Я отодвинулась от стены, хотя у меня до сих пор все тряслось внутри. – Что ты здесь делаешь? Я думала, тебе разрешили вернуться домой. – Так и есть. Просто я хочу поговорить с тобой. Второй вечер подряд? Уж не знаю, что думать. – Ладно, – сказала я, цепляясь за перила и спускаясь по лестнице. Ноги до сих пор были как желе, но на этот раз причиной были не его прекрасное лицо и внимательный взгляд. Он отодвинулся, давая мне пройти, и проследовал за мной в гостиную. Я понадеялась, он не заметил, как я дрожу. Хотя он уже не раз подхватывал меня, когда я теряла равновесие. Рядом с ним со мной это часто случается. Я добралась до дивана и упала на него отнюдь не с такой грацией, с какой хотелось бы. Взяла свой бокал и сделала большой глоток вина. Дин наблюдал за мной, неодобрительно подняв бровь. – Если ты собираешься приходить ко мне в дом и пугать меня до смерти, я буду напиваться после этого, – объявила я. Он сел на ближайшее кресло. – Извини. Я стучал несколько раз, но, видимо, ты не слышала. Я вздохнула и покачала головой. – Извини, я не в себе. С учетом трупа в гостевом доме и прочего мои нервы на грани. – Неудивительно. Не могу сказать, чтобы я сам был спокоен. Я оценила его откровенность, хотя с трудом могу представить его неспокойным. Он слишком хладнокровен для этого. – И я бы не пришел просто так, – продолжил он. – Я услышал у тебя музыку, увидел свет и подумал, что ты дома. – Все в порядке. Если уж кто-то должен был сегодня вломиться ко мне, я рада, что это ты. – Хотя, по правде говоря, он мог хотя бы прислать сообщение. А если бы я была в душе? Или разгуливала голая в одном полотенце? Вот ужас-то. – Но в следующий раз, может, ты попробуешь написать мне? Ну понимаешь, из соображений приватности. Итак, о чем ты хотел со мной поговорить? Если у него и были какие-то мысли по поводу моей предпоследней фразы, он этого не показал. Он выпрямился и просто заявил: – Мне не нравится Натан Моррисон. Я моргнула. Не знаю, чего я ожидала от него, но явно не этого. – Это потому что я наняла его, не посоветовавшись с тобой? Он покачал головой, потом пожал плечами. – Ну, если бы ты спросила меня, я бы постарался тебя отговорить. – Почему? – Натан – неприятный человек. Я нахмурилась, пытаясь представить мистера медвежонка, любителя обнимашек, неприятным человеком. Может быть, немного бестактным. Но неприятным? – Что в нем такого неприятного? Дин отвел взгляд, как будто решая, что сказать. Наконец он снова посмотрел мне прямо в глаза. – С ним всегда какая-то морока. Он любит повеселиться. Несколько раз нарушал закон. Просто он нехороший человек. – Разве так нельзя сказать о любом музыканте? Он вздохнул. – Просто он мне не нравится. – Ладно, а мне показалось, он очень милый. Брэнди он понравился, – добавила я, как будто это могло повлиять на его мнение. – У Брэнди отвратительный вкус. Не могу возразить. За месяц или около того, сколько я здесь живу, Брэнди встречалась с посудомойщиком Чедом, который оказался женат, а потом бросил работу без предупреждения. Еще она встречалась с каким-то рыбаком из Джоунспорта, которого два раза штрафовали за вождение в нетрезвом состоянии и который курил как паровоз. – Ладно, вкус Брэнди можно поставить под сомнение, но я наняла его, чтобы он играл всего два дня в неделю. Не то чтобы он тут околачивался все время. Тебе не нужно его любить, главное, чтобы посетителям нравилась его музыка. Незаметно было, чтобы Дэн испытал облегчение. – Это из-за слухов, что он мой двоюродный брат? – Я нахмурилась. – Или дядя? – Степень родства довольно запутанная, но поскольку он мне не родственник, это неважно. – Он рассказал тебе об этом? – Об этом и еще о другом слухе. Что моя бабушка, возможно, убила дедушку. Жаль, что меня не предупредили заранее. – Я пыталась сохранять беззаботный вид, но не вполне преуспела. Дин пожирал меня глазами. Секунду он молчал, потом тихо ответил: – Я не говорил тебе, потому что это неправда. Санни не такая. И она любила твоего дедушку всю свою жизнь. Я услышал эту