…Они пили кофе и беседовали, как старые приятели. Путь к сердцу Анны лежал через детей, а Эмма так и светилась от счастья и все увивалась вокруг Патрика, игнорируя призывы матери хотя бы на минутку оставить его в покое. К тому времени, когда в гостиную спустилась заспанная Эрика, Анна успела расспросить Хедстрёма обо всем, начиная от размера его обуви и кончая причиной развода. И когда тот под конец объявил, что вынужден уехать, все три девушки запротестовали, и Адриан, конечно, присоединился бы к ним, если б не предпочел вздремнуть после обеда. Как только за окном стих звук удаляющейся машины, Анна взглянула на сестру широко раскрытыми глазами. – Боже, да это же мечта любой тещи! У него, случайно, нет младшего брата? В ответ Эрика только счастливо улыбнулась. * * * Патрик на два часа припозднился с делом, которое наметил на сегодняшний день и из-за которого всю ночь без сна проворочался в постели. А ведь, казалось, опыт полицейской работы приучил его ко всему, и в мире не осталось ничего такого, что могло бы выбить его из колеи. И вот теперь, когда Патрик раскрыл одно из двух убийств, это его совсем не радовало. Он медленно вел машину от Сэльвика в сторону центра, оттягивая предстоящую встречу как можно дальше. Но дорога была короткой, и Патрик все равно прибыл на место раньше, чем того хотел. Оставив машину на парковке возле магазина «Эвас Ливс», он направился к дому в самом конце улицы, резко обрывающейся у крутого спуска к рыбацким домикам у воды. Дом был старый и выглядел совсем запущенным. Патрик занес руку, чтобы постучать в дверь, и остановился на пару секунд собраться с духом. В тот момент, когда костяшки его пальцев коснутся деревянной рамы, от Патрика Хедстрёма останется только полицейский. И он будет делать свою работу, невзирая на то, какие чувства она у него вызывает. Вера открыла почти сразу. Она вопросительно посмотрела на гостя и отступила в сторону, пропуская его в дом. Они прошли на кухню и остановились возле стола. Патрик обратил внимание на то, что Вера даже не спросила его, в чем дело. Похоже, она все уже знала. И теперь его задачей было изложить все так, чтобы причинить ей как можно меньше боли. Она спокойно смотрела на полицейского. Лишь темные круги вокруг глаз свидетельствовали о том, как Вера оплакивала смерть сына. На столе лежал старый фотоальбом, и можно было не сомневаться, что, заглянув в него, Патрик обнаружил бы множество фотографий Андерса в детстве. Наверное, было жестоко с его стороны беспокоить мать, всего пару дней тому назад потерявшую сына, но Хедстрём усилием воли подавил защитнические инстинкты и сосредоточился на том, за чем сюда приехал. – Вера, в последний раз мы виделись с вами при трагических обстоятельствах, и я хотел бы начать с того, что от всей души соболезную вашему горю. Она кивнула в ответ. Нависла пауза. Вера ждала продолжения. – Понимаю, как вам сейчас тяжело, но моя задача – внести ясность в обстоятельства смерти Андерса. Патрик уговаривал ее, как ребенка. Ему было важно, чтобы Вера действительно поняла, что он имеет в виду. Он и сам не смог бы сказать почему. – Мы расследовали смерть Андерса как убийство и полагали, что она неким образом связана с убийством Александры Вийкнер, женщины, у которой, как вы знаете, были любовные отношения с вашим сыном. Но не нашли каких-либо следов предполагаемого убийцы. Более того, до сих пор мы так и не поняли, каким именно образом он лишил жизни Андерса. Картина не складывалась, пока я не обнаружил в его квартире одну бумажку. С этими словами Патрик выложил на стол фотокопию листка из блокнота Андерса Нильсона, развернув текст так, чтобы Вера могла его почитать. Ее лицо выразило сильное удивление, и она несколько раз перевела глаза с бумажки на Патрика. Потом осторожно взяла улику, повертела в руках, потрогала пальцами. И хрипло спросила: – Откуда у вас это? – Из квартиры Андерса, – повторил Патрик. – Вы удивлены, потому что думали, что эта записка есть только у вас, в единственном экземпляре. Вера кивнула, и Хедстрём продолжил: – Так оно, в общем, и есть. Но мы нашли блокнот, в котором Андерс написал этот текст, прежде чем вырвать листок, оставив отпечатки букв на следующей странице. И это то, что нам удалось восстановить. Вера горько усмехнулась: – Конечно, я на это не рассчитывала. Как все, оказывается, непросто… – Я примерно догадываюсь, как все происходило, но хотел бы услышать вашу версию. Она осторожно потрогала бумагу, ощупывая каждую букву, словно читала шрифт для слепых. Потом глубоко вздохнула и начала рассказывать: – В тот день я, по обыкновению, принесла Андерсу еды. Дверь была не заперта, как обычно. Я позвала немного в прихожей и вошла. Все было тихо. Я увидела его почти сразу, и в это мгновение мое сердце перестало биться. Именно так это ощущалось – полная тишина в груди. Я стала раскачиваться из стороны в сторону, как будто по квартире гулял ветер, чего, конечно, на самом деле не было. – Почему вы не вызвали ни полицию, ни «Скорую»? Вера пожала плечами: – Мне сразу захотелось опустить его на пол. Даже не знаю, каким образом я собиралась сделать это. И только когда подошла ближе, поняла, что все кончено. Мой мальчик мертв. Поначалу голос Веры дрожал. Но, сглотнув несколько раз, она сумела его выровнять и теперь говорила с леденящим душу спокойствием: – Записку я нашла на кухне. Вы читали ее, поэтому всё знаете. «Я не могу больше жить… – так там было написано. – Мое существование превратилось в одно затянувшееся страдание». Ну и далее – про то, что все потеряло смысл, и про то, что нет сил бороться дальше… Не знаю, сколько я так просидела, час или два. Затем сунула записку в сумочку, и далее мне оставалось только взять стул, на который он встал, чтобы просунуть голову в петлю, и унести его обратно на кухню. – Но зачем, Вера? Что это изменило? Ее взгляд оставался твердым, но по дрожанию рук Патрик понял, что это спокойствие обманчиво. Он представить себе не мог, что должна испытать мать, увидевшая сына висящим в петле с высунутым распухшим языком и вывалившимися из орбит глазами. Эту картину, невыносимую и для него, она, похоже, обречена теперь видеть до конца своих дней. – Я хотела избавить Андерса от лишних унижений. Всю жизнь люди презирали его. Тыкали в спину пальцами, смеялись и считали себя намного лучше. Что бы они сказали, узнав, что Андерс добровольно лишил себя жизни? Я должна была избавить его от позора и не видела способа сделать это иначе. – Не понимаю, – лицо Патрика отразило искреннее недоумение. – Почему покончить с собой хуже, чем быть убитым? – Вы слишком молоды, чтобы понять это. Презрение к трусам, не имеющим смелости жить, у нас, жителей побережья, в крови. И я не хотела, чтобы народ говорил в таком тоне о моем мальчике. О нем и без того болтали много чего. Теперь в ее голосе была сталь. Всю свою жизнь Вера посвятила тому, чтобы защищать сына, и продолжала делать это после смерти, как ни трудно было понять это Патрику. Она протянула руку и открыла фотоальбом, так, чтобы его мог видеть и полицейский. Судя по фасону одежды, снимок был годов семидесятых. Андерс улыбался на нем, открыто и беззаботно. – Он был красивый, правда? – спросила Вера сонным голосом и пригладила пожелтевшие края фотографии. – И такой послушный, у меня не было с ним проблем… Хедстрём с интересом разглядывал снимки. Хорошо все-таки, что этот счастливый мальчик ничего не знал о своем будущем. Одна из фотографий привлекла особенное внимание Патрика. На ней рядом с Андерсом, сидевшим на велосипеде с рулем, похожим на козлиные рога, и сиденьем модели «батон», стояла худощавая светловолосая девочка. Она чуть заметно улыбалась, глядя из-под челки. – Это Алекс? – спросил Патрик. – Да, – коротко ответила Вера. – Они часто играли вместе, когда были маленькими? – Не так чтобы часто, но играли. Как-никак они учились в одном классе. – И Нильс Лоренц был у них учителем одно время? Патрик понял, что ступил на зыбкую почву и теперь должен просчитывать каждый шаг. Вера пристально посмотрела ему в глаза. – Да, возможно. Это было так давно… – Об этом Нильсе Лоренце много всего говорят. Например, что он куда-то бесследно пропал. – Здесь, во Фьельбаке, люди вообще много чего болтают. В том числе и о Нильсе Лоренце. Патрик понял, что нащупал больное место, но должен был копать глубже. – Я разговаривал с родителями Алекс об этом Нильсе Лоренце, и они рассказали мне кое-что, касающееся в том числе и вашего