– Ян, к тебе гости. Полиция. К удивлению Патрика, слабый голос Нелли был услышан, и снизу послышались шаги. Мать и сын обменялись многозначительными взглядами, когда Ян вышел в прихожую. Потом Нелли, кивнув, удалилась в свою комнату, а ее сын направился навстречу Патрику, протягивая руку и расплываясь в улыбке, обнажающей все тридцать два зуба. «Как аллигатор», – подумал Патрик. – Патрик Хедстрём, полиция Танумсхеде. Добрый день. – Ян Лоренц, приятно познакомиться. – Я занимаюсь расследованием убийства Александры Вийкнер и хотел бы задать вам несколько вопросов. – Разумеется. Не знаю, правда, чем могу помочь, но ведь это вам решать, не мне. И снова эти зубы. Патрик почувствовал, как у него зачесались пальцы. Больше всего ему хотелось стереть с лица Яна Лоренца эту улыбку, от которой его уже начинало трясти. – Пойдемте ко мне, – пригласил Ян. – Не будем мешать маме. – Да, конечно. Распределение жилого пространства между членами семьи Лоренц не одному Патрику казалось странным. Во-первых, уже одно то, что взрослый сын живет с матерью. Во-вторых, Патрик не мог взять в толк, почему Нелли определила Яну место в темном подвале, оставив одной себе как минимум две сотни квадратных метров наверху. Другому своему сыну, Нильсу, будь он жив, она наверняка отвела бы более достойное помещение, и Ян не мог этого не понимать. Патрик спустился вслед за Яном по лестнице. Надо сказать, для подвала эти апартаменты выглядели просто роскошно. Тот, кто их обустраивал, не пожалел денег, чтобы выставить напоказ свое богатство. Всего здесь было много – и золотой бахромы, и бархата, и вышивки, и все это, разумеется, самых престижных брендов. При этом обстановка в целом слишком отдавала борделем. Патрик почему-то решил, что в роли дизайнера здесь выступила сама жена Яна. Хозяин провел гостя в маленький кабинет, где не было ничего, кроме письменного стола с компьютером и дивана. Они сели, и Патрик достал из сумки блокнот. Он решил не говорить Яну о смерти Андерса Нильсона, пока к тому не принудят обстоятельства. Терпение и четко продуманная стратегия – только так и можно было вытянуть из Лоренца что-нибудь стоящее. Хедстрём пристально смотрел на собеседника. Этот молодой человек был само совершенство. Галстук повязан идеально, на рубашке и костюме ни единой складки, лицо свежевыбрито, волосы тщательно уложены. Ян Лоренц всем своим обликом внушал спокойствие и надежность, и уже одно это казалось подозрительным. По своему опыту Патрик знал, что любой нормальный человек хоть немного, да нервничает в присутствии полицейского, даже если ему нечего скрывать. Железобетонное спокойствие в таких случаях – привилегия скорее тех, у кого рыльце в пушку. Патрик наблюдал подобное вот уже много раз. – У вас очень уютно. Немного вежливости никогда не помешает. – Эта обстановка – дело рук моей жены. Мне тоже кажется, что она неплохо справилась. Патрик оглядел кабинет, пожалуй, чрезмерно пышно декорированный подушками с золочеными кистями и белым мрамором. Этот интерьер красноречиво демонстрировал, что способен сотворить дурной вкус, опираясь на неисчерпаемые финансовые ресурсы. – Вы уже приблизились к разгадке? – спросил Лоренц. – У нас есть своя версия случившегося – пока рабочая, скажем так. Только так. Встряхнуть его немного, не открывая всей правды. – Вы знали Александру Вийкнер? Я слышал, ваша мать была на ее похоронах? – Не могу этого утверждать. Конечно, я знал, кто она, в том смысле, в каком во Фьельбаке все знают друг друга, но она уехала отсюда так давно… Мы здоровались, когда встречались на улице, но не более того. Что касается матери, за нее я отвечать не берусь. Вам лучше расспросить ее об этом лично. – В ходе расследования выяснилось, что Александра Вийкнер имела… как бы удачней выразиться… любовную связь с неким Андерсом Нильсоном. Полагаю, его вы знаете лучше? На лице Яна нарисовалась кривая, покровительственная улыбка. – Да, Андерс у нас личность известная. Печально известная, я бы сказал… У них с Алекс был роман, говорите? Простите, но мне трудно себе такое представить. Странная, в высшей степени странная пара. То есть я, конечно, понимаю, что он в ней нашел, но ей-то что за интерес общаться с подобным типом? Вы уверены, что это не пустые сплетни? – Все подтверждается. Так вы знаете Андерса? И снова эта презрительная усмешка, на этот раз еще шире. Словно развеселившись, Ян Лоренц мотнул головой. – Мы с ним не общаемся, если вы это имеете в виду. Принадлежим к разным кругам, скажем так. Я видел его на площади в компании других алкоголиков, но чтобы знать – нет. Ян всем своим видом стремился показать, насколько нелепым выглядит предположение Патрика. – У нас совсем другой круг