— Дашь взятку Черному Судье в загробном мире! А как насчет меня, красавица? Девица подошла, пристально оглядела его и возмущенно фыркнула: — Насчет тебя! Может, на следующей неделе, когда отойдешь чуток. По твоей самодовольной ухмылке видно, что тебя обслужили по самое некуда, и, судя по духам, ублажала тебя не какая-нибудь дешевка. Спорю — сейчас тебя не хватит даже на то, чтобы юбку мне задрать! С этими словами она ушла на кухню, а Цзяо Тай захохотал во все горло. Потом он положил ноги на стол и почти сразу же захрапел. Девица вернулась с большим чайником, поставила его рядом со спящим, ушла за стойку и застыла там, ковыряя в зубах. Именно она открыла дверь судье, когда тот пришел, и тотчас же с беспокойством спросила: — А почему Студент не с тобой ? — Я послал его на одно дело, — ответил Ди с таинственным видом. — Это не опасно? — В любом случае, я его вытащу. У тебя усталый вид, девушка. Иди-ка поспи. Мы еще побудем тут какое-то время. Увидев, каким замученным и усталым выглядит его господин, проснувшийся Цзяо Тай не на шутку встревожился. Он торопливо налил ему горячего чая и с беспокойством спросил: — Что с вами стряслось? Судья Ди стал рассказывать ему о трупе и о разговоре с Дэном. Не успел он закончить, как раздался тихий стук. Цзяо Тай пошел открывать. И оказался нос к носу с Гунь Шанем. — Святое Небо! Опять твоя поганая рожа! — Хоть бы спасибо сказал, — холодно процедил Гунь Шань. — Вечер добрый, господин Шэнь. Надеюсь, вам тут понравилось? — Садись. Готов признать, ты нас здорово выручил, — проворчал Ди. — А теперь объясни, почему? — Честно говоря, мне плевать, отрубят вам с приятелем головы или нет, — начал Гунь Шань, — только вы мне нужны. Послушайте, я — самый ловкий и самый искусный взломщик во всей провинции. Уже тридцать лет этим промышляю, и меня не поймали ни разу. Одно плохо — сил у меня маловато, да я никогда и не стремился стать сильнее, потому что сила — это для дураков. Сейчас у меня есть план, но для его успешного выполнения могут потребоваться такие мускулы, как у вас. Я видел вас в деле и, похоже, вы справитесь, хотя меня воротит от вас. Так уж и быть — беру в долю. Всю предварительную работу я уже сделал сам, риска для вас никакого, так что на большой куш не рассчитывайте. — Иными словами, мы рискуем, а ты забираешь себе всю добычу?! — прорычал Цзяо Тай. — Говоришь, на многое не рассчитывать? Нет, так дело не пойдет, наша помощь тебе дорого обойдется, трусливый мерзавец! Последние слова заставили вора сильно побледнеть: видно, помощник судьи затронул его самое больное место. — Тебе легко, у тебя силищи вон сколько. И с девками ты у нас герой, — ядовито проговорил он. — Давеча, думал, кровать вот-вот рухнет от твоих подвигов! Как сказал один поэт: « Треплет Осеннюю Розу дождь проливной...» Цзяо Тай сорвался с места, схватил Гунь Шаня за шею и, швырнув на пол, придавил ему грудь коленом. Огромные его руки сомкнулись на горле одноглазого. — Да ты шпионил за мной, грязная свинья! — взревел он. — Сейчас я тебе шею сверну! Судья наклонился и сжал Цзяо Таю плечо. — Оставь его! — резко приказал он. — Я хочу выслушать его предложение. Цзяо Тай поднялся, и голова Гунь Шаня глухо стукнулась об пол. Он лежал неподвижно, только дыхание со свистом вырывалось у него из горла. С искаженным яростью лицом Цзяо Тай отрывисто сказал: — Сегодня я был у куртизанки. Эта крыса за нами подглядывала. — Что ж, — холодно проговорил судья. — Полагаю, тебе не следовало бы афишировать свои амурные похождения. В любом случае, я не позволю, чтобы они мешали моему расследованию. Плесни ему на голову воды! Цзяо Тай взял со стойки большой кувшин для мытья рук и вылил его целиком на голову Гунь Шаня. — Этот собачий сын еще не скоро очухается, — шепнул он. — Сядь. Я еще не докончил свой рассказ про Дэна, — нетерпеливо бросил судья. К тому времени, как Ди завершил повествование о ширме, гнев Цзяо Тая уступил место живой заинтересованности. — Какая удивительная история! — воскликнул он. Судья кивнул. — Я не стал открывать коллеге основную причину, по которой я считаю, что убийство мог совершить посторонний, — женщина была изнасилована. Не хотелось причинять ему лишнюю боль. — Но вы же сказали, что лицо у нее было очень спокойное, — проронил Цзяо. — Мне не случалось насиловать спящих, однако сдается мне, что если женщину попытаться изнасиловать во сне, то она наверняка проснется и даст понять, что ей это, мягко говоря, не нравится. — Ты прав. Это всего лишь одна из загадок этого странного дела. Тише! Кажется, Гунь Шань приходит в себя. Цзяо Тай подтащил одноглазого к стулу и усадил. Гунь Шань сглотнул слюну, потянулся за чаем и стал осторожно пить. — Ты мне за это заплатишь! — прохрипел он. — Только счет представь, а за мной дело не станет! — отрезал Цзяо Тай. Злобно сверля его единственным глазом, Гунь Шань с издевательством сказал: — Тупая башка, ты даже не понял, что похотливая вдова обвела тебя вокруг пальца! — Вдова?! — переспросил пораженный Цзяо Тай. — Самая что ни на есть вдова, с пылу с жару! Всего день как мужа потеряла! Знаешь, кого ты принял за