– Что случилось? – занервничал Матвей. Руди показал на дорогу: – Там лежит ребенок, надо пойти посмотреть, что с ним. Я не могу покинуть телегу. Сходите, гляньте, может, малышу помощь нужна. Матвей пошел вперед. Мальчик вскочил и убежал в кусты. И тут же раздался выстрел. Матвей упал, Катя закричала, но рот ей заткнула крепкая рука. Она не успела опомниться, как была связана и брошена на землю. Рудольф быстро обшарил сумку, обыскал тело Матвея, потом ощупал его жену. В руках брата Георгия оказались все драгоценности пары. Затем Рудольф изнасиловал Катю и предложил сыну сделать то же самое. Мальчик, с виду десятилетка, не отказался. После того как все закончилось, Рудольф скомандовал парнишке: – Развлекайся, – и дал ему пистолет. Больше Катя ничего не помнила. Очнулась она в какой-то избе у незнакомой тетки. Та рассказала, что нашла ее на опушке леса всю в крови. Почему Шмаковы не проверили, погибла ли жертва? Отчего не закопали труп? Каким образом полумертвая Катюша смогла выползти на опушку? На все эти вопросы ответа не было. Едва не потеряв сознание, отец Владимир поспешил к Федору Ильичу, а тот кинулся в санаторий, где долечивался после больницы Георгий Шмаков. Мой дед спешно вернулся в Кокошкино. Разгневанные мужчины устроили допрос Рудольфу. Тот все отрицал. Позвали Игоря, стали расспрашивать его. – Да вы что, – испугался паренек, – это все неправда! Маленький тощий Игорь выглядел совсем мальчиком. Но отец Владимир, Федор и Георгий знали, сколько на самом деле ему лет, а в глазах подростка на самом дне плескался смех. Дед не смог сдержаться, отвесил негодяю оплеуху, тот ему ответил, разгорелась драка, в ней победили Рудольф и сын, которые быстро ушли. В тот же вечер Шмаковы исчезли из родного дома. Священник, Федор и Георгий испугались. Они сообразили: Рудольф может написать донос, всех, кого он знал, арестуют и живыми не выпустят. Снова воцарилась тишина, затем Петр сказал жене: – Солнышко, на дворе было начало сороковых. Самый разгар репрессий. Мой дед уже немолодой человек. Что делать? Рудольф обозлен, он мог отомстить брату. И дедушка принял стратегическое решение: он, взяв свою семью, тайком уехал из родного села, бросил дом, все нажитое. Сначала семья перебралась в Тверь, потом в Клин. Начались война и полная неразбериха. Немцы подступали к Москве. Народ убегал из столицы, а наша семья, наоборот, приехала туда. Как дедушке удалось поменять фамилию Шмаков на Каменев, я понятия не имею, но с той поры мы более не дворяне. Я родился в конце тридцатых, войну не помню, про смену документов понятия не имел. Всегда считал себя Каменевым, ни о чем не подозревал. – Как и когда тебе открылась истина? – прошептала супруга. – Незадолго до того, как я предложил тебе усыновить Колю, со мной связался адвокат, некий Леонид Аркадьевич, он попросил о встрече, – ответил отец. – Я удивился. – Зачем я вам понадобился? – Это долгий, не телефонный разговор, – ответил юрист, – могу лишь сказать, что речь пойдет о вашем близком родственнике со стороны отца. Мое удивление достигло предела. Я не мог понять, о ком идет речь, и из чистого любопытства согласился. Леонид предложил поговорить в его адвокатской конторе, пояснил: – В целях безопасности встретиться лучше в моем кабинете. Я приехал, провел с Леонидом полдня и отправился домой в полном смятении. Да любой человек потеряет хладнокровие, узнав, что у него есть кровный родственник – серийный убийца. Леонид Аркадьевич начал разговор именно с этого сообщения, потом продолжил: – Новость не из лучших. Игорю Рудольфовичу скорей всего дадут высшую меру, расстрел. Супругу его, надеюсь, сочтут умалишенной, или она получит большой срок, к женщинам высшая мера не применяется. У вас с