— Беда всему нашему дому, — сказала она, не сводя с него глаз, — беда всему роду! — И случится она, если я останусь? — уточнил он. Старуха затрясла головой: — Да... да! От вас зависит будут ли живы многие люди... от вас! Ничего не понимая, Эстен смотрел на нее, как на безумную. Может быть, она и правда сошла с ума? Он не понимал того, что она желала сказать ему, так внимательно заглядывая ему в глаза, будто хотела увидеть в них душу. — Но я не могу покинуть замок, если кому-то грозит опасность! — сказал он, отступая. Старуха подалась вперед. — Я знаю, что говорю! Ты должен уехать! Должен! — Но кто защитит мадам Изабель? — удивился он. Графиня долго молчала. Руки ее тряслись, когда она натянула на себя бордовое одеяло. — Никто... никто не защитит. Оставьте мадам ее судьбе... судьба ее печальна, но иной нет! Эстен откланялся и ушел, убедившись еще раз, что не имеет права оставить Изабель одну в таком странном месте, как замок Белистер. Слова старой графини звучали у него в ушах. Что знала старая ведьма? В том, что она ведьма, он не сомневался. О чем хотела она его предупредить, и какова судьба Изабель? Положение Изабель становилось очевидном несмотря на все ее попытки скрыть беременность. Она немного располнела, и живот был уже виден под складками платья. Ее худые полупрозрачные руки обрели плоть, ступала она тяжелее, и чаще останавливалась, чтобы перевести дух. Эстен любил ее и такой. Теперь, когда Изабель была неповоротлива и нуждалась в его помощи, ему казалось, что чувство его к ней только возросло. Он смотрел на женщину, готовящуюся стать матерью, и ему нравилось представлять себе, что она носит его ребенка. Он бы отдал все на свете, чтобы ребенок был его. Все, что имел и еще немного. Но ребенок принадлежал к странному семейству его тетки Диоргиль, которое всегда занималась странными вещами, о которых сам Эстен, выросший в совершенно других условиях, имел весьма образные представления. Диоргиль и ее брат Мартин происходили из старинного рода де Куланж, к которому принадлежала и его мать, будучи их кузиной. Такая же светловолосая и странная, она прожила всю жизнь, будто пребывая в коконе, что отделял ее от других людей, в том числе и пошедшего в отцовскую родню сына. Отец, который любил ее безумно, однажды найдя тело жены на постели без признаков жизни, покончил с собой, не перенеся разлуки. Чем занималась его мать, и что убило ее, Эстен так и не узнал. Он вернулся из Тулузы, где проводил дни в праздности и кутежах, чтобы принять дела отца, и, оставшись совершенно один, вдруг получил письмо от своего дяди Мартина. Тот просил его жениться на кузине Ортанс, которой пришло время выходить замуж. Дядя писал, что нет лучшего кандидата в мужья для Ортанс, чем родственник, который сможет понять ее. Эстен не смог. Странная и холодная, Ортанс отталкивала его своей показной приветливостью. Она тоже старалась пересилить себя, но оба не смогли преодолеть разделявших их противоречий. Эстен не понимал увлечений и намеков, которые постоянно делала ему девушка, Ортанс не понимала его отстраненности и нежелании разделить ее интересы. Она показывала ему, как управлять зеркалами, как правильно говорить с источником, но он не желал знать ничего подобного. — Ваша мать должна была привить вам интерес к таким вещам, — в сердцах воскликнула как-то Ортанс, но Эстен только пожал плечами. Возможно, мать и должна была привить ему интерес, только он сам свою мать интересовал намного меньше, чем ее странные увлечения, которых Эстен боялся и сторонился. Теперь же, когда мать умерла, ему предлагали взять жену, которую он точно так же будет обходить стороной и которая будет сторониться его, если не признает в нем единомышленника. Отказ Ортанс порадовал его. Он ощутил, будто петля, накинутая ему на шею, исчезла, и дышать стало намного свободнее. Его привлекала Изабель — земная, красивая и запутавшаяся в сетях семейства де Куланж. И как бы старая графиня не настаивала, Эстен не был намерен оставить замок Белистер, его не запугать никакими страшилками. Он много их наслушался и видел в детстве. Он, конечно же, уедет. Но уедет только вместе с Изабель. А пока она тяжело опирается на его руку, выверяя каждый шаг, он не имеет права бросить ее и оставить той самой судьбе, на которую намекала старуха графиня. … Графиня Изабель де Муйен разрешилась от беремени ровно в Рождество. Сразу после торжественного ужина, она удалилась к себе и под завывания ветра и яростный шум прибоя родила здорового мальчика, которого тут же взял на руки его отец, граф Франсуа, и долго