Взгляды Жерара – его личное дело, не более. С подобным ей уже приходилось сталкиваться не раз – почтенные кумушки, потрясенные ее увлечением наукой, служащие посольства, возмущенные полученной ею должностью, военные не в состоянии поверить, что она устроилась в Блетчли, или инструкторы в разведшколе, сомневающиеся, что она выдержит полный курс обучения. Чужое мнение ее никогда не останавливало. Она просто отбрасывала все лишнее, кроме своей цели. А закатывать истерики в ответ на каждое неприятное замечание совершенно бессмысленно. Софи сжала папку в руках. – А ваше… серьезное обучение включало совместные занятия с агентами-женщинами? – С одной, – фыркнул он. – Что с нее взять, с истерички, даже неделю не продержалась. – Какая жалость. А мужчины, надо полагать, все как один прошли полный курс? – При чем тут это! – вскипел Жерар. – Знаю я, к чему вы клоните, но сами же понимаете, что я рассуждаю с позиции здравого смысла. – Конечно. – Конечно? – Жерар прищурился. – Что, даже бредовых возражений не будет? – Милейший, вы очень скоро убедитесь, что я ввязываюсь далеко не в каждую битву. Вы всего лишь холостяк, которого я не собираюсь ни в чем убеждать. Устраивать посреди коридора дискуссию по поводу моих способностей – только попусту тратить время и силы, на что у меня нет ни малейшего желания. У вас еще будет возможность оценить, на что я способна. Например, где-нибудь во Франции, желательно по дороге в Париж. Жерар явно стушевался. – Вы же не станете спорить, что бороться с общим врагом гораздо продуктивней, чем между собой? – Софи скривила губы в учтивой улыбке, но холод во взгляде никуда не делся. – Ну как, может, все-таки определимся, где же мы познакомились? Глава 13 Аурелия ЛОНДОН, АНГЛИЯ, 6 июля 2017 года Лия с интересом осматривалась кругом. Все время, пока Габриэль складывал и упаковывал картины из бабушкиной квартиры, а потом сопровождал их в свою студию в Лондоне, ей не терпелось увидеть, где он будет над ними работать. Ей еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с оценкой произведений искусства, так что было неясно, чего ожидать, но увиденное никак не вязалось с ее представлениями о мастерской. Рабочий кабинет Габриэля Сеймура совершенно не походил на вульгарную захламленную мастерскую, которую она себе смутно воображала. Студия располагалась в переоборудованном складском помещении в богемном Шордитче, выглядела богато и отвечала духу времени – контраст современных конструкций из стекла и металла со старинным кирпичом и деревом. – Вас что-то беспокоит, – заметил Габриэль, окинув ее беглым взглядом. Он сидел за антикварным письменным столом черного дерева, перебирая стопку документов с приложенными к каждому фотографиями двадцать на двадцать пять и сверяя их с изображениями на экране ноутбука. – Нет-нет, – заверила она, окидывая взглядом комнату. Справа поодаль от письменного стола стоял еще один, тоже старинный, длинный, красного дерева, с восемью обитыми шелком стульями. Над ним на стене висело два больших экрана, между которыми стоял набор разнообразных мольбертов. На полу лежал персидский ковер в сероватых тонах, оттеняя светло-серые стены. Слева от письменного стола висели четыре небольшие картины импрессионистов, каждая с подсветкой сверху. Все это вместе производило впечатление утонченного аристократизма в полной гармонии с современными удобствами. – Просто… удивляюсь, – смутилась она. – Не знала, на что похож ваш офис или студия. – Думали, у меня тут каморка папы Карло? – улыбнулся он. – Вроде того, – улыбнулась она в ответ. Он встал из-за стола. – Ну простите, не оправдал надежд. – Ну что вы! – С гостиницей все нормально? Устроились? – Да. Маленькая гостиница недалеко от студии Габриэля, где она остановилась, не отличалась особым гостеприимством, но вполне ее устраивала. – Я очень