Игорем в жилах течет одна кровь дворян Шмаковых. Хочу вам кое-что рассказать. И изложил все то, что я тебе сообщил. Долгое повествование адвокат завершил пассажем: – Ваши родители никогда не вступали на тропу преступлений, не понуждали вас делать что-то плохое. Поэтому вы стали тем, кем являетесь. С Игорем получилось иначе. Рудольф приучил мальчика к отвратительным поступкам, поэтому, став взрослым, Игорь не смог вести нормальный образ жизни. Ему требовались насилие, кровь. Но у вас со Шмаковым общая генетика. Где-то в роду был преступник. В Игоре благодаря воспитанию отца он ожил. В вас благодаря воспитанию отца злодей сидит тихо. Вам повезло, а вот Шмакову нет. У него есть сын, Коле недавно исполнилось четырнадцать. Мальчик понятия не имеет о том, что его отец с матерью делали. Он уверен, что родители работали иногда в ночную смену, поэтому спокойно дома один лет с шести оставался. Хороший ребенок, умный, отличник. А вот и Константин Петрович, он руководитель группы, которая занималась поиском маньяка. Мужчина сел и с места в карьер начал: – Коля понятия не имел о хобби родителей. С ним работали мои спецы, они ложь на триста метров под землей унюхают. Не врал пацан. Он в полном шоке, потому что пришлось ему сообщить, по какой причине родителей взяли. Сейчас его поместили в больницу под наблюдение врачей. У Коли нервный срыв. Да и понятно почему. У вас сейчас тоже веко дергается, лицо побледнело. Услышали о том, чем Рудольф и Игорь Шмаковы занимались, и нервничаете. – Я бы тоже задергался, – добавил Леонид Аркадьевич. – Коля подросток, – продолжал Константин Петрович, – он молодец, выслушал меня молча, не разрыдался. Но понятно, что такая новость – удар по психике. Какова дальнейшая судьба мальчика? Ему четырнадцать, поэтому он попадет в детдом, окажется в атмосфере злости, ненависти. Его будут бить, насиловать, и в душе подростка проснется зверь. Тот самый, что поглотил Рудольфа, а потом Игоря. По опыту общения с преступниками я знаю, что бороться с этим голодным зверем невозможно. Коля пойдет по пути отца и деда. Пожалуйста, возьмите его в свою семью. Благодаря вашему милосердию Николай станет обычным человеком. Нравится вам это или нет, но вы родные люди. В вас одна кровь. Вам, Петру, повезло, Игорю нет, но вы могли родиться у Рудольфа. И тогда вы бы сейчас сидели в одиночной камере, зная, что впереди вас ждет расстрел. Мальчику четырнадцать, в семнадцать он закончит школу, поступит в институт и, став совершеннолетним, уйдет во взрослую жизнь. Вас может испугать мысль о прописке Коли в своей квартире. Но это не понадобится. Мы оформили дом в Кокошкине, тот, что принадлежал Игорю, на его сына. А в московской квартире он прописан, жилье у него конфисковать нельзя, мы его оплачиваем. Нам жаль подростка, он оказался в такой ситуации, в которой и взрослый сломается. Подумайте, Петр Андреевич! Всего несколько лет вам за парнем нужно приглядеть, потом он сам сможет жить. Да Николай и сейчас бы справился, он умный, серьезный, но несовершеннолетний, значит, не имеет права жить без опекуна. – И ты согласился, – ахнула мама. – Да, – коротко ответил отец, – понимаю, каков твой следующий вопрос, поэтому сразу на него отвечу. Почему я сразу не сообщил тебе правду? Побоялся, что ты не захочешь пустить в семью подростка с такой историей. Не знал, как говорить с тобой на эту тему. Неприятно объяснять, что среди моих близких родственников есть генетические уроды, такие как Рудольф и Игорь. – По какой причине ты согласился? – пролепетала мама. – Никак не мог выбросить из головы фразу адвоката: «Вам повезло, а ему нет», – признался папа, – он прав. Я мог родиться у Рудольфа, а тот воспитал бы из меня чудовище. Извини, любимая, я вообще не хотел тебе рассказывать правду, но… – Но? Что? – испугалась Инесса. – Говори скорей, пока я в обморок не рухнула. – Нам надо отселить Алену, – пробормотал отец, – в квартиру, которую ей бабушка завещала. – Господи, почему? – изумилась мама. – Причин несколько, – медленно произнес отец, – девочке уже за двадцать. Если она продолжит жить с нами, то как ей устроить свою личную жизнь? Вечеринку затеять? С парнем наедине поужинать? А вторая… Милая, ты только не пугайся. – Когда я слышу такие слова, мигом начинаю дрожать от ужаса! – воскликнула мама. – Говори скорей. – Я узнал одну новость, – медленно произнес отец. – Ну? – Николаю не четырнадцать лет. – Господи! А сколько? – Семнадцать! Но он школьник. Значит, когда парню по паспорту будет восемнадцать, на самом деле намного больше. Мало ли… Алена красивая девочка, в домашней обстановке часто ходит в халате. Ну… понимаешь? Алена прервала рассказ и в упор посмотрела на меня: – Слово, которое произнесла Инесса Леопольдовна, когда узнала про истинный возраст приемного мальчика, никогда нельзя употреблять приличной женщине, ей его и знать не надо. Меня потрясло, что моя интеллигентная скромная мама знает подобную лексику. Я решила защитить мать Алены: – Она узнала от Петра Андреевича шокирующую информацию. Тут любая потеряет самообладание. Но по какой причине Николая «омолодили»? Хозяйка открыла крышку чайника и посмотрела внутрь. – Этот же вопрос мама задала отцу. Меня охватило любопытство. – Он ей ответил? Алена опять закуталась в шаль. – Бедный Петр Андреевич! Разговор ему дался очень тяжело, но деться было некуда. Если начал говорить, то уж выкладывай все. Глава двадцать девятая – Ну, не зря мы заподозрили, что Коля был старше своих лет, – отметил Иван. – Что же паренек такого сделал? – удивилась Рина, которая только что поставила на стол блюдо с запеканкой. – Почему «сделал»? – спросила я. Ирина Леонидовна села. – Подростку пришлось прикидываться моложе. Обычного тинейджера никогда не уговоришь на такое приключение, они все хотят казаться старше. Ходить в школу лишние годы? Да вы что! Если юноша предпринял этот шаг, он определенно совершил нечто ужасное, боялся за свою жизнь. Возможно, он подумал: «Лучше уж в школе сидеть, чем на зоне». – Ты права, – согласилась я. – Есть показания сотрудницы магазина, что Патронову, техсотрудницу КГБ, увел из торговой точки то ли паренек лет одиннадцати-двенадцати, то ли девочка того же возраста. Вдруг это Коля? Отец Николая воспользовался опытом своего родителя Рудольфа, тот сделал Игоря соучастником преступлений. Что, если с самого раннего возраста Николай исполнял одну роль? Допустим, он подходил на улице к женщине, на которую указывал Игорь, и лепетал: – Тетя, помогите! Мама лежит, не просыпается. Мне страшно. Конечно, жертва спешила вместе с ребенком в подъезд, на который тот указывал. Едва тетя оказывалась в парадном, мальчик убегал к Кире Николаевне. Мать брала сына и уезжала домой. Думаю, лет до двенадцати Коля не понимал, что происходило дальше с «тетей». Небось все казалось мальчику игрой, в которой принимают участие родители. Потом он стал осознавать, что происходит нечто плохое, и сказал отцу: – Мне не хочется никого вести в дом. – Жаль, – ответил Игорь, – в тюрьме очень неуютно. – Где? – испугался Коля. – За решеткой, – уточнил добрый папенька, – ты туда точно попадешь, если не станешь делать, что я велю. Уж я постараюсь, чтобы неблагодарного сына навечно заперли в камере без окон. Старший Шмаков со вкусом описал каземат, где окажется его сын. Коля испугался и продолжал помогать родителям-садистам. Сейчас я просто фантазирую, но ведь это могло происходить в реальности. Рина прищурилась и взглянула на меня: