– Анна, если я в чем и уверена на сто процентов, так это в том, что сознательно ты никогда не причинишь вреда детям. Эрика перегнулась через стол и взяла руку Анны в свою. Та оказалась пугающе тонкой, невесомой, как птичья лапка; стоит прижать сильнее – и косточки затрещат. – И чего я уж совсем не могу понять в себе, – продолжала Анна, – так это того, что и после всего этого какая-то часть во мне продолжает любить Лукаса. Я так долго любила его, что это стало частью меня. И теперь мне остается только взять нож и избавиться от нее, чисто физически. Я стала сама себе противна. Дрожащей рукой Анна провела по груди, словно чтобы показать, в каком именно месте сидит зло. – Здесь нечего стыдиться, – успокоила сестру Эрика. – Теперь тебе нужно думать только о том, как снова наладить свою жизнь. – Она сделала паузу. – И ты должна заявить на Лукаса в полицию. – Нет, Эрика, нет… Этого я сделать не могу. По ее щекам потекли слезы. Несколько капель повисли на подбородке, прежде чем упасть, образовав мокрые пятна на скатерти. – Ты должна, Анна. Ты не можешь после всего этого позволить ему уйти просто так. И не говори мне, что сможешь жить в мире с собой после того, как позволила кому-то безнаказанно сломать руку твоей дочери. – Не знаю, Эрика… У меня в голове все перемешалось. Сейчас я не могу думать об этом: может, позже… – Нет, Анна, сейчас. Потом будет поздно. Ты должна сделать это прямо сейчас. Я отведу тебя в полицейский участок, но ты сделаешь все сама, и не только ради детей, но и ради себя самой. – Даже не знаю, хватит ли у меня на это сил… – А я знаю, что хватит. Адриану и Эмме повезло больше, чем нам с тобой. У них есть мама, которая любит их и может сделать для них все. Последние слова прозвучали с горечью. Анна вздохнула: – Ты должна отпустить это, Эрика. Я давно поняла, что из родителей нас любил только папа, но перестала размышлять о том, почему так получилось. Откуда мне знать? Быть может, мама просто не хотела детей, или хотела, но не таких, как мы… Мы никогда ничего не узнаем, так что толку мучить себя понапрасну? Хотя из нас двоих мне повезло больше. Кроме папы, у меня была ты. Даже если я тебе никогда об этом не говорила, я помню, что ты для меня сделала и кем была для меня, пока я росла. А у тебя, Эрика, не было никого, кто заменил бы тебе мать. Но ты не должна озлобляться. Ты должна уметь отпускать, Эрика. Сейчас у тебя, похоже, наметились перемены к лучшему, а ты никак не можешь расстаться с прошлым. Позволь мне хоть раз послужить для тебя примером. Обе рассмеялись сквозь слезы, и на этот раз настала очередь Эрики промокать глаза салфеткой. От накала эмоций стало нечем дышать, зато внутри все словно омылось. Слишком многое оставалось невысказанным. Много пыли скопилось в углах, и сестры почувствовали, что пора браться за швабры. Они беседовали до утра, пока серые рассветные сумерки не прогнали темную зимнюю ночь. Дети спали дольше обычного. И когда Адриан пронзительным криком объявил наконец о своем пробуждении, Эрика предложила Анне вздремнуть пару часов и пообещала позаботиться о детях. На душе у нее стало легко, как никогда. Конечно, ее беспокоило то, что случилось с Эммой. Но за эту ночь между сестрами было высказано так много всего, что вызрело и перезрело за эти годы. Отчасти это была неприятная правда, которую тем не менее нужно было выслушать. Эрику удивило, что младшая сестра видит ее насквозь. До сих пор она недооценивала Анну, иногда даже смотрела на нее свысока, как на большого, но безответственного ребенка. Но Анна оказалась не такой, и Эрику радовало, что она наконец смогла ее разглядеть. Они много говорили о Хедстрёме, и Эрика, с Адрианом на руках, набрала его домашний номер. Патрик, голосом автоответчика, сообщил ей, что его нет дома, и Эрика попробовала дозвониться ему на мобильный. Это оказалось не так легко, как обычно: Адриан пришел в восторг при виде ее мобильника и никак не соглашался уступить тете такую красивую игрушку. Когда же наконец пошли сигналы и в трубке послышался знакомый голос, ночную усталость как рукой сняло. – Привет, любимая. – Мммм… мне понравилось, как ты меня назвал. – Как ты? – Так… спасибо. У нас здесь небольшая семейная трагедия, расскажу позже. Много всего произошло за это время, и мы с Анной проговорили всю ночь. А сейчас я сижу с детьми, а она прилегла вздремнуть на пару часов. Патрик услышал, как Эрика подавила зевок. – Ты, похоже, устала. – Я устала. Но Анне больше, чем мне, нужен отдых, поэтому надо продержаться еще пару часов. Дети маленькие, их нельзя оставлять одних. Адриан громко залопотал в знак подтверждения. Патрик решил все в ту же секунду. – Я знаю, что нам делать. – Как? Привязать их к перилам на лестнице? – Эрика рассмеялась. – Я приеду и присмотрю за ними. Она недоверчиво хмыкнула: – Ты? За детьми? Хедстрём взял обиженный тон. – Может, ты считаешь, что я недостаточно созрел для этого? Если я собственными руками одолел двух грабителей-взломщиков, то с двумя карапузами уж точно справлюсь. Или ты мне не