рад, что вам удалось так быстро приехать в Лондон. Он откинул со лба темную прядь. В линялых джинсах и простом черном свитере с длинными рукавами вид у него был профессиональный, но в то же время небрежный. И невольно-притягательный. – Еще бы. Самой не терпелось. Без картин квартира как-то опустела. «И без вас», – добавила она про себя. Как ни отпирайся, а она по нему соскучилась. Как оказалось, его выдержка здорово ей помогла открывать доселе неизведанные стороны жизни grand mère, в том числе удивительное доказательство былой связи между их семьями. – Я составил полный перечень перевезенных картин вашей бабушки и организовал надлежащие условия хранения. Можно заняться оформлением документов, и я покажу, что именно буду искать. А потом сразу же займусь реставрацией. Лия кивнула. – Но прежде чем заняться картинами, хочу вам кое-что показать. Он обошел письменный стол и протянул ей небольшую черно-белую фотографию в деревянной рамочке. – Узнаете? С фотографии на Лию смотрела светловолосая супермодель в блузке с длинным рукавом и плиссированной юбке. – Ваша двоюродная бабушка. – Да. Одолжил этот снимок у родителей в Лондоне, чтобы вам показать. Подойдя к столу, Лия отложила снимок и сняла рюкзак, из которого достала увесистую папку с аккуратно рассортированными и разложенными по отдельным файлам фотографиями и документами, найденными в бабушкиной квартире. Она выложила их рядом со снимком в рамке. Даже при беглом сравнении было очевидно, что женщина на всех фотографиях одна и та же. – Вы уже говорили об этом с дедом? – Еще нет, – Габриэль придвинул Лии стул, а затем уселся сам. – Это не телефонный разговор. С отцом удалось поговорить лично, и он совершенно уверен, что Софи Сеймур погибла в Варшаве в 1939 году. – Вот как? – А с дедом побеседую в Милбруке на этих выходных. Расспрошу, почему он начал ее разыскивать после войны и что ему удалось узнать. А там кто знает, вдруг он что-то вспомнит о вашей квартире и ее содержимом. – Тогда возьмите их с собой, – Лия кивнула на фотографии в папке. – Пусть дедушка посмотрит. – И, немного помедлив, попросила: – Расскажете потом, что от него узнали? Габриэль заколебался. – Не хотите показывать ему фотографии? – Хочу, – он потеребил край папки. – Может, покажусь маньяком, но все-таки спрошу. Не желаете со мной за компанию? – В ваше родовое поместье? – Может, в Париже у вас какие-то неотложные дела, но я подумал… – Нет, – перебила Лия. – То есть в Париже у меня ничего срочного нет. А с вами я бы с большим удовольствием. – Отлично. Я очень рад, – улыбнулся Габриэль, и в уголках его серых глаз обозначились лучистые морщинки. – Возьмите меня с собой, пожалуйста, – добавила Лия, стараясь унять встрепенувшееся сердце. – Кажется, там мне удастся кое-что прояснить о grand mère. А то, что Габриэль Сеймур такой симпатичный, обаятельный добряк, к делу совершенно не относится. – Будем надеяться. Он на мгновение застыл, словно загипнотизированный, а потом опомнился и отвернулся. – Гм… а представляете, как было бы здорово что-нибудь разузнать еще и о картинах? – Вам уже удалось что-нибудь опознать? – спросила она. – Или найти прежних владельцев? – По первому пункту – да. Определить художника и название картины – дело нехитрое. А вот выяснить, кому они могли принадлежать, гораздо труднее. Так что особо не обольщайтесь, может, это так и останется тайной. Лия кивнула. – Я связался с одним приятелем, Патриком Лэнгфордом. Мы вместе оканчивали художественное училище, а сейчас он работает в «Сотбис», проверяет происхождение всех произведений искусства, которые туда попадают на реализацию, чтобы не пропустить краденые. Со временем стал крупным специалистом по работам, украденным фашистами в годы Второй мировой войны. Даже после работы увлекается розыском утраченных сокровищ. – И он согласился нам помочь?