ее нет. А тетя Галя за эти несколько лет как будто и не изменилась. Как и ее швабра, халат и галоши. И вот теперь Ключникова, подумать только, заявляет, что мама Тани Зазубриной – ведьма. Если кого из Зазубриных ведьмой и считать, думала Полька, укладываясь спать после удивительного ключниково-замочниковского вечера, то уж точно не тетю Галю. Тане эта роль подходит куда больше. Полеты на швабре Зазубрина – ведьма. Не исключено, что по ночам она вылетает из собственного окна на швабре и описывает над городом круги. Зазубрина по ночам проводит некие черные ритуалы, для которых ей требуются человеческие жертвы. Она заманивает к себе людей, наводя на них морок, и изводит их у себя дома, а образовавшиеся трупы трансфигурирует, как в «Гарри Поттере» – превращает в какую-нибудь ерунду и спокойно выбрасывает в мусоропровод. Нет. Зазубрина тайно связана с инопланетянами. У нее в квартире тайная база пришельцев, как в «Людях в черном», только масштабом поменьше. Пришельцам нужды человеческие люди, чтобы проводить над ними всякие опыты. Зазубрина поставляет им материал для опытов, заставляя произвольно выбранных землян звонить именно в ее квартиру. Цифры «один-ноль-ноль», набранные на домофоне зазубринского дома, активируют некое поле, благодаря которому тот, кто эти цифры набрал, в течение определенного времени телепортируется на другую планету, откуда назад ему уже не вернуться. Снова нет. Зазубрина – сумасшедшая маньячка. Любого, кто зайдет к ней домой (или просто зайдет в подъезд, позвонив предварительно ей в домофон – важное уточнение), она убивает при помощи ножа (топора, отвертки, маникюрных ножниц), затаскивает к себе в квартиру и режет на куски. А потом выбрасывает по кусочкам. А может, растворяет в кислоте, что-то похожее тоже было в одном таком фильме. – Полная ерунда, – мрачно сказал Бацаров. – Ни одна версия не выдерживает критики. Он сидел напротив Польки вместе с замочниками, теребил лямки своего крутого черного рюкзака и смотрел куда угодно, только не на Польку. Полька же сидела и злилась – на Бацарова, потому что он упорно вел себя так, будто вчерашнего провожания не было, и на себя, потому что то и дело замечала, что на этого несчастного Бацарова пялится. Сама она сидела в беседке рядом с Ключниковой, и от этого ей было совсем уж не по себе. Зачем я только пришла, думала Полька. Вчера было, конечно, классно, а сегодня действительно ерунда какая-то. Сборище ненормальных. Фантазии эти дурацкие. Ну играете и играете, что ж так пафосно-то. – Почему же ерунда, – рассудительно заметила Ключникова. – Вариант с маньячкой вполне прокатывает. – Ты, видимо, не представляешь, как трудно растворить органику животного происхождения, – повел Бацаров ресницами в сторону Ключниковой. – Ой, а ты у нас представляешь, да? – Это Солуянова. – Каждый день заметаешь следы преступлений? Или просто отличника включил? – К тому же, – добавил уставившийся в землю Бацаров, – непонятно, откуда у нее в доме кислота, да еще и в таких количествах. – А моющие средства? – подскочил Костик Беда. – Они знаешь какие бывают ядреные? Не зря же резиновые перчатки придумали для уборки. Что, она не может себе всяких таких штук из школы натаскать? – О, еще один знаток! – Это опять Солуянова. – Специалист по уборке помещений. Беда насупился и отвернулся. Весь класс знал, что дома он каждые выходные вместе с бабушкой вымывает квартиру до зеркального блеска, а еще жарит на всю семью куриные котлеты и готовит суп-пюре из брокколи. Костикова бабушка не уставала рассказывать об этом учителям, причем во весь голос, а Беда безумно этого стеснялся. Польке вдруг стало его жалко. – Я за версию с инопланетянами, – быстро сказала Полька. – У нас что есть – научная фантастика, мистика и реализм? Я за научную фантастику.