Лицо комиссара светилось загадочной улыбкой рождественского гнома. Патрик подумал о том, что впервые увидел зубы комиссара – на удивление ровные и белые, можно сказать, идеальные. Мелльберг выжидающе смотрел на Хедстрёма, и тот понял, что должен задать вопрос, что же случилось. Ответ удивил его еще больше. – Я поймал его! Я нашел убийцу Александры Вийкнер! Мелльберг так радовался, что не заметил, как прядь волос сползла с его макушки на ухо. Правда, и Патрику на этот раз было не до смеха. Проигнорировав тот факт, что комиссар употребил местоимение «я», выразив тем самым нежелание делить победу с кем бы то ни было из коллег, Хедстрём подался вперед, упершись локтями в колени, и серьезно спросил: – О чем вы? Какой-то прорыв в расследовании? С кем вы только что говорили? Мелльберг выставил ладонь, ограждая себя тем самым от дальнейших вопросов, откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. Эту карамельку он решил дососать до конца. – Видите ли, Патрик, когда столько лет работаешь в полиции, в конце концов начинаешь понимать, что прорыв – это не то, чего можно просто добиться; его надо заслужить. Компетентность и опыт плюс упорная работа – и вот он, прорыв в расследовании! Некто Дагмар Петрен поделилась своими наблюдениями, сделанными как раз накануне того, как было обнаружено тело… Да, я даже сказал бы, очень важными для нас наблюдениями, которые в скором времени приведут нас к тому, что опасный преступник окажется за решеткой. От любопытства Патрик едва мог усидеть на стуле, но по опыту знал, что Мелльберг не выдает своих секретов просто так. Пройдет время, прежде чем комиссар доберется до сути дела. Хедстрём надеялся, что это произойдет раньше, чем он успеет выйти на пенсию. – Да… вот помню, расследовали мы одно дело в Гётеборге осенью шестьдесят седьмого… Вздохнув про себя, Патрик настроился на долгое ожидание. * * * Она нашла Дана там, где ожидала. Легко, словно это были мешки с хлопком, он перетаскивал на лодку огромные мотки веревки и тяжелые привальные брусы. Эрика невольно залюбовалась. В вязаном жакете, шапке и варежках, с белым парко́м, клубящимся у рта, Дан выглядел так, словно только что первым пересек финишную прямую. Солнце стояло высоко, осыпая искрами снег на палубе. Дан работал в полной тишине, сосредоточенно и с явным наслаждением. Он был в своей стихии – лодка, море, острова на заднем плане. Он уже жил тем днем, когда лед наконец затрещит, и «Вероника» на полной скорости устремится к горизонту. Зима – пора ожидания и испокон веков тяжелое время для жителей побережья. В былые времена, если лето выдавалось хорошее, вдоволь заготавливали сельди и зимовали благополучно. Ну а если не выдавалось, приходилось искать другие источники пропитания. Как и большинство рыбаков, Дан кормился не только любимым делом. По вечерам он учился и пару раз в неделю подрабатывал учителем шведского языка в школе высшей ступени в Танумсхеде. Эрика не сомневалась, что учитель из Дана толковый, но сердце его принадлежало морю. Дан был так увлечен работой, что не сразу заметил Эрику, переминавшуюся с ноги на ногу на набережной. Она не переставала сравнивать его с Патриком. Внешне они различались как день и ночь. Светлые волосы Дана летом выгорали до белизны; темные волосы Патрика были того же оттенка, что и глаза. Дан был мускулистый, Патрик скорее худощавый. При этом их жесты, поведение, манера держаться почти не различались. Та же сдержанность, мягкое спокойствие, юмор, прорывавшийся только там, где надо. До сих пор Эрике, пожалуй, не приходило в голову, до чего они похожи. Приятное открытие. После Дана ей не везло с парнями, при этом ни разу не захотелось свести знакомство с человеком другой закваски. «Все они у тебя незрелые», – замечала Анна. «Ты пытаешься воспитывать мальчиков, вместо того чтобы найти себе взрослого мужчину», – вторила Анне Марианна. Похоже, в этом была доля правды. Но годы шли, и время от времени Эрика начинала испытывать что-то вроде панического страха. Смерть родителей, на свой жестокий лад, лишний раз показала, чего ей недостает в жизни. И вот с пятницы все ее мысли крутились вокруг Патрика Хедстрёма… Голос Дана вырвал Эрику из размышлений: – Эй, привет! И как долго ты так здесь стоишь? – Привет! Нет, совсем недолго. Интересно смотреть, как ты работаешь. – В любом случае это не то, чем можно прокормиться. Протирать задницу круглыми сутками да мечтать – за это платят немного. Оба рассмеялись. Не в первый раз они подкалывали друг друга, развивая эту излюбленную тему. – Я прихватила с собой кое-что вкусное и горячее, – Эрика помахала в воздухе корзиной. – О! И что ты за это хочешь? Мое тело? Душу? – Нет, спасибо. Оставь себе и то, и другое. Даже если я выберу второе, с твоей стороны это не более чем тщеславные мечты. Дан принял корзину и протянул Эрике руку, помогая перелезть через перила. Было скользко, и она едва не приземлилась на пятую точку. Хорошо, что Дан вовремя схватил ее за талию. Они счистили снег с ящика для рыбы и, подстелив варежки под свои драгоценные задницы, принялись распаковывать корзину. Дан восторженно улыбнулся, доставая термос с горячим шоколадом и тщательно завернутые в фольгу бутерброды с колбасой. – Ты прелесть. Он жевал и улыбался. А потом оба в благоговейном молчании сосредоточились на еде. Хорошо было сидеть под утренним солнцем, и Эрика почти не мучилась тем, что нарушила рабочую дисциплину, позволив себе не писать. Последние недели она много корпела над текстами и заслужила выходной. – Как расследование? – спросил Дан. – Есть что-нибудь новое? Эрика покачала головой: – Нет. Полицейские вроде никуда не продвинулись. – Насколько я знаю, ты допущена к закрытым источникам информации? Дан задиристо улыбнулся. Эрика не переставала удивляться местным сплетникам. Кто мог узнать о ее встрече с Патриком Хедстрёмом? – Не понимаю, о чем ты. – Ладно, проехали. Я просто хочу знать, как далеко у вас там зашло. Тест-драйв пройден? Эрика ударила его кулаком в грудь. – Нет, до тест-драйва не дошло. Я и вправду еще не знаю, интересует ли он меня. Или нет, знаю, что интересует, но не определилась еще, стоит ли продолжать в том же духе… Если я его интересую, конечно, что далеко не факт. – Ты трусишь. Эрику злило, как он умеет с ходу разглядеть главное. Иногда ей казалось, что Дан знает ее слишком хорошо. – Признаюсь, я чувствую некоторую неуверенность. – Это хорошо, что ты решила предварительно все взвесить. Не задумывалась о том, что будет, если предоставить событиям идти своим чередом? Эрика думала об этом – и не раз – за последние дни. Но вопрос все еще носил слишком теоретический характер. Они всего лишь однажды пообедали вместе. – Я, во всяком случае, считаю, что тебе надо брать быка за рога. Лучше синица в руках… и так далее. – Что касается Алекс, – поспешила сменить тему Эрика, – у меня есть кое-что любопытное. – Что же? – сразу оживился Дан. – Дело в том, что… в общем, я побывала у нее в доме и нашла одну интересную бумагу. – Ты – нечто. Эту реплику Эрика оставила без внимания. – Я обнаружила старую газетную статью об исчезновении Нильса Лоренца. Догадываешься, что могло заставить Алекс двадцать пять лет хранить ее в ворохе нижнего белья? – Нижнего белья? – переспросил Дан. – Какого черта, Эрика… Она выставила ладонь, предупреждая его протесты, и спокойно продолжила: – Чутье подсказывает мне, что это как-то связано с ее убийством. Не знаю, как именно, но здесь зарыта здоровенная собака. Кроме того, по дому кто-то ходил и рылся в ее вещах, пока я пряталась в гардеробе. Не исключено, что он искал именно эту статью. – Ты сумасшедшая! – воскликнул Дан и уставился на нее с разинутым ртом. – Какого черта ты там забыла? Это дело полиции – расследовать убийство Алекс. – Голос Дана сорвался на фальцет. – Я знаю. Тебе совсем не обязательно так кричать, со слухом у меня всё в порядке. И я прекрасно понимаю, что не имею к этому никакого отношения. Но, во-первых, я уже влипла; во-вторых, одно время мы с Алекс действительно были близки как никто. В-третьих, не так-то просто взять и выбросить из головы все это; в конце концов, именно я ее нашла. О книге она умолчала, это прозвучало бы слишком претенциозно. Реакция Дана была не в меру бурной, но он всегда беспокоился за Эрику. Да и сама она понимала, что рыться в доме Алекс, да еще и при таких обстоятельствах, было с ее стороны не слишком умно. – Тем не менее обещай мне, что ты выбросишь это из головы. Дан положил руки ей на плечи, заставив тем самым обернуться. Его взгляд оставался ясным, но для Дана в нем было слишком много стали. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Все это просто не может кончиться добром, если ты не остановишься. Схватив Эрику за плечи, Дан заглянул ей в глаза. Смущенная его поведением, она открыла было рот, чтобы ответить, когда с набережной раздался голос Перниллы: – Уютно устроились, как я погляжу! Ее голос звучал до неузнаваемости холодно. Глядя на них черными, без блеска, глазами, она ритмично сжимала и разжимала руки, скрещенные на груди. Дан так и застыл, все еще держа Эрику за плечи. А потом оттолкнул ее от себя молниеносным движением и встал по стойке «смирно». – Привет, дорогая; ты уже с работы? Эрика принесла мне перекусить, мы поболтали немножко… Дан говорил и говорил, а Эрика переводила изумленный взгляд то на него, то на Перниллу. Она словно впервые видела ее. Руки сжались с такой силой, что костяшки пальцев стали совсем белыми. Казалось, еще немного – и Пернилла бросится на нее с кулаками. Эрика ничего не понимала. Отношения между ними выяснялись вот уже много раз. Пернилла должна была знать, что Эрика и Дан – друзья, не более, и у нее нет никакого повода для беспокойства. Тем не менее она сомневалась. Эрика спрашивала себя, что могло спровоцировать такую реакцию? Она переводила глаза то на Дана, то на его жену. Похоже, между этими двоими происходило что-то вроде молчаливого поединка, и Дан проигрывал. Говорить здесь было не о чем, поэтому Эрика решила убраться подобру-поздорову, предоставив супругам выяснять отношения. Она собрала чашки, термос и положила в корзину. Удаляясь от набережной, слышала за спиной разгоряченные голоса Дана и Перниллы.