— Мэдди… — Все будет хорошо, — сказала она. — И хочу, чтобы ты знал, что я решила покинуть Мисти Лейк. Она взглянула ему прямо в лицо. Подняв подбородок, Мэдди попыталась справиться с очарованием его поразительных голубых глаз. — Теперь, когда дедушка умер, меня здесь ничто не держит. * * * Мэдди тщательно уложила большую кучу маргариток на могиле дедушки. Прошло всего пять дней, а она так скучала по нему. Слезы туманили взгляд, когда девушка смотрела на могилу, запах свежей земли заполнял ее ноздри. Мэдди подняла взгляд к небу, к бездонной синеве и легким облачкам. Было так много вопросов и загадок, она чувствовала, что ее крошечный разум не сможет понять разгадки. Она знала, что дедушка там, его дух, его душа. Она чувствовала его так же ясно, как солнце на лице и ветер в волосах. Все ее семья лежала здесь, в вечном покое. Родители, которых она едва знала, а теперь и дедушка. Она покидала это место, но их любовь последует за ней. Слеза скатилась по щеке Мэдди. Ее история тоже последует за ней. Боль от потери друзей была частью ее сейчас, и эта боль будет с ней всегда. Но катастрофа принесла не только горе. Мэдди осознавала, что она обрела сострадание и стала мудрее. А еще знала, что если бы не авария, она бы вышла замуж за Даниэля, а значит, у нее никогда не было бы шанса по-настоящему влюбиться. Как бы плохо все ни закончилось с Джейсом, она не могла жалеть об этом. Мэдди вытерла глаза и встала. У нее было много дел, и она больше не могла здесь оставаться. Отъезд из Мисти Лейк — к лучшему. Какое бы оправдание Джейс ни придумал для их разорванной помолвки, это неважно. Никому нет дела. Все были бы счастливы, зная, что наконец-то избавились от нее. Она поедет в Бостон и начнет новую жизнь. Дедушка оставил ей наследство, и у Мэдди было более чем достаточно денег, чтобы начать все заново. Ей не нужно было бы работать, если бы она не хотела, но она подумала, что все равно попытается найти работу. Это может быть хороший способ найти друзей. Чего бы она точно не хотела, так это искать Филиппа. Он прислал короткое письмо с выражением соболезнований, и она знала, что в Бостоне он будет более чем рад ее видеть. Но Мэдди не собиралась использовать Филиппа, чтобы отвлечься. Она переживет свои трудности в одиночку. * * * Джейс шагал туда-сюда по пустому кабинету. Он пытался наверстать упущенное на работе время, но не мог выкинуть Мэдди из головы. Он подошел к столу, чтобы снова перечитать письмо Адама Саттера. Позаботься о ней, прошу тебя. Теперь ты — все, что у нее есть. Он нахмурился. Теперь, когда дедушка Мэдди умер, она осталась одна. Джейс был уверен, что ее оставят в покое, позволив оплакать потерю. Она была в трауре, и люди уважали такое. Если повезет, ей удастся уехать из города без скандала. Джейс бродил по дому. Все здесь напоминало о Мэдди. Каждая комната была украшена ее рукой в те дни, когда она пыталась сделать его офис настоящим домом. Увядшая сирень на камине, горшечный папоротник у двери. Она была бы хорошей женой. От этой мысли щемило в груди. Работа Джейса — его пациенты — требовали постоянной заботы. В этом наполненном страданием людей мире не было места ни для чего другого. Не было времени на брак. Не было времени на любовь. Но Мэдди не следует уезжать. Он посмотрел на деревянный ящичек, который она ему подарила. Драгоценный символ всего, через что она прошла. — Черт с ним, — пробормотал Джейс, выходя из кабинета. Он накинул пальто и вышел за дверь. Джейс даже не заметил пути до дома Мэдди. Каким-то образом он стал ее защитником, ее другом, и теперь он не бросит ее. И все же войдя в дом, Джейс не совсем представлял себе, что станет делать. Ретта привела его в гостиную. Прошло несколько минут, прежде чем появилась Мэдди. — Чаю не нужно, Ретта, — сказала Мэдди сухо. — Ты можешь ехать в город, как и хотела. С неловким кивком Ретта оставила их наедине. — Как дела? — спросил он. — Много дел, — сказала она. — У меня сборы в самом разгаре. — Так ты действительно уезжаешь? — Как можно скорее. — Скажи мне, что ты уезжаешь по собственному желанию. Не по моему настоянию. Не потому, что они этого хотят. Не позволяй другим выгонять тебя из твоего собственного дома. Она посмотрела ему в глаза. — Я не из-за тебя уезжаю. И не из-за них. Я уезжаю ради себя самой, — она подняла подбородок. — Этот дом — мой дом. Но за его стенами я — чужая. Пария. Я никогда не буду частью этого города. Никогда не буду членом женского кружка рукоделия или церковного хора. Мисти Лейк больше никогда не будет моим домом, — вымолвила она. — Мне потребовалось очень много времени, чтобы принять это. — Почему ты ходила в конюшню той ночью? Она застыла, руки сжались в складках юбки. — Я отнесла яблоко раненой лошади. Джейс внимательно слушал. Он не был уверен, верит ли Мэдди, но ей, кажется, было все равно. Он попытался снова. — Ты собиралась сказать мне что-то в ту ночь, когда мы танцевали на веранде, — напомнил он. — Что именно? Она покачала головой. — Это больше не имеет значения, — она подняла подбородок. — Зачем ты вернулся сюда, Джейс? — Мне нужно тебе кое-что сказать, и я хочу, чтобы ты послушала, — он указал на диван. — Пожалуйста, сядь. — У меня нет времени… — Садись, Мэдэлайн. Она закатила глаза, плюхнувшись на диван напротив него. — Ну, что теперь? — Я хочу, чтобы ты осталась. Ее брови взлетели в удивлении. — Сначала ты хочешь, чтобы я уехала. Теперь — чтобы я осталась? — Ты можешь остаться и продолжать работать со мной в офисе. — Как твоя помощница? — Как моя жена, — слова ошеломили его так же, как и ее. Мэдди приоткрыла рот, потом прищурилась и с подозрением посмотрела на Джейса. — Что написано в письме дедушки? Он сделал глубокий вдох. — Он попросил меня присмотреть за тобой. Она нахмурилась. — Понятно. — Я хочу сделать это, Мэдди. Со мной ты в безопасности. И мы — хорошая команда. Брак между нами имеет смысл. Ее лицо покраснело. — И все должно всегда иметь смысл, — прошипела она. Он вздохнул, чувствуя, что проиграл. — Я не могу выйти за тебя замуж. Но спасибо, что спросил. И за то, что попытался выполнить пожелание дедушки, — она поднялась, разглаживая юбки. — Мэдди… — Я не могу, — она покачала головой. — До свидания, Джейс.