разглядывал, не сдерживая гордости и улыбки. Он поцеловал жену, сжал ее руку, и поблагодарил за такой прекрасный подарок. Малыш был назван Ноэль в честь Рождества, и счастливые родители не могли наглядеться на него. Изабель наслаждалась своим новорожденным сыном, разглядывая маленькие ручки и ножки, а Франсуа делился радостью с Валентиной, показывая малыша портрету возлюбленной. Ближе к утру малыш был передан кормилице и няне. Такого крохотного в пеленках с графскими вензелями, женщины унесли в детскую и положили в колыбель, чтобы измотанная родами Изабель наконец то могла поспать. Когда новорожденный виконт Ноэль де Муйен заснул в кроватке под улыбки нянь, в своей комнате проснулся Эстен де Монтроа. Он ничего не знал о ночных родах, так как ушел еще до конца ужина, а до третьего этажа не долетали ни крики роженицы, ни топот сбивавшихся с ног слуг. Возможно, некоторые способности его матери все же передались незадачливому сыну, но что-то настойчиво заставило его подняться с кровати. Он встал и долго вслушивался в уснувший дом. Он прошелся по комнате, чувствуя, что происходит нечто, что требует его присутствия. Накинув халат, маркиз тихо приоткрыл дверь. Он стал медленно спускаться по узкой лестнице, рискуя оступиться и сломать себе шею в полной темноте. Оказавшись в холле второго этажа, он замер, притаившись за колонной. Кто-то шел по лестнице, ступая тихо в мягких туфлях. Женщина? Эстен высунул голову и действительно увидел женщину. Больше похожая на призрак, в белой сорочке и какой-то развевающейся за ней накидке, она казалась хрупкой и полупрозрачной, от чего Эстен сначала принял ее за призрак Валентины. Но нет. Это был не призрак. Женщина медленно шла, тихо ступая по плитам. Казалось, ей тяжело идти, она немного прихрамывала и то и дело хваталась за перила. Эстен пошел за ней, как только она скрылась в левом крыле. Не зажигая свечи, дама проследовала по длинному коридору, растворила дверь, и скрылась в какой-то комнате. Эстен бросился за ней бегом, боясь, что она успеет совершить преступление до его прибытия. В том, что дама задумала преступление он ни секунды не сомневался. Когда же он вбежал в комнату, то замер, смущенный тем, что увидел. Женщина стояла над колыбелью, в которой спокойно спал крепко запеленутый ребенок. В темноте было невозможно различить что то подробно, но Эстен понял, что пропустил самое важное, что Изабель родила, и что дама специально шла в детскую, чтобы посмотреть на ребенка. Он немного расслабился, хотя внутренний голос приказывал ему броситься на даму и схватить ее за руки. Голос же разума шептал, что такая хрупкая женщина вряд ли может причинить ребенку вред. Когда он уже хотел удалиться из детской, решив, что не имеет права следить за незнакомкой, дама вдруг подняла руки наверх, и в свете луны ярко сверкнуло лезвие кинжала. Эстен на секунду замер, потом одним прыжком бросился на даму, схватил ее за талию и оттащил от колыбели. Дама закричала, скорее зашипела, и тут Эстен понял, что держит в руках старую графиню, и что то, что он принял за покрывало на ее голове, на самом деле было седыми волосами. Графиня, еще день назад казавшаяся немощной старухой, сопротивлялась с ловкостью змеи. Она вырывалась из его рук, шипя и ругаясь, как сапожник, и кинжал ее поранил ему руку. Брызнула кровь, запачкавшая ее одежды. Воспользовавшись его замешательством, старуха кинулась к колыбели, но Эстен снова оказался быстрее. В этот момент от шума проснулась кормилица. Увидев схватку, она истошно закричала. Вскоре послышался топот ног, в комнату вбежали слуги с факелами, а следом за ними граф де Муйен в черном халате, развевавшимся за ним, словно крылья. Эстену как раз удалось скрутить старухе руки. Кинжал упал на пол к ее ногам, и кормилица схватила его, унося подальше от обезумевшей графини. — Что происходит, мама? — спросил Франсуа. — Убей его! — закричала она, пытаясь вырваться из рук Эстена, — убей! Он — твоя погибель! Я видела это в ковше! Он! — Но он — мой сын, — сказал Франсуа, подходя ближе, — и его жизнь ценнее моей. Кормилица протянула графу кинжал, и тот взял его в руки. Губы его дрогнули. — Уходите все отсюда, — сказал он слугам, рассматривая острое лезвие, — вы разбудите виконта, — и мадам уведите. Пусть ее сон охраняют самые крепкие парни. Те, кто всегда сможет помочь пожилой женщине. Графиня молчала. Она уже вся скрючилась, и ноги перестали держать ее, будто в миг она состарилась на десятки лет. Два лакея подняли графиню на руки и унесли в ее покои, а граф де Муйен остался в детской наедине с Эстеном.