Окна темные. Свет фонаря, горевшего чуть ниже по улице, доставал до сада. Голые ветви яблонь отбрасывали на каменную кладку спутанные тени. Велосипед Пеллерины – розовый, с бахромой на руле – валялся с проколотой шиной на траве. Сага пошла к дому; слабый свет остался за спиной, и Сага видела, как бледнеет и удлиняется ее тень. На дорожке у ворот гаража лежал пластиковый футбольный мяч. У входной двери Сага остановилась и прислушалась. Слышался слабый глухой стук, будто кто-то бежал по беговой дорожке. Сага осторожно нажала на ручку. Не заперто. Стук прекратился, едва она открыла дверь. Сага быстро оглядела темную прихожую. Тишина. Коврик лежит немного косо. Сага положила шлем на табуретку и сняла тяжелые ботинки. Истертый паркет под ногами был ледяным. Сага щелкнула выключателем, и по стенам разлился желтый свет. – Пеллерина! Эй! – позвала Сага. В доме было так холодно, что изо рта вырывался парок. Сага прошла мимо двери, ведущей в подвал; отцовское пальто висело на спинке кухонного стула. – Папа? Сага зажгла свет на кухне и увидела, что дверь черного хода, ведущая в сад, открыта нараспашку. Сага подошла к двери, позвала Пеллерину. В подвале глухо застучал отопительный котел, после чего снова стало тихо. Сага взглянула на покрытое конденсатом стекло маленькой теплицы, отражавшее кухонный свет, увидела собственный черный силуэт в дверном проеме. Ветер шевелил голые кусты у соседского забора. Тихо поскрипывали качели. Сага выглянула в сад, в темноту между деревьями, и закрыла дверь. В письме счастья говорилось, что девочки-клоуны явятся ночью, схватят тебя, нарисуют тебе на лице улыбку до ушей, будто ты чему-то рад, а потом выколют глаза. Сага вернулась в коридор и остановилась у двери в чулан. Пеллерина отказывалась туда спускаться. Там внизу находились отопительный котел, стиральная машина, гладильный пресс и гараж с садовыми инструментами и мебелью. Пеллерина боялась котла, который в иные холодные ночи гудел на весь дом. Подойдя к лестнице, Сага увидела, что кто-то поднимался по ней в грязной обуви. – Пеллерина? Сага стала красться вверх по лестнице; когда ее голова поравнялась с полом верхнего этажа, Сага оглядела основательные половицы. Увидела прожилки в дереве, бахрому ковра и щель под дверью спальни. Послышался слабый тонкий голос – Сага не могла различить, откуда он исходит. Голос звучал, как монотонная песенка. Сага быстро обернулась и посмотрела вниз; присев на корточки, проверила, закрыта ли дверь в подвал. Сквозь темноту она прошла к комнате Пеллерины, прислушалась и осторожно открыла дверь. В полутьме разглядела чехол кардиографа, розовые балетки и шкаф с закрытыми дверцами. Переступив порог, Сага увидела, что постель разобрана, но пуста. С чердака донеслось постукивание. Перед окном качался открепившийся кабель антенны. Сага тихо позвала: “Пеллерина!” Она зажгла лампочку с абажуром в виде сердечка, и розовый свет разлился по потолку и по стене за комодом. Под кроватью валялись конфетные фантики, пыльный удлинитель, пластмассовый скелет с красными глазами. Сага распрямилась и подошла к шкафу, взялась за ручку бронзового цвета. – Пеллерина, это всего лишь я, – сказала она и открыла шкаф. Скрипнула дверца. Сага успела увидеть висящую на вешалках одежду – и тут на нее что-то обрушилось. Сага дернулась и машинально схватилась за пистолет, но на пол упал большой плюшевый медведь с растопыренными лапами. – Я чуть не обошлась с тобой очень грубо, – заметила ему Сага. Она закрыла шкаф и снова услышала песенку – слабую, едва слышную. Сага медленно обернулась и прислушалась. Кажется, голосок доносится из гостевой комнаты. Пройдя мимо темной лестницы, Сага толкнула дверь комнаты, в которой обычно спала. Кто-то стянул покрывало на пол и сидел под ним, привалившись спиной к кровати. – Меня тут нет, меня тут нет, – тоненько тянула Пеллерина. – Пеллерина? – Меня тут нет, меня тут нет… Когда Сага отогнула край покрывала, сестра завизжала от страха и закрыла глаза руками. – Это я. – Сага крепко обняла ее. Сердце у сестры бешено стучало, маленькое тело было мокрым от пота. – Это же я, успокойся, это всего лишь я. Пеллерина крепко обхватила ее руками, снова и снова шепча: – Сага, Сага, Сага, Сага… Глава 37 Они сидели в кровати обнявшись, пока Пеллерина не успокоилась. Потом спустились на кухню. Сестра шла за Сагой по пятам и включала все лампы, мимо которых они проходили. В холодильнике Сага нашла остатки вчерашней еды – котлеты и вареную картошку. – Мы сейчас поедим, а потом сразу спать, – сказала Сага, доставая упаковку сливок для соуса. – Папа обиделся, не захотел готовить ужин, – прошептала Пеллерина. – Почему ты все время говоришь, что он обиделся? – Я послала ему фотографию – свою первую картину. – Из художественной школы? – Да. Он позвонил и сказал, какая чудесная собака, он повесит картинку на кухне, но когда я сказала, что это лошадь, он обиделся и положил трубку. – Как это? Что он сказал? Пелерина поправила очки на носу: – Он просто положил трубку. – Наверное, что-то с телефоном – батарейка разрядилась или еще что. Честное слово, он не обиделся, – улыбнулась Сага и сунула еду в духовку, подогреть. – Почему тогда он не пришел домой? – Тут, наверное, моя вина. Я забыла, что папа сегодня встречается с одной девушкой. – У папы свидание? – улыбнулась Пеллерина. – Вот я, например, встречаюсь с Ранди.