Мое сердце ёкнуло, когда он пришел за мной. — Пришло время для твоей следующей тренировки, путана. — Он толкнул меня ногой. — Вставай. Я больше не знала, как говорить, двигаться или притворяться человеком. Мне было холодно и голодно, и я отчаянно хотела домой. Я попыталась вспомнить образы Кью. Вспомнить его дом и теплые объятия Сюзетт. Но ничего не выходило. Все эти счастливые воспоминания были пустыми. На глаза наворачивались слезы, но я так давно ничего не пила, и поэтому образовывалась только одна капелька. Кто-то поднял меня на ноги. Холодный бетон был заменен холодным воздухом, поскольку КЖ подхватил меня, удерживая перед своей отвратительной фигурой. Мое тело, настолько холодное, прижалось к нему, несмотря на то, что мозг, затуманенный наркотиками, сгорал от отвращения. КЖ хихикнул. — Я стал тебе нравиться? Хм, сука? — Он лизнул мою щеку и подошел к двери. — Ты полюбишь меня еще больше после сегодняшнего дня. Мое сердце пыталось биться чаще, ужас, обуявший меня, попытался запустить адреналин, но мое сопротивление было сломлено. Прошло. Исчезло. Один миг мы все еще были в моей комнате. В следующий оказались на полпути по коридору. Потом мы были в другой комнате. Потом в другом коридоре. Прошла куча времени, оставив меня с калейдоскопом картинок. «Сколько еще времени пройдет, прежде чем я сойду с ума?» В один момент кто-то бросил меня на пол душевой кабинки и стал поливать из шланга. Через секунду я была одета в красное платье, короткое и распутное. Оно предназначалось для того, чтобы облегать фигуру и подчеркивать сексуальность, но не выполняло ни одну из функций — только показывало то, насколько тощей и болезненной я стала. Но, по крайней мере, ткань была чистой. После нахождения в домашней рубашке Кью в течение всех этих дней, — это был рай. Одиночество обернулось вокруг моего сердца, когда КЖ выдернул материал из моих рук и выбросил единственное, что у меня осталось от Кью. Последнее, что связывало меня с человеком, который владел мной полностью. — Верни ее. — Я подалась вперед, пытаясь добраться до мусорного ящика за Кожаным Жилетом. Он оттолкнул меня на пол, смеясь. — Ты не получишь того, что хочешь. Если тебе, конечно, не хочется моего члена. Я свернулась калачиком на мокрой плитке, изо всех сил стараясь не перескакивать в другое измерение. Измерение, в котором мне больше не нужно было бояться каждый раз, когда я просыпалась, и страдать каждый раз, когда засыпала. Время замерло, а ванная больше не существовала. Что-то крахмальное было запихано мне в горло, а потом последовала свежая, восхитительная вода. Затем я стою над девушкой с дубинкой в руках. Время снова замерло. Я отключилась. Жидкость. Горячая, влажная жидкость с металлическим привкусом. На мое лицо что-то плеснуло, и я мгновенно захлебнулась. «О боже. Нет!» Я уронила дубинку, сжимая живот, когда моя рвота превратилась в мучительный кашель. Кровь с губ попала в рот, и я лихорадочно пыталась отскрести язык. «Это не ее кровь на моих зубах. Я не могла этого сделать!» Кто-то схватил меня, поставил прямо. Я продолжала кашлять и раскачиваться, и, наконец, согнулась полностью. Слова, вырывающиеся из моего рта, прерывались жутким лаем. Я была не в себе. От меня не было толку. Они поняли. Они знали, что мой срыв ознаменовал начало конца. Мой разум покидал меня. Я дошла до ручки, и вкус крови девушки во рту был последней каплей. Я сделала ей больно. Я не знала, каким образом. Не помнила. Но я сделала что-то ужасное, и она страдала от моих рук. Я не смогу жить с этим! Я все отчаяннее пыталась вырваться, извиваясь, кусая, кашляя, рыча. — Черт, кто-нибудь дайте ей что-нибудь. Я крутилась и дернулась, от одного только вида сжимающихся стен и удушливого ужасного кашля сотрясавшего мое тело. Кто