Валерия стянула трусы, и они упали на пол. Волосы на лобке были черными и слегка вились. Дрожащими руками Валерия стала расстегивать на Йоне брюки, но пряжка ремня никак не поддавалась: Валерия лишь туже затянула ее. Валерия хихикнула: “прости!”, покраснела и отвернулась, стараясь не смотреть, как он снимает брюки. Устроив из большого одеяла на кровати подобие палатки, они уселись под ним и, смеясь, принялись целоваться в полумраке. Повалившись на бок, они откинули одеяло. Оба снова чувствовали себя подростками – и все же взрослыми. Были словно незнакомцами – и в то же время странно знакомыми друг другу. Валерия тяжело задышала, когда Йона поцеловал ее в шею, в губы; она опустилась на спину, глядя в его глубокие серые глаза. Ее омывал поток невыразимого счастья. Йона стал целовать ее груди, нежно посасывая соски. Валерия прижала к себе его голову, и он услышал, как быстро бьется ее сердце. – Иди ко мне, – прошептала Валерия и раздвинула ноги. Йона не мог оторвать от нее взгляда – серьезные глаза, полуоткрытый рот, ямка между ключицами, шея. Валерия притянула Йону к себе, чувствуя, как он входит в нее. Тяжесть мужского тела вдавила ее в матрас; чувствуя, как натянулась кожа в промежности, Валерия развела ноги пошире. Влажный жар ее тела охватил Йону, и он задохнулся, чувствуя, как Валерия изогнулась под ним. Валерия открыла глаза и прочитала на его лице нежность и желание. Извиваясь, она прижалась к нему, и слабый жар потек по груди, животу, бедрам. Валерия задышала быстрее, откинула голову назад и закрыла глаза. Одеяло сползло на пол. Вода в стакане на ночном столике колебалась, снова и снова отбрасывая овальные блики на потолок. Глава 5 Воскресное зимнее утро выдалось темным, словно солнце уже зашло. Йона провел у Валерии две ночи, но близился понедельник, пора было на дежурство. Валерия сидела в спальне за письменным столом и просматривала кое-какие пришедшие по электронной почте предложения, когда послышался шум мотора. Кто-то подъехал к дому. Выглянув в окно, она увидела, что Йона положил лопату в тачку и машет белому “ягуару” на подъездной дорожке. Йона пытался жестами остановить Нолена, но тот въехал прямо в пластмассовые горшки с гиацинтами. Горшки с хрустом треснули, влажная земля полетела во все стороны. Машина, въехав одним колесом на высокий бордюр, остановилась. Стоя у окна, Валерия смотрела, как из накренившейся машины выбирается долговязый мужчина в очках-“пилотах”. Под расстегнутым дафлкотом у незнакомца виднелся белый медицинский халат. Узкий нос с горбинкой, седой “ежик”. Нолен – профессор судебной медицины Каролинского института – был одним из ведущих европейских медэкспертов. Пожимая руку старому другу, Йона отметил, что тот выглядит бледнее обычного. – Тебе бы стоило надеть шарф. – Он попытался застегнуть Нолену воротник. – Адрес мне дала Анья, – без улыбки ответил Нолен. – Мне надо… Он резко замолчал, увидев Валерию – она спускалась по лестнице. – Что случилось? – спросил Йона. – Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз. – Узкие губы Нолена были бледными, взгляд затравленным. Подойдя, Валерия протянула долговязому руку. – Это Валерия, – сказал Йона. – Профессор Нильс Олен, – церемонно представился Нолен. – Рада встрече, – улыбнулась Валерия. – Нам с Ноленом надо поговорить, – объяснил Йона. – Мы можем посидеть на кухне? – Конечно. – Валерия повела их в дом. – Простите, что испортил вам воскресенье, – извинился Нолен. – Ничего страшного, я работаю, сижу на втором этаже. – Валерия стала подниматься по лестнице. Йона сказал ей вслед: – Не спускайся пока. Я скажу, когда мы закончим. – Ладно. Йона проводил Нолена на кухню. За дверцами дровяной печи потрескивал огонь. – Выпьешь кофе? – Нет, спасибо… я не… – Нолен замолчал и опустился на стул. – Ты вообще как себя чувствуешь? – Дело не во мне, – озабоченно ответил Нолен. – Да что случилось? Нолен, не глядя ему в глаза, разглаживал ладонью скатерть. – У меня тесные контакты с коллегами из Норвегии, – медленно начал он. – Недавно позвонили из Института здравоохранения… отделение клинической судебной медицины теперь там. – Я знаю. Нолен сглотнул, снял очки и сделал вялую попытку протереть их, после чего снова надел. – Йона, я приехал сюда, но не знаю, как объяснить… в смысле, чтобы ты не… – Говори, в чем дело. – Йона налил воды и поставил стакан перед Ноленом. – Насколько я понимаю, полиция Осло передала нашей уголовке одно расследование… в Осло в многоквартирном доме нашли убитого. Все указывало на обычную пьяную ссору, но в морозилке у жертвы обнаружились части человеческих тел… на разных стадиях разложения… Полиция разрабатывает версию, что убитый был ранее неизвестным осквернителем могил… возможно, некрофил и каннибал… как бы то ни было, он ездил по округе как торговец антиквариатом, бывал на ярмарках, участвовал в аукционах, а заодно вскрывал местные могилы и забирал трофеи. Нолен отпил воды и дрожащим пальцем вытер верхнюю губу. – Какое это к нам имеет отношение? – Не хочу тебя шокировать, – Нолен в первый раз взглянул Йоне в глаза, – но у него в морозилке обнаружили череп Суммы. – Моей Суммы? Йона схватился за разделочный стол и опрокинул пустую винную бутылку, но даже не заметил, как она упала в раковину, где стояли стаканы и фарфоровые чашки. В ушах зазвенело, перед глазами возник образ жены. – Ты уверен? – прошептал он, глядя в окно, на теплицы. Нолен поправил очки и стал рассказывать, как полиция при помощи ДНК пыталась определить, куски чьих тел оказались в морозилке убитого. К расследованию подключили Европол, финские и скандинавские полицейские базы. – Полицейские нашли зубную карту Суммы… а так как свидетельство о смерти подписал я, они позвонили мне. – Понимаю. – Йона сел напротив друга. – У него дома обнаружились подтверждения, куда и когда он ездил… в середине ноября он посетил аукцион в Елливаре… это недалеко от могилы Суммы. – Ты уверен? – повторил Йона. – Да. – Можно посмотреть фотографии? – Нет, – прошептал Нолен.