куртизанку, боевой петух? Жену покойного торговца шелком по имени Гэ Чжию-ань. Вдовушка из супружеской спальни перебралась в левое крыло дома, чтобы там ей никто не мешал предаваться печали, а ты попал туда с бокового входа. От стыда и унижения лицо Цзяо Тая залилось густой краской. Он попытался что-то сказать, но так и не смог выговорить ни слова. Судья Ди сжалился над ним и быстро сказал: — Как знать, может, Гэ и покончил с собой из-за своей распутной супруги. Гунь Шань осторожно пощупал горло, сделал еще глоток чая и с кривой ухмылкой прокаркал: — Женщины все распутницы, все до одной, и госпожа Гэ — не исключение. И все же, как это ни покажется вам странным, мое предложение связано именно с торговцем Гэ. А теперь слушайте внимательно. Если кратко, то дело тут такое. Ко мне попала записная книжка Лэн Цзя-ня. Он известный банкир, а также компаньон и деловой советник Гэ. Я хорошо разбираюсь в цифрах и скоро понял, что в своей книжке он отмечал те суммы, которые в течение последних двух лет сумел утаить от Гэ. Он украл много, что-то около тысячи ямбов[3]. — Как у тебя оказалась эта записная книжка? — спросил Ди. — Такие вещи банкиры обычно берегут как зеницу ока. — Не твое дело! — отрезал Гунь Шань. — Все, что от вас требуется... — А ну, погоди, — прервал его судья. — Я в цифрах тоже кое-что смыслю, как раз из-за этого и должен был спешно распрощаться со своим местом начальника стражи. Для того чтобы по кратким записям судить о движении денег во время торговых операций, надо быть волшебником. К тому же записи наверняка были как-то зашифрованы. Так что не морочь мне голову, приятель. Гунь Шань подозрительно взглянул на судью и затем сказал: — Ну ты и ловкач! Ладно, коли ты такой настырный, то вот тебе мой ответ. Я облазил весь дом Гэ, без его, понятное дело, ведома, и нашел его тайник. Там у него про запас были припрятаны золотые слитки, и теперь этот запас — мой. Там были и деловые бумаги, я их тоже не обошел вниманием. С их помощью я и сумел разобраться в записях Лэн Цзяня. — Понятно. Ну, а дальше что? Гунь Шань достал из рукава листок бумаги, бережно разгладил его на столе и, тыча в него паучьим пальцем, приступил к объяснениям. — Это страница из записной книжки. Завтра утром вы посетите Лэн Цзяня, предъявите ему эту страничку и скажете, что вам все известно. Потом заставите его подписать два платежных поручения: одно — на шестьсот пятьдесят, другое — на пятьдесят ямбов. Имя получателя пускай не указывает. После этого небольшого кровопускания у него останется еще триста ямбов, что для него совсем неплохо, скажу я вам. Конечно, хотелось бы заграбастать все, но я давно усек основное правило шантажа: надо всегда сколько-нибудь оставлять, чтобы не доводить человека до полного отчаяния. Поручительство на шестьсот пятьдесят вы отдаете мне, а себе берете второе, на пятьдесят. Ну как, по рукам? Лениво поглаживая бакенбарды, судья Ди устремил на проходимца пронизывающий взгляд и неторопливо произнес: — Вот что я тебе скажу, Гунь Шань. Мой дружок, пожалуй, выразился слишком сильно, зато по существу. Я вполне уверен, что ты в своем деле настоящий мастер, только смелости у тебя маловато, да и драться ты не умеешь. Знаешь же, что сам не решишься встретиться с банкиром лицом к лицу и потребовать у него деньги, а? Гунь Шань заерзал на стуле. — Так что? Договорились или нет? — хмуро спросил он. Судья Ди взял листок, хладнокровно убрал его в рукав и только тогда ответил: — Договорились. Только делим все поровну. Сообрази-ка сам: благодаря тебе, бумага теперь у меня. Так зачем ты мне сдался со своей записной книжкой? Почему бы нам одним не провернуть все дельце, а тебе вообще ничего не давать? Что, разве не так? — Абсолютно точно! — расплывшись в улыбке, поддакнул Цзяо Тай. — А что помешает мне сообщить в суд о местонахождении двух грабителей? — гадко осклабился Гунь Шань. — Отсутствие смелости — вот что, — спокойно отозвался Ди. — Ну, тебе решать! Гунь Шань впился в него злобным взглядом. Он прижал руку к щеке, пытаясь унять нервный тик, и наконец сказал: — Ладно. Поровну так поровну. — Решено, — довольно проговорил судья. — Завтра утром я навещу нашего приятеля Лэн Цзяня. Где мне его найти? Гунь Шань подробно объяснил, где находится серебряная лавка, откуда банкир управляет своими делами, и встал, собираясь уйти. Судья, однако, прикрыл его руку ладонью и сказал добродушным тоном: — Время еще не позднее. Давай выпьем по чаше вина за наше партнерство. Эй, Цзяо Тай, пошарь-ка за стойкой. Там где-то должен быть особый кувшин Капрала. Цзяо Тай повиновался, хотя был немало удивлен тем, что измученному после тяжкого дня судье вдруг вздумалось продолжать разговоры, да еще с этим мерзким типом! На второй полке за стойкой он обнаружил спящего прислужника, а на третьей — кувшин Капрала, который и водрузил на стол. Когда они уже выпили по чаше, Ди, утирая усы, заметил: — В своем ремесле, брат, ты, может, и лучший, но все же воровство — детская забава по сравнению с нашим трудом. Сейчас я тебе расскажу парочку наших дорожных приключений. Помнишь, друг, как однажды в провинции Киянсу мы...