Кошку он тоже забрал. Юго удалось вернуться незамеченным. Люди были слишком взбудоражены, чтобы обращать внимание на других людей, тем более столь незначительных. Они слышали то же, что слышал Юго? Слышали. И знают, что город едва не погиб. И Юго тоже. Но он жив, и это хорошо. Умылся свежим снегом, горсть отправил в рот – талая вода всегда придавала сил. Спрятавшись у разбитого окна – чьи-то нервы сдали, – Юго задумался. Контракт исполнен, и он в любой миг может покинуть мир. Он всегда уходил. Это логично. Разумно. Предусмотрительно. Но сейчас… ему не хотелось. Думалось о брошенной винтовке, которую всенепременно найдут. О том, что винтовка слишком чуждая для этого мира, и, следовательно, будет очевидно, что принесли ее извне. Это ли не лучшее доказательство вины недоучки? Имеется мотив. Имеется возможность. И если бы город все-таки задело, никто не стал бы искать правды. Кому она нужна? Нужен виновный, тот, кого уже в достаточной мере ненавидят, чтобы ненависть стала лучшим из доказательств. О да, Тень, маленькая хитрая тварь, сбежала, не желая видеть, чем закончится ее игра. Испугалась? Юго и сам испугался. Тогда, на площади, Дохерти тоже едва не вспыхнул, но иначе. Эта же волна была другой. Всем бы хватило, в том числе и Юго. Но Кайя Дохерти добрался до храма, город уцелел, и стоит ли гадать о том, что было бы, окажись протектор на Белом камне. Оттуда выбраться сложнее. А город в достаточной мере близок, чтобы задело. Разрушило. Но не до основания… Безумные, безумные люди… напуганы. И со страху творят куда больше глупостей, чем обычно. Юго надо решить, что делать дальше. Новый контракт помог бы, но следовало хорошенько подумать над тем, с кем его заключать. Утро началось с рассветом. Я сумела встать с постели, приняла ванну и оделась не без помощи Лаашьи. Благо за ночь в Башне появилось множество крайне полезных вещей. Выбрала платье из ярко-красного бархата с золотым шитьем и алмазными капельками. Платье было вызывающе роскошным, но я должна выглядеть как леди и хозяйка замка, а не заключенная. К платью подошло ожерелье из крупных рубинов. Жаль, цепь и корона в сокровищнице, а я понятия не имею, как туда добраться. Обойдусь. Подали завтрак. Я заставила себя есть, потому что еда – это силы, а силы мне понадобятся. Лорд-канцлер желает говорить со мной? Наша светлость готовы уделить ему время. Но сначала нам нужен совет. И кое-какие детали выяснить. Голова была ясная. Мысли – четкие. Злые. Отрывистые. Никогда прежде я не ощущала себя настолько сосредоточенной. Пожалуй, никогда прежде моего мужа не пытались убить всерьез. Но о нем-то как раз вспоминать не стоит – расклеюсь. Сержант появился именно тогда, когда я была готова к встрече с ним. – Доброе утро, леди. – Спокоен, привычно отстранен, словно происходящее волнует его крайне мало. Этот человек – мой единственный щит, и я знаю, что он вынужден будет защищать меня, но… знаю, что приказ возможно обойти. Мне нужен не сторожевой пес, а союзник. Вот только как-то не ладится у меня с союзами. – Доброе утро. Наверное. – Вы выглядите подобающим образом. – Кормак будет впечатлен? – Вряд ли. – Сержант присел. А он не переоделся даже. Он вообще отдыхал? Сомневаюсь. И если отдохнет, то нескоро. Сколько у него людей? Таких, которые верят? И при необходимости возьмутся за оружие? – Кормак будет испытывать вас. Обвинять. Унижать. Угрожать. Все, что угодно, лишь бы вывести из равновесия. Это я понимаю. Не понимаю лишь, почему Сержант избегает смотреть в глаза. Со вчерашнего вечера что-то изменилось, но я не понимаю, что именно. – Он предложит сделку. Но не вздумайте соглашаться. – Какую сделку? – Даже если вы согласитесь, это согласие ничего не будет значить для меня. Равно как и ваши приказы. Я им просто не подчинюсь. Откровенно. И странно, но следует дослушать. – Мой долг – обеспечить вашу безопасность. Любой ценой. И ему цену уже озвучили. – Поэтому до возвращения вашего мужа вы не покинете Башню. – Где Меррон? Его нельзя запугать или подкупить, но можно шантажировать. – Это не имеет значения. Дети протекторов в основном наследуют способность к изменению. Но встречаются и такие, как Магнус. Или я. Не имеет значения? Что значит это его «не имеет значения»? – Анализ крови позволяет сделать определенные выводы. В моем случае была допущена ошибка. В теории я должен был измениться, поэтому и учить меня начали рано. Однако к восьмилетнему возрасту я оставался… нормальным. Было решено, что брат меня подавляет. Два года я провел в нулевой зоне. Там довольно интересно, если найти с системой общий язык, но инициировать изменения не удалось. Молчу. Слушаю. Вопросы мне позволят задать позже, но не факт, что ответят. – Я вернулся домой и увидел, что дом стал другим. Брат стал другим. Темнее. Если понимаете, о чем речь. Понимаю. И Сержант продолжает рассказ: – Отец пытался его удержать в рамках и пропустил момент, когда еще можно было уехать. Впрочем, он сам не способен был покинуть пределы протектората, а мать отказалась уходить одна. – А ты? Неуместный вопрос, которого Сержант попросту не слышит. – Брат и вправду думал, что делает мир лучше. Всем и поровну. Всего. Исчезнет нищета. Грязь. И болезни тоже… Понятно. О том, чтобы отослать Сержанта в безопасное место, никто не подумал. – Он расшатывал мир, а мир расшатывал его. Идея развивалась. Богатых не стало, но число бедных отчего-то не уменьшилось. Во дворце появились свободные люди. Они и вправду решили, что свободны во всех желаниях. И в стремлении уравнять всех только наша семья все равно оставалась иной. Вот если бы ее не стало… Как понимаю, к этому логическому выводу и пришли те самые свободные люди. – Протекторы опоздали. Я не видел, как это было, но знаю. Брат убил отца. Мать. А потом просто позволил волне выплеснуться на город. Ее погасили, насколько смогли, но людям хватило. Волна стирает разум, снимает все границы. Остается желание убивать. Оно… не безумное, скорее, очень естественное. Правильное. Я остановился, встретив Арвина Дохерти. Вернее, он меня остановил. И останавливал еще несколько лет. И, судя по мелькнувшему выражению, сделал это не уговорами. – Мне до сих пор нравится убивать, но я это желание контролирую. Все люди, которых распяли, были изменены волной. Протекторы использовали их… как предупреждение. – Для кого? – Для других людей. Но и этот урок, похоже, подзабылся. Если бы вчера вы не дотянули до храма, мир получил бы новый. Вот и суть огненного цветка. Ядерный взрыв? Нет, пожалуй, ядерный взрыв куда как милосердней. – Арвин Дохерти взял с меня клятву служить семье. Вернее, выбил. Вероятно. Я был довольно упертым. И отказывался подчиняться. Ему надоело. И однажды я просто не сумел проигнорировать приказ. Потом были другие. Много. Пока Дохерти не убедился, что я веду себя правильно. Тогда он оставил меня в покое. Полагаю, временно. К счастью, он умер. Я не знал, насколько твой муж… не похож на него. И сделал единственное, что мог, – не привлекал внимания. И у него получалось, пока однажды наша светлость не совершила незапланированную прогулку. – Изначальный приказ – оберегать тебя. От всего. Любой ценой. Но… – Сержант сжал кулак, и пальцы хрустнули. – Но этот приказ не нужен. Нельзя допустить здесь того, что было во Фризии. Люди не понимают, какой силой пытаются управлять. Им кажется, что твой муж – добрый, мягкий человек, на которого можно и нужно воздействовать. Сам виноват. Но он не человек. Потеряв ориентир, Кайя Дохерти из самых благих побуждений утопит эту страну в крови. Их же руками. Их же желаниями. Поэтому, Изольда, дело не в тебе. Не во мне. Не в Меррон. В них. И в том, чтобы не позволить им убить себя. Остановить детей в их затянувшейся игре над пропастью во ржи? Но детей больше. Они сильнее. И считают, что правы. – А что будет с тобой? Не спрашиваю, как вышло, что он не защитил Меррон. Сержант и сам задаст себе этот вопрос. Возможно, найдется с ответом.