общения, – еще раз пояснил он. – В него не вхожи местные алкоголики. Лоренц обратил вопрос полицейского в шутку, но в его глазах мелькнула искорка беспокойства. Она исчезла так же быстро, как и появилась, однако Патрик не сомневался в том, что она была. Вопросы об Андерсе были неприятны «аллигатору», и это убедило Хедстрёма в том, что он на правильном пути. Полицейский выдержал паузу, сделал невинное лицо и задал следующий: – Но как тогда получилось, что в последнее время Андерс так часто звонил на ваш номер? Патрик не без удовлетворения наблюдал за реакцией собеседника. Улыбка слетела с лица Яна Лоренца. Вопрос выбил почву из-под его ног, заставив на мгновение забыть об имидже невозмутимого денди, который он до сих пор тщательно поддерживал. За фасадом нарисовался неподдельный ужас, но лишь на мгновение. Лоренц быстро взял себя в руки и не спеша достал сигару, пытаясь тем самым выиграть время и избегая смотреть Патрику в глаза. – Ничего, если я закурю? Вопрос был задан чисто для проформы, и Хедстрём на него не ответил. – Зачем Андерс сюда звонил, я действительно не понимаю. Я не разговаривал с ним, моя жена – тоже, за это я могу поручиться… Нет, это и в самом деле странно. Лоренц пожевал сигару и откинулся на диванных подушках. Патрик молчал. Опыт подсказывал ему, что молчание – лучший способ выудить из человека как можно больше. Просто потому, что, когда тишина затягивается, возникает потребность чем-нибудь ее заполнить. Что-что, а ждать он умел. – Поверите ли, но, кажется, я кое-что понял. – Ян подался вперед и помахал в воздухе сигарой. – Кто-то звонил нам на автоответчик и молчал. Мы слышали только дыхание в записи. То же происходило несколько раз, когда я брал трубку. Должно быть, это и был Андерс… Знать бы еще, откуда у него наш номер. – Почему он звонил вам? – Не имею ни малейшего понятия, – Ян развел руками. – Зависть… Наши деньги многим колют глаза. Такие, как Андерс, часто винят в своих несчастьях других, особенно тех, кому удалось кое-что сделать в своей жизни. Объяснение прозвучало неубедительно, притом что возразить на него что-либо было трудно. – Полагаю, вы стерли эти записи на автоответчике? – спросил Патрик. – Да, к сожалению. – Ян наморщил лоб, демонстрируя свое сожаление. – Нам ведь многие звонят, рад бы помочь, но… Обещаю, что сохраню запись, как только Андерс объявится в следующий раз. – Он больше не объявится, – Патрик покачал головой. – Почему? Невозможно было определить, насколько искренним было его удивление. – Потому что Андерс найден убитым. Сигарета зависла в воздухе. Ян уронил пепел себе на брюки. – Андерс убит? – Да, его тело обнаружили сегодня утром. Патрик внимательно наблюдал за Лоренцем. Видеть бы, что творилось в голове Яна в эту минуту… Если это была актерская игра, то невероятно талантливая. – Это тот же, кто убил Алекс? – Об этом рано говорить. – Патрик не должен был допустить, чтобы он сорвался с крючка. – Итак, вы уверены, что не были знакомы ни с Андерсом Нильсоном, ни с Александрой Вийкнер? – Я целиком и полностью отдаю себе отчет, с кем я знаком, а с кем – нет. Я знаю, как они выглядят, но не более того. – Ян Лоренц снова улыбался и выглядел спокойным. Патрик решил опробовать другое направление. – В доме Александры Вийкнер найдена вырезка из газеты «Бохусленинген» с заметкой об исчезновении вашего брата. Не догадываетесь, чем ее могла так заинтересовать эта статья? И снова Ян развел руками и выпучил глаза, изображая полное недоумение. – Исчезновение моего брата в свое время потрясло многих. Возможно, Александра сохранила газету просто как память о том событии. – Возможно. А что вы сами об этом думаете? Есть несколько версий… – Думаю, что Нильс до сих пор живет в какой-нибудь теплой стране. Хотя мать уверена, что он стал жертвой несчастного случая. – Вы были близки? – Нет, не могу этого утверждать. Нильс был намного старше меня, не говоря уже о том, что не желал делить родительскую любовь с каким-то там воспитанником. Но мы не были врагами, скажем так. Скорее, оставались равнодушны друг к другу. – Это ведь после его исчезновения Нелли вас усыновила, так? – Совершенно верно, спустя год или около того. – И вы получили полкоролевства в придачу? – Ну, можно сказать и так. От сигары остался жалкий окурок. Рискуя обжечь пальцы, Лоренц затушил его в дорогой пепельнице. – Несмотря на печальные обстоятельства, я отработал то, что получил, даже с лихвой. Когда я принял консервную фабрику, производство шло на спад. Я реконструировал всю структуру, начиная от самых основ, и теперь мы экспортируем рыбу и морепродукты по всему миру, включая США, Австралию и Южную Америку. – Почему Нильс сбежал за границу, как вы считаете?