– Нет, никто не застрелился. Дело обстоит гораздо хуже. К немцам ушел начальник штаба одного из наших стрелковых корпусов. Шелестов с Буториным переглянулись, в один голос недоуменно спросили: – Как ушел? Кто? – Полковник Грунов, с ним его заместитель подполковник Дургин и начальник разведки майор Сазонов. Буторин проговорил: – И наверняка с секретными документами. Платов отмахнулся: – Грунов, естественно, забрал документы с грифом «совершенно секретно», но не в них дело. Новый исполняющий обязанностей НШ с офицерами оперативного отдела армии уже обесценили эту документацию. Командир корпуса провел перегруппировку сил, так что и в этом направлении существенного вреда предатели корпусу не нанесли. Удар в самом факте побега. Все же на сторону немцев перешел не ротный или комбат, даже не командир полка, что уже само по себе позорно для армии. К гитлеровцам ушел начальник штаба стрелкового корпуса. – И как он смог уйти? – спросил Буторин. Платов достал из сейфа папку, положил на стол совещаний: – Здесь материалы служебного расследования командира корпуса. Шелестов спросил: – А комкор арестован? – Нет, пока нет. Согласно распоряжению Верховного главнокомандующего, и командир корпуса, и начальник политотдела, и особист объединения должны были быть арестованы, но за «генерал-майора» Воронина лично поручился товарищ Жуков, Лаврентий Павлович попросил Сталина в это сложное время не прибегать к кардинальным мерам. Перед готовящимся наступлением гитлеровцев смена командования корпуса может негативно повлиять на его боеспособность. В общем, Воронина не арестовали, не сняли, а прислали нового начальника штаба из резерва ставки, ну и, соответственно, не тронули дивизионного комиссара и начальника особого отдела. Буторин сказал: – Представляю реакцию товарища Сталина. – Нет, Витя, ты этого даже представить не можешь. Или ты часто бываешь у Верховного? Не нам обсуждать товарища Сталина. Шелестов, прочитав рапорт командира N-ской дивизии, подписанный и полковником Литовцевым, и командиром полка Ерохиным, сказал: – Значит, побег предателей готовился абвером? – Да, Максим, и весьма тщательно. – Зачем немцам Грунов? Да еще с балластом офицеров, особой ценности не представляющих? Гитлеровцы хоть и подонки, но в расчетливости им отказать нельзя. Без плана применения предателей в своих целях они не стали бы затевать целую операцию с фактическим прорывом линии фронта. Платов взглянул на Шелестова: – А сам как думаешь, Максим, что за планы у гитлеровцев насчет Грунова и иже с ним? – Думаю, это игра Гиммлера, ведь сейчас он курирует абвер. – Какая игра? Как информатор Грунов ценности не представляет, назначение его на должность командира учебного подразделения подготовки диверсантов не стоило того, чтобы устраивать побег. У них в концлагерях есть те, кто согласится на эту работу. Да и до сего времени такие подразделения возглавляли офицеры СС. И в довольно низких званиях. Так в чем же игра начальника РСХА рейхсфюрера Гиммлера, естественно, если это его игра? – Да черт их разберет в этом гадюшