– До него же еще несколько недель! – удивилась Эстель. – Да. Придется скрываться, чтобы не схватили. – Еще бы, – пробормотала Эстель. – В условленное время за мной пришлют «Лиззи». А если нет, придется как-то выкручиваться. – Лиззи? А кто это? – Не кто, а что. Небольшой самолет для вывоза агентов, – поморщилась Софи. – Меня предупредили, что дело рискованное. Приземлиться ночью в поле посреди страны, кишащей фашистами, не так-то просто. Эстель взглянула в окно. – Впрочем, пока об этом беспокоиться рано. Сейчас надо придумать, как незаметно проникнуть в «Риц», попасть в императорский люкс, ни с кем не столкнуться за двадцать минут и так же незаметно выбраться. Нужен план. По улице за окном, пошатываясь, брела сгорбленная женщина в лохмотьях, оставшихся от некогда ярко-синего пальто, с темным шарфом на голове. Добравшись до перекрестка, она вдруг осела на четвереньки от усталости, голода или болезни – трудно сказать. Навстречу ей шли два солдата вермахта в отутюженной форме, кожаных перчатках и начищенных сапогах. Один держал буклет, возможно карту, и они о чем-то горячо спорили. Остановившись напротив скорчившейся на тротуаре женщины, тот, что повыше, махнул рукой на запад. На этом они, похоже, договорились и двинулись в ту сторону, даже не взглянув на женщину, как на пустое место. Эстель отошла от окна. – Незаметно не получится. – Прошу прощения? – Вы когда-нибудь бывали в «Рице»? – спросила она Софи, подходя к пустому камину. – Один раз. Много лет назад, – медленно ответила шпионка. – Только в банкетном зале и магазинах. Недавно изучила свежие планы. А что? – Придется в открытую. – Что? – Действовать будем в открытую. У всех на виду. – А как именно? Что вы предлагаете? Эстель взглянула на картину: смиренная девушка в ярко-синей тунике вскинула руки в ожидании смерти. – Раз Поликсена так напрашивается стать жертвой, я найду ей более достойный повод. Глава 20 Софи ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ, 26 августа 1943 года Водитель в безупречно сидящей темной форменной одежде и перчатках с ювелирной точностью подогнал грузовик ко входу в «Риц» со стороны Вандомской площади. Его юный помощник такого же щегольского вида выскочил из кабины и метнулся к заднему борту кузова. Водитель последовал за ним, и они тут же принялись доставать какой-то крупный плоский предмет высотой в человеческий рост и вдвое меньше шириной, завернутый в плотный брезент и аккуратно обвязанный веревками. Автомобиль, в котором приехали Эстель и Софи, плавно подкатил следом и замер возле шеренги черных машин, большей частью украшенных миниатюрными копиями знамен со свастикой, развешанных на фасаде отеля. Софи сглотнула тугой комок в горле, напоминая себе, что прибыла не для сражения с фашистами. Только не сегодня. Сейчас нужно притвориться их союзницей, чтобы помочь своим как можно скорее стереть их с лица земли, всех до единого. Через открытое окно она скользнула взглядом по очертаниям Вандомской колонны и подняла глаза к переменчивому небу. Несмотря на довольно ранний час, казалось, что уже стемнело, тяжелые тучи, что недавно только показались на горизонте, уже нависли над головой, зловеще погромыхивая и набрякнув дождем. Водитель уже глушил мотор, когда навстречу выскочил белокурый военный, совсем юнец с румяными щеками, наверное еще не тронутыми бритвой, и закричал: – Стойте! Сюда нельзя! Софи не поняла, к кому он обращается, к водителю или пассажирам, притихшим на заднем сиденье. Уделив юнцу не больше внимания, чем назойливой мухе, водитель вышел из машины, распахнул дверь со стороны Эстель, и она грациозно выскользнула наружу в том самом ослепительном вечернем платье из желтого крепа, что висело дома в шкафу. Ткань словно струилась по телу, лоснящиеся волнистые локоны были собраны на затылке, а невероятно искусный макияж, какого Софи не видела ни разу в жизни, довершал образ femme fatale[10], в котором не осталось и следа прежней сломленной Эстель Алар. Не стыдно самой Вере Аткинс[11] показаться. – Мадемуазель Алар, – смущенно попятился военный от приближающейся Эстель. – Очень рад встрече, но вам сюда нельзя. Позвольте напомнить, что это вход только для офицеров. Эстель бесцеремонно фыркнула и повела плечом, с которого соскользнула бретелька. – Я тоже рада, гаупт-ефрейтор Мюллер. Как поживает прелестная Мадлен? – Спасибо, хорошо, – пуще прежнего залился краской юнец. – Гм… Но вам сюда правда нельзя. Здесь служебный вход. – Я в курсе, – мило рассмеялась она. – А еще уверена, если соизволите уточнить у полковника Майера, то узнаете, что он меня ожидает, ведь сам выслал за мной автомобиль. И этот грузовик, – она взмахнула рукой. – У меня подарок для рейхсмаршала. Юнец просто опешил не то от потока фамилий, не то от природного обаяния собеседницы – сидя в машине, Софи не разглядела, что на него подействовало сильнее. – Какой подарок? – спросил Мюллер. – Вы теперь опекаете самого рейхсмаршала? – съязвила Эстель, взглянув на шофера с помощником, направляющихся со своим грузом ко входу. – Ну что вы! – военный оглянулся на приближающихся к дверям мужчин, явно разрываясь между необходимостью пресечь нарушение порядка и желанием поболтать с Эстель. – Тогда будьте паинькой, доложите полковнику о прибытии мадемуазель Алар с картиной для рейхсмаршала. Обойдя автомобиль, водитель распахнул дверь со стороны Софи, и она постаралась повторить грациозные движения Эстель, впрочем, далеко не факт, что ей это удалось. Мюллер так выпучил глаза, уставясь на Софи, что стало ясно: ее старания тоже не пропали даром. В Темпсфорде француженка-костюмерша снабдила ее платьем под стать восходящей кинозвезде – небесно-голубым с расшитым жемчугом лифом и длинными, как договаривались, рукавами, собранными на запястьях шелковыми ленточками. Еще дома, увидев ее выходящей из спальни в этом платье, со струящимися по плечам волосами, Эстель с лукавой улыбкой окрестила ее снежной королевой. – Кто вы? – осторожно спросил военный. Софи успела только улыбнуться в ответ, потому что носильщиков остановили у входа, и, как и следовало ожидать, разразился скандал. – Ну неужели все нужно делать самой? – вспылила Эстель и, цокая каблучками по тротуару, поспешила к дверям. За ней, протестуя на ходу, бежал Мюллер, а Софи потихоньку двинулась следом на безопасном расстоянии. На шум вышел другой солдат и перегородил дорогу. Водитель грузовика с помощником опустили свою ношу на тротуар. – Если бы кто-нибудь соблаговолил доложить полковнику Майеру, что его ждет мадемуазель Алар с подарком для рейхсмаршала, мы бы не стояли здесь, – выпалила она, не давая второму раскрыть рта. – Полковника нет. Ушел обедать, – ответил солдат. – И строго-настрого приказал не беспокоить. Со слов Эстель Софи уже знала, что Майер всегда в одно и то же время устраивал двухчасовую трапезу обычно с красным вином, тушеной бараниной с гарниром из картофеля со сливочным маслом и печеными овощами, что подавали в ресторане «Максим». А на десерт рыжеволосую красотку Колет, которую подавали совсем в другом заведении. – Что ж, когда полковник отобедает, будете сами ему рассказывать, как обещанный рейхсмаршалу Лебрен погиб под дождем на пороге отеля, потому что вы нас не пропустили, – уперев руки в бока, нахмурилась Эстель. Юные солдаты нерешительно переглянулись. Водитель с помощником из «Рица» просто ждали, не глядя на них. Интересно, на чьей они стороне? Судя по вздувшимся желвакам, по крайней мере водителю грузовика разговоры вояк были явно не по нраву, так что о преданности рейху и речи быть не могло. Раздался гулкий раскат грома, и по площади пронесся порыв ветра, обдав холодом голые ноги Софи. Как нельзя вовремя. – Позвольте хотя бы картину занести! – настойчиво потребовала Эстель. – Пока вам не пришлось расхлебывать последствия своего бездействия. Смею заверить, возместить стоимость этой картины вам будет не по средствам. – Ладно, – наконец подал голос Мюллер. – Заносите. Эстель махнула рукой: служащие подняли неказистый сверток и осторожно перенесли через порог. – Куда ставить прикажете? – Прямиком в императорский люкс. К приезду рейхсмаршала она должна там висеть. – Т-туда пускать мы не имеем права, – промямлил молодой военный. – Ах, оставьте. Вы хоть представляете, сколько произведений искусства я уже преподнесла рейхсмаршалу? – Но…