доверяешь? Замолчав, Патрик услышал, как Эрика театрально вздохнула в трубку: – Нет, я верю, что ты справишься. Но предупреждаю: это два маленьких хищника. Уверен, что угонишься за ними, в твои-то годы? – Я попытаюсь. На всякий случай прихвачу с собой таблетки от сердечного приступа. – Тогда предложение принимается. Когда будешь? – Сейчас. Собственно, я на пути во Фьельбаку, ехал по одному делу… Сейчас проезжаю гольфбан. Увидимся через пять минут. Когда он выходил из машины, Эрика стояла в дверях. Мальчик с круглыми щеками, которого она держала на руках, раскачивался и отчаянно дергал всеми конечностями. Из-за спины, почти незаметная, выглядывала девочка с загипсованной рукой на повязке и пальцем другой, здоровой руки во рту. Патрик все еще не знал, что заставило Анну так внезапно объявиться во Фьельбаке, но, сопоставив то, что рассказывала Эрика о зяте, с тем, что сейчас видел перед собой, составил свою версию происшедшего и ужаснулся. Он ни о чем не спрашивал, выжидая, пока Эрика все расскажет сама. Приблизившись к дому, Патрик поприветствовал всех троих поочередно. Поцеловал Эрику в губы, потрепал Адриана по щеке и присел на корточки поздороваться с Эммой. Взял девочку за здоровую руку: – Привет, я Патрик. А тебя как зовут? Ответ последовал далеко не сразу: – Эмма. – После чего палец снова оказался во рту. – Она еще не оправилась, – Эрика передала Адриана Патрику и повернулась к Эмме. – Маме и тете Эрике нужно немного поспать, а с вами посидит Патрик, согласны? Он – мой старый друг, и очень-очень милый. И если ты тоже будешь милой, Патрик достанет тебе мороженого из морозилки. Эмма недоверчиво посмотрела на Эрику, но аргумент с мороженым оказался решающим, и она неохотно кивнула. Эрика подняла глаза на Патрика: – Тогда я оставляю их на тебя, увидимся через пару часов. Постарайся, чтобы они дожили до моего возвращения. Эрика ушла по лестнице на второй этаж, а Патрик обратился к девочке, которая все еще подозрительно дулась: – Ну, что скажешь? Ты играешь в шахматы? Нет? А как насчет мороженого на завтрак? Звучит соблазнительно или что? Ну, давай… А кто добежит до холодильника вторым, получит морковку. * * * Анна медленно возвращалась в реальность, как будто выпала из нее на сотни лет, как Спящая красавица. Открыв глаза, не сразу поняла, где находится. Потом узнала обои в своей комнате, и воспоминания обрушились на нее градом камней. Анна быстро села. Дети! Но потом услышала с первого этажа радостный голос Эммы и вспомнила, что Эрика обещала позаботиться о малышах, пока она будет спать. Анна снова легла, решив понежиться еще пару минут в теплой постели. Стоит только встать – и впряжешься на весь день… Медленно в ее сознании прояснилось, что голос, доносящийся снизу вперемежку с радостными криками Эммы и Адриана, принадлежит не Эрике. У Анны все похолодело внутри при мысли, что это вернулся Лукас. Но в следующий момент она подумала, что Эрика скорее пристрелит его на пороге, чем впустит в дом. Анна на цыпочках встала с постели, вышла на лестницу, опустилась на корточки и посмотрела вниз, спрятавшись за перилами. Гостиная выглядела как после бомбежки. Посредине стояла хижина, сооруженная из диванных подушек и четырех обеденных стульев. Кубики Адриана были разбросаны по всей комнате. На столе громоздилась куча упаковочной бумаги из-под мороженого, и Анна, вздохнув, поняла, что сегодня ей, по-видимому, не удастся запихнуть в Эмму ни ложки нормальной еды – ни за обедом, ни за ужином. Что касается самой Эммы, она восседала на плечах симпатичного темноволосого мужчины с теплыми карими глазами и заливисто смеялась. Адриан, разделяя радость сестры, катался по полу в одних подгузниках. Но самым замечательным персонажем открывшейся глазам Анны картины был все-таки Патрик, который в этот момент раз и навсегда завоевал ее сердце. Анна поднялась из своего укрытия и откашлялась, привлекая к себе внимание всех троих. – Мама, смотри, какая у меня лошадь! Эмма продемонстрировала свою власть над «лошадью», изо всей силы дернув Патрика за волосы. Тот запротестовал, но слишком робко, чтобы напугать маленькую диктаторшу. – Ты должна беречь свою лошадь, Эмма, – заметила Анна дочери, – иначе в следующий раз не сможешь на ней ездить. Эмма посерьезнела и задумалась над словами матери. А потом похлопала Патрика по темной «гриве», как бы желая показать себя настоящей наездницей. – Привет, Анна. Сколько лет… – Привет. Надеюсь, они не заездят тебя до смерти. – Нет, это действительно очень весело, – он серьезно посмотрел на Анну. – Я помню о ее руке, не волнуйся. – Спасибо. Похоже, ей нравится… Эрика спит? – Да, она показалась мне очень усталой, когда позвонила утром, и я предложил помощь. – Спасибо. У тебя прекрасно получается. – Стараюсь. Надеюсь, Эрика не очень рассердится, когда увидит, что мы сделали с ее гостиной? При виде его озабоченного лица Анна окончательно развеселилась. Как видно, Эрика успела приучить парня к порядку. – Мы поможем ей убраться. А сейчас, думаю, пришло время кофе. Хочешь?