схватил меня за ноги, и я стала пинаться. — Ой, ты, сука! — Оковы обхватывали мою голову, но я больше не была в этом теле. Я была в каком-то другом мире, где хотела умереть. Игла проколола мою плоть, и мне ввели призрачно леденящее вещество, которое я теперь хорошо знала. Распространение этого белого смога сквозь мою кровь, украло мое тело, убивая разум. Мой кашель остановился, и я обессилено повисла в чьих-то руках. — Так-то лучше. Пусть подействует. Она будет резать их как Пикассо уже через полчаса. Видение того, как я, отрезая части тела, располагаю их в каком-то ужасном произведении искусства, стояло перед глазами, пока я медленно плыла к своей гибели. *** Когда пришла в себя, я лежала на спине, хрипя, как девяностолетний курильщик. Мои ребра кричали от боли, а легкие, будто кто-то заполнил тиной. Я попыталась подняться, чтобы убедиться, что на моем лице больше не было крови, но мои руки онемели. — Она ожила. Принеси ее сюда. Быстрая перемотка времени, и вдруг из положения лежа на спине я оказалась стоящей, покачиваясь с дубинкой в руках. Быстрая перемотка вперед во времени, и мои уши начали функционировать снова, сразу же захотелось, чтобы они не слышали. Скуление и вой заполнили небольшую темницу. Крошечная блондинка с татуировкой колибри на бедре лежала у моих ног. Ее лицо было в синяках, искаженное от отеков. Ее взгляд встретил мой, когда я ахнула в абсолютном ужасе. Я хлопнулась на колени, когда увидела окровавленный зуб на бетонном полу. — Прости! Мне очень жаль. Прости. Извини! — Я не могла справиться с этим. Старая злость во мне поднялась, давая отпор наркотикам, только чтобы швырнуть меня в болезненную тошноту. Сжимая дубинку, я качалась и качалась. — Стой. Останови это. Пожалуйста, Боже, останови это. Кью. Пожалуйста. Прости. Ты мне нужен. Кью! Что-то треснуло глубоко внутри. Моя душа сложилась внутри меня как оборванный кусок оригами, отнимая всё доброе, что было во мне, оставляя меня ни с чем. Мои воспоминания, мое счастье, сила и страсть к Кью все исчезло. Просто так. О мой Бог. О мой Бог. Это происходит. Это случилось. Я пропала. Я буквально смотрела на конец моей жизни. Время остановилось, и я пришла в себя, когда Кожаный Жилет толкнул меня на блондинку с колибри. Она не двигалась, не издавала ни звука. Он засмеялся. — Ты так хорошо справлялась, сучка. Выполняла приказы как профессионал. — Он присел на корточки передо мной, схватив за волосы, чтобы посмотреть мне в глаза. — Ты избивала ее, пока мы не приказали тебе прекратить. Ты махала битой, как будто она была нечистью, которую ты хотела убить. Ты помнишь, путана? Ты помнишь, что ты сделала? А? Я блеванула и упала. Кашель начался с удвоенной силой. Может быть, я могла бы задохнуться от кашля, захлебнувшись чем-то в моих легких. Райан пнул меня от блондинки с колибри и потащил прочь. Я пыталась не заснуть и не позволять наркотикам сбить меня с толку, но время мерцало и потрескивало. Почему я борюсь? Забвение лучше, чем реальность. С тяжелым вздохом я позволила наркотикам поглотить меня. Коридор. Комната. Другой коридор. Райан бросил меня в комнату, отличавшуюся от отвратительных подземелий и клеток. Большое грязное окно впускало великолепный поток солнечного света, который освещал зло и тьму в комнате. Удар кулаком по моим лопаткам послал меня прямо на пол. Вспышка красного огня осветила мою челюсть, и мои глаза распахнулись. Я моргнула, когда КЖ появился перед моим лицом. Его жирная кожа и сальные волосы необходимо было продезинфицировать: он вонял как мусорный контейнер. — Ты знаешь, почему тебя связали, шлюха? Я связана? Я посмотрела вниз, заметив путы вокруг моего запястья и ног, крепко прижатых веревками к ножкам стула. Опять темнота. Еще один фрагмент моей жизни потерян.