Андерса. – Вот как? Похоже, облегчить ему жизнь не входило в намерения Веры. – Они считают, что Андерс, как и Алекс, стал жертвой насилия со стороны Нильса. Вера сидела на стуле прямая как палка и как будто не собиралась отвечать на этот вопрос. Патрик ждал, но спустя некоторое время она встала и захлопнула альбом. – Я не намерена ворошить старое и хочу, чтобы вы немедленно ушли. Если решите арестовать меня за то, что я сделала, вы знаете, где меня найти. Но я не понимаю, какая польза может быть от того, чтобы вытаскивать на свет то, чему лучше оставаться зарытым. – Еще один вопрос, – продолжал Патрик. – Вы когда-нибудь говорили об этом с Александрой? Насколько мне известно, она хотела разобраться со своим прошлым, и к кому, как не к вам, ей было обратиться? – Обращалась, как же. Помню, как я сидела в доме Алекс за неделю до ее смерти и слушала этот бред насчет скелетов в шкафу и прочего… Но все это чепуха, так я вам скажу. Сейчас модно вывешивать на всеобщее обозрение свое грязное белье и публично каяться в грехах и пороках, но это, повторюсь, чушь. Есть вещи, которые надо хранить при себе. То же я говорила и ей. Я так и не поняла, услышала ли она меня, но надеялась на это. Иначе зачем мне было рисковать здоровьем в ее холодном доме? С этими словами Вера встала и пошла к выходу, давая тем самым понять, что беседа окончена. Она открыла Патрику дверь и вяло попрощалась. Оказавшись на морозе, в надвинутой на уши шапке и теплых варежках, Хедстрём растерялся. Он понятия не имел, что должен теперь делать, и, решив, что для начала неплохо бы укрыться от холода, побежал к машине. Вера была очень непростая женщина, насколько он успел понять ее за время их беседы. Она была человеком другого поколения, но по многим пунктам понимания жизненных приоритетов расходилась и со своими сверстниками. Вера привыкла опекать сына и продолжала кормить его, даже когда он стал взрослым и должен был зарабатывать на жизнь сам. Она была во всех отношениях свободная женщина и содержала семью одна, без мужа, но в то же время разделяла некоторые свойственные ее поколению предрассудки. Патрик невольно восхищался ею. Мало у кого хватило бы силы вынести то, что выпало на ее долю, и не потерять себя. Он задавался вопросом, какие последствия будет иметь ее поступок. Вера представила самоубийство Андерса как убийство, и Патрик, конечно, должен был сообщить об этом начальству. Но чем это может для нее кончиться, он не знал. Будь его воля, он, конечно, закрыл бы глаза на все, но не мог поручиться, что коллеги решат так же. По закону, Вера должна была понести наказание за препятствование ходу следствия. Патрик надеялся, что до этого все-таки не дойдет. Ему нравилась Вера. Она была бойцом, каких мало. Уже в машине, включив мобильник, Хедстрём обнаружил голосовое сообщение от Эрики: «Три дамы и один очень-очень маленький господин надеются, что сегодня вечером ты разделишь с ними ужин». Патрик взглянул на часы – пять. На работу возвращаться поздно, дома делать нечего. Прежде чем завести мотор, он позвонил Аннике и рассказал все, что удалось выяснить за день, упуская некоторые детали, с которыми намеревался поделиться только с Мелльбергом с глазу на глаз. Любой ценой Патрик должен был избежать непонимания коллег. И прежде всего – комиссара, который запросто мог сгоряча организовать какую-нибудь масштабную операцию. По дороге к Эрике его мысли занимало убийство Алекс. Патрик снова потерял почву под ногами, и это приводило его в отчаяние. Два убийства подряд удваивали шансы, что преступник совершит ошибку и будет пойман, но теперь полиция снова оказалась в самом начале дистанции. Иногда Патрику казалось, что они так никогда и не найдут убийцу Алекс. За время расследования он успел узнать о ней больше, чем о ком-либо другом. Его глубоко затронула история с Нильсом Лоренцем и последующая жизнь. Поэтому сейчас Патрик ничего не хотел так, как призвать убийцу Алекс к ответу. Но сейчас он был в тупике и совершенно не представлял себе, что делать и где искать. Патрик решил отложить проблему до завтра. Ему предстояла встреча с Эрикой, ее сестрой и двумя очаровательными малышами, и он не сомневался, что хотел бы провести этот вечер именно так. * * *