сплетню только пару лет назад. Такая древность. – Я верю, но… – Я вздохнула. – Просто жаль, что я не услышала это от кого-то, кто ее знал. Не от незнакомца. – Который мне не понравился с первого взгляда. Дин прав, Натан неприятный. Но я не стану признавать это. Внезапно я почувствовала усталость. Должна признать, попытка доказать невиновность члена семьи в убийстве выматывает куда сильнее, чем попытка оправдать ламу. Или вино подействовало на меня сильнее, чем я думала. – Извини, – сказал он. Большая уступка со стороны Дина. Я кивнула: – Спасибо. Я буду иметь в виду твои сомнения насчет Натана. Но прямо сейчас мне надо в кровать. Дин рассматривал меня своими золотисто-зелеными глазами. Потом, к моему крайнему изумлению, протянул руку и убрал за ухо прядь волос, которые выбились из моего пучка на затылке. Его пальцы легко скользнули по моей щеке, едва ощутимо, но я все равно почувствовала их жар и мозоли на кончиках пальцев. Потом он убрал руку. Дин встал. – Отдохни. Не оглядываясь, он вышел из дома через французское окно. Я наблюдала, как он идет по двору и исчезает по направлению к гостевому дому. Какое-то время я оставалась совершенно неподвижна. В магнитофоне Марвин Гэй интересовался, что происходит[7]. Я застонала и упала на диван. Вцепилась в подушку, прижалась к ней лицом и расстроенно застонала. Почему все на свете так запутанно? Когда следующим вечером я вошла в паб, моя голова была как в тисках. Хотя вчера я была крайне измучена, я почти не спала. Так что в шесть утра я сдалась, встала и начала искать в доме бабушки что-нибудь, что могло указать на то, что она убила дедулю. Или что она знала Мэнди. Запись в дневнике. Письмо. Чек киллеру. Что угодно. И не нашла вообще ничего. Я взглянула на себя. Ну не совсем ничего. В бабушкином шкафу я наткнулась на это очаровательное платье в стиле бохо. Струящаяся ткань, яркие зеленые и желтые цветы заставили меня почувствовать себя лучше. Я добавила каплю калифорнийского стиля с помощью ботинок на низком каблуке и массивных серебряных украшений. Я постепенно влюблялась в бабушкину манеру одеваться, яркую и стильную. Но даже винтажные находки не смогли избавить меня от головной боли. Я захватила передник из кладовки и направилась в паб. Там было многолюдно, что хорошо, пусть даже я не ощущала в себе достаточно сил для большой толпы. Потом я вспомнила, что сегодня вечер викторины. Местные будут играть. Я покачала головой, отчего она заболела еще сильнее. За стойкой бара Дейв принимал заказы от нескольких посетителей, выкрикивавших названия напитков, словно туристы на Бурбон-стрит[8]. Стремятся заполучить свои напитки до того, как ведущий викторины закончит настраивать микрофон. Брэнди и Жанель суетились в зале, принимая заказы на наше популярное спецпредложение среды. Похлебку из лобстера со свежеиспеченным дрожжевым хлебом от нашего повара Джимми. Джимми не самый милый и пушистый парень, но он умеет готовить. А вот Дина нигде не было видно. Должна признать, что испытала некоторое облегчение. Я прикоснулась к виску в том месте, где вчера прошлись его пальцы. Голова пульсировала. Наверное, мне тоже надо съесть тарелку похлебки. Может, голова пройдет. Иначе этот вечер будет очень длинным. Я пошла в сторону кухни, и в этот момент меня кто-то окликнул. Ко мне шел Джастин в форме шерифа. – Джастин. Ты пришел за нашим спецпредложением? Шериф частенько у нас обедает. Я решила, что это оттого, что он не женат и работает допоздна и поэтому вряд ли хочет готовить. И подозреваю, что это справедливо лишь отчасти. У меня ощущение, будто он приходит увидеть меня. Он улыбнулся, и его карие глаза потеплели. – Вау, отлично выглядишь сегодня! – Спасибо. – Его интерес был вполне очевиден, и это очень освежало после мистера Непонятные Сигналы Дина. Разумеется, было бы совсем просто, если бы я отвечала ему взаимностью. – Я как раз собираюсь попробовать похлебку Джимми. Хочешь присоединиться? Он покачал головой. – Я еду на работу. У меня ночная смена. – Облом. Что привело тебя к нам?