Я уже наполнен хмельным туманом. Встаю, улыбаюсь игрокам. — Мне пора. Никто не спрашивает, почему, никто не уговаривает остаться. Пребывание в глубине — развлечение платное. Пробираюсь между столиками, над головой шипят иллюзорные кубики, раскрываясь, выплёвывая монстров. Делаю усилие, чтобы не уворачиваться. У меня есть ещё часов пять. Сейчас дайверы «Лабиринта» возятся с Неудачником. Но почему-то я уверен, что у них ничего не выйдет. Сворачиваю в переулок, останавливаюсь. Глубина, глубина, я не твой… Первым делом, сняв шлем, я открыл холодильник. Достал лимонад, колбасу, коробочку йогурта. Надо пообедать. На экране всё нормально. Стрелок стоит, привалившись к стене, редкие прохожие не обращают на него внимания. Вон какой-то типчик юркнул в двери «Всяких причуд». — Только не к Вике! — сказал я ему вслед. — Я не поняла, Лёня, — отозвалась «Виндоус-Хоум». — Ничего, — отводя глаза ответил я. — Всё в порядке. Мне вдруг стало не по себе. Вдруг к Вике — той, виртуальной, кто-то пришёл? Я представил себя, учиняющего разборки в несуществующем борделе и улыбнулся. Но всё же стал есть куда торопливее. — Лёня, — сказала «Виндоус-Хоум». — Я должна сделать тебе ежемесячные напоминания. — Валяй, — буркнул я. — Позвонить родителям, — укоризненно произнесла Вика. — Я могу набрать номер, но это потребует освобождения телефонной линии… — Нет. Нехорошо, конечно, но лучше позвоню вечером. — Оплатить коммунальные счета… Да, с этим тянуть тоже не следует. Отключат телефон в самый неподходящий момент… — Спасибо. — Убрать в квартире. Я быстро оглянулся. Да, пол вымыть следует. И пыль бы стереть. Батарею, с ржавым потёком, покрасить. — Спасибо, Вика, принято. — Кроме того, в очередной раз обращаю твоё внимание, что уровень поставленных передо мной задач не всегда соответствует объёму оперативной памяти… — Утихни. Я положил ладони на клавиатуру, локтём скинул пустую коробочку из-под йогурта, чтобы не мешала. deep Ввод. Отлепившись от стены, я вхожу в стеклянные двери борделя. И Мадам выходит навстречу. — Вы сегодня рано, Стрелок. — Зато ненадолго. Мадам улыбается, протягивает руку, касается моей щеки. — Только не морочьте голову девочкам, Стрелок. — Я постараюсь, — голосом послушного мальчика говорю я. Мадам кивает, без особой уверенности. Поворачивается к охраннику: — Проводи его в служебные помещения. К Вике. — Спасибо! — от души говорю я. Мадам устало отмахивается и идёт к лестнице на второй этаж. А охранник кивает на маленькую дверь, рядом с которой стоит. С некоторым смущением я иду за ним. Прямо в сердце борделя. Чистенький коридор, за окнами — летний лес, река и яркое солнце. Ага, а ведь Мадам говорила, что у них всегда вечер. Хочется солнышка, никуда не деться. Вдоль коридора — двери, на них нет номеров или имён, зато налеплены картинки. Кошечки, щенки, мышата, зайчата. Это немножко напоминает детский садик. Но из одной двери вдруг высовывается полуодетая блондинка, ойкает, картинно прикрывает грудь руками и заскакивает обратно. Стараюсь идти с каменной физиономией. За дверями шорохи, когда я прохожу мимо, слышится лёгкий шум. Знаю, что если обернусь, то увижу десяток любопытствующих лиц, выглядывающих в коридор. Поэтому не оборачиваюсь. Охранник останавливается у двери, на которой висит фотография задумчивого чёрного котёнка. Стучит. — Да? — слышится в ответ, и я вздрагиваю, потому что узнаю голос. — Посетитель, — говорит охранник. — Пусть войдёт. Охранник легонько хлопает меня по плечу и удаляется. Из полуоткрытых дверей его о чём-то спрашивают шёпотом, но он хранит молчание. Под насмешливым взглядом котёнка вхожу. Комната выглядит как горная хижина. Окно распахнуто, из него доносятся порывы холодного ветра. Шумит река. Вика сидит перед окном на простом деревянном стуле, разглядывая лицо в маленькое зеркальце. Рядом, на грубо сколоченном столе, вполне современная косметика. — Привет, — бросает она. — Посиди тихонько, ладно? Киваю, стою и оглядываюсь. На стенах акварели — незнакомые, почти на всех горы, туман, сосны. На первый взгляд кажутся однообразными, словно творения халтурщика к еженедельной распродаже. Но всматриваюсь внимательнее — и одобрительно киваю. Это не штамповка набитой рукой, а просто цикл. — Как бы ты их назвал? — спрашивает Вика, не оборачиваясь. Ей хорошо, у неё зеркало. — Даже не знаю, — признаюсь я. — У меня всегда были проблемы с названиями. Ну, например… Прохожу вдоль стены, осторожно касаясь рамок. Горы, или одна гора — но в разных ракурсах, густые плети тумана, впившиеся в склоны сосны. Утренний холод и сухой жидкий воздух. Звенящая струя ручейка, шорох ветра — словно картина способна передавать звук. — Лабиринт, — говорю я. — Лабиринт отражений. Вика красит губы. Задумчиво соглашается: — Можно… главное, что непонятно. С такими названиями лучше покупают. — Это твои картины? Последние дни я потрясающий тугодум. — Да. Непохоже на меня? — Похоже. Но я думал, ты просто подобрала их со вкусом. — Ну и мужики пошли, — Вика наконец встаёт. На ней белое льняное платье до колен, босоножки, серебряный кулон на цепочке. — Это комплимент при первом свидании? — При втором, — пытаюсь я отшутиться. — Нет, при первом. Утром — это была работа. — Тогда начинаю говорить комплименты, — бормочу я. — Ты умная, красивая, талантливая… — Добавь — пунктуальная, — Вика стягивает волосы белой ленточкой. — Нет, лучше добавлю — щедрая. Продавать такие картины — подвиг. — Ерунда, — легко отмахивается Вика. — Я продаю реальные оригиналы. А эти — остаются у меня. Они лучше.