– А почему тогда парня не арестовали? – Ты, наверное, знаешь, по какой причине серийные убийцы иногда получают льготы? – ответил вместо меня Иван. – Если их не приговорили к высшей мере, отправили на зону, то лишняя посылка с продуктами их очень радует. Всем разрешена одна передача в месяц, а тебе две. И почему жестоким преступникам дают такое послабление? А? – Некоторые убийцы хоронят всех жертв на своем личном кладбище, – медленно произнесла я. – В качестве погоста часто используют лес. Обнаружив такое захоронение, полиция находит несколько тел. Но порой погребений очень много или останки спрятаны в разных местах. Опера нашли, допустим, три «могилы», а про остальные не знают. Что самое ужасное для родственников жертв, которые уже знают: члена семьи точно нет в живых? Невозможность похоронить того, кого потеряли. Неизвестность. Надежда: вдруг вопреки всему случится чудо, раздастся звонок в дверь и голос: «Я вернулась, я жива»? Надежда – прекрасное чувство, но не в этом случае. Чтобы облегчить страдания близких, кое-кто из следователей предлагает преступнику: – Ты мне сообщаешь, где зарыл все трупы, а я за это… Ну и делает какое-то предложение. Или сам убийца говорит о своем желании выдать захоронения, но хочет за откровенность получить некие поблажки. Давайте представим, что ситуация разыгрывалась так. Игорь выдвинул следователю условие: не все убитые женщины похоронены в лесу, он расскажет о том, где лежат все жертвы. У него есть дневник, куда занесены подробности, найти записи без помощи автора невозможно. Следственная бригада получит бесценный материал, а родственники жертв – утешение. Но за это жену Шмакова объявят сумасшедшей и вместо зоны отправят в лечебницу. Сына же совсем уберут из дела. По поводу супруги руководитель следственной группы не спорил. А вот в отношении подростка сказал: – Мальчику семнадцать, он много знает, выпадает целый пласт дела. И как мне объяснить, кто заманивал женщин? – Элементарно, – буркнул Игорь, – я использовал незнакомых подростков. Предлагал им деньги, просил привести указанную бабу в подъезд. Имен у мальчишек не спрашивал. Или выполняете все мои условия, или ни хрена не узнаете, вам холку начальство намылит, со службы выпрут. Мне терять нечего, все равно «вышка». – Можно объявить парня, как и вашу жену, психически больным, – начал размышлять вслух следователь, – но это клеймо на всю жизнь. Ни в институт не поступить, ни на работу устроиться. Николаю семнадцать, у судьи возникнут подозрения: ну как он не понял, что происходит? Будь ему четырнадцать, тут вопросов нет, в этом возрасте мальчики заняты лишь собой, счастливы от того, что родители куда-то ушли и не скоро вернутся, а он может дома компанию созвать. – Ну так измените ему возраст, – предложил Игорь, потом взял листок, написал цифру и показал бумагу собеседнику. – Вот сколько жертв на самом деле! Следак, который сидел напротив Шмакова, не смог скрыть удивления. – Мы нашли одну треть убитых? – Да, – согласился Игорь, – условие моей откровенности: жена в психушке, а четырнадцатилетний сын в семье Петра Каменева, он мой дальний родственник, но ничего о моих делах не знает. Мы с ним вообще не знакомы. Если договоримся, получите мой дневник и рассказ о том, где закопаны трупы. Если не договоримся, мне все равно пуля, а вас под зад коленом со службы попрут. Но это опять всего-то моя фантазия. Они могли выписать парню новую метрику, «срезать» три года. Алена сказала, что Петр Андреевич, когда усыновлял Колю, понятия не имел, сколько тому лет на самом деле. Но жене он не сообщил, кто открыл ему правду. Я замолчала. – Вот почему Коля так хорошо учился, – воскликнула Рина, – он уже проходил материал! – Нет, – возразила я, – Алена Штих нам рассказала, что Николай, живя со своими родителями, получил в восьмом классе аттестат, а в девятый мальчик не пошел, осел дома. Это Петр жене своей сообщил, когда с Инной втайне от дочери и Коли беседовал. Похоже, парень решил использовать второй шанс, который ему предоставила судьба. Он стал самым прилежным учеником, заслужил медаль, поступил в институт, познакомился с Вероникой, полюбил ее. Короче, у Николая появился шанс второй раз прожить три года. И он его использовал по полной программе. – Юноша учел все ошибки, постарался измениться, – кивнула Рина. – Похвально, что он не профукал уникальную возможность. У тебя хорошая версия. – Не совсем, возникли вопросы, – заметила я. – Почему Игорь вдруг решил позаботиться о семье? – Даже у жестоких преступников есть любимые люди, – нашла ответ Рина. – До того, как старшего Шмакова поймали, его никак нельзя было назвать заботливым отцом и мужем, – возразил Иван Никифорович. – Разве хороший отец прикажет сыну заманивать женщин? Разве любящий мужчина сделает свою супругу сообщницей убийств? Нет, у Игоря была другая причина отмазывать членов семьи. Интересно, что он задумывал? Я погладила Роки, который сидел на стуле около меня. – Завтра я встречаюсь с Варварой Берг, может, она что-то стоящее расскажет. Борис, ее муж, быстро разбогател. Дела у парня стремительно пошли в гору. Это Варвара принесла супругу необыкновенную удачу? Или кто-то другой помог? – Думаешь, Николай заплатил Бергу большую сумму? – предположила Рина. – За какую услугу? – Понятия не имею, – призналась я, – но такая мысль мелькала. В этом деле много странностей. У нас одни вопросы, ответов пока нет. Я опять погладила бульдожку. – Роки, у меня для тебя подарок. – Какой? – обрадовалась Ирина Леонидовна. – Сейчас принесу, – пообещала я и пошла в прихожую, где оставила свою сумку. Глава тридцатая – Что это? – спросила Рина, увидев конструкцию, которую я положила на стол. – Свечкозапихиватель, – гордо заявила я. – Прост в употреблении, гипоаллергенен, изделие рук Андрюши. – Ну, раз это смастерил Кучеров, то оно точно сработает, – заявил Иван. – Ты проверяла аппарат? – обратилась ко мне Ирина Леонидовна. – Нет, – ответила я. – Почему? – продолжала Рина. – Всегда надо посмотреть, как работает то, что покупаешь. – Андрюша сделал приспособление бесплатно, и он всегда безупречен при выполнении задания, – встал на защиту подчиненного Иван. – Если Кучеров вручил Тане агрегат, значит, он уверен, что все прекрасно получится. Можно смело пользоваться. И как проверить приспособление? На ком? – Не Андрюша ли придумал пылесос, который ездит по стеклам? – задумчиво протянула Рина. – Типа робот. Ох, давно это было. Кучеров мне суперпуперштуку преподнес на день рождения. Начал показывать, как полировщик пашет, прикрепил его на внешнюю сторону окна, захлопнул его и велел: «Смотрите, вам понравится». Агрегат пополз вверх и через пару секунд упал. Андрюша кинулся во двор, а я за ним. Ирина Леонидовна прищурилась. – Я в церковь не хожу, думала, что ни одной молитвы не знаю. И оказалось, что прекрасно знаю «Отче наш». Неслась по лестнице, твердила непонятно откуда взявшиеся в памяти слова и надеялась, что поможет, пылесос Кучерова никому на макушку не плюхнется. – Нелогично, – удивился Иван, – если пылесос упал, то поздно молиться, чтобы он никого не убил. Он уже свалился. – И как, помогло? – поинтересовалась я. – Да, да, да, – обрадовалась Рина. – Когда мы вынеслись из подъезда, во дворе никого с проломленной головой не было. Правда, и стекломойщик исчез. Кто-то его унес. Ну, хватит болтать, займемся делом. Роки, милый, дорогой, котеночек, иди к маме. Французский бульдог попятился, развернулся и кинулся к выходу из столовой, но Иван Никифорович проявил резвость молодой обезьяны и успел схватить беглеца. – Роки, почему ты замыслил побег? – изумилась Ирина Леонидовна. – Я так ласково с тобой говорила, а ты решил дать деру? Объясни свое поведение. – Знаешь, мама, – произнес сын, – всякий раз, когда ты нежно просила меня маленького: «Котеночек, иди сюда, я тебе непременно потом мороженое дам», мне хотелось спрятаться куда подальше! – Да по какой причине? – изумилась Рина. – Я давно понял: ты обещаешь эскимо лишь после того, как проделаешь со мной нечто неприятное: отведешь к дантисту или на прививку или еще что-то нехорошее сотворишь. Ирина Леонидовна решила не продолжать беседу. – Танюша, надевай на бульдожку конструкцию. Я быстро выполнила указание, Роки замер. – И как замечательная вещь работает? – полюбопытствовала Бровкина. Я нажала на кнопку. – Смотрите! Никелированная палочка повернулась и нацелилась «вантузом» на филейную часть Роки. – Хвост мешает, – заметила Рина, схватила хвост и подняла. – Ой, он нацелен прямо куда надо! – восхитилась Надежда Васильевна. – Идет правильно, как корабль в гавань. – Гениально! – пришла в восторг Ирина Леонидовна. – Он уже на попе. Иван Никифорович посмотрел на пса. – Бедняга Роки, по-моему, онемел, надеюсь, ему не больно. Присоска-то прямо вцепилась собаке в шерсть. – Она мягкая, резиновая, – уточнила я, – вызывает только приятные ощущения. – Если мне на задние ворота приделают нечто мягкое, резиновое, то лично я ничего приятного не испытаю, – пробормотала Бровкина. – Ой, ручка вращается! – Это она свечку вкручивает, – объяснила я, – вот и перестала. Сейчас отъедет, вернется в исходное положение, и можно освобождать Роки. – Здорово! – опять восхитилась Рина. – Надо позвонить Андрюше и сказать, что он гениален, как Эдисон. – Нет-нет, – возразила я, – Кучерову надо сообщить, что великий Томас ему и в подметки не годится. – Удобная штука, – оценила изобретение Андрея Надежда Васильевна. – Никто из нас не вспотел, не сошел с ума, кухня чистая. Запихиватель свечек все сам сделал. – Танюша, он должен отъехать от зада Роки? – спросил вдруг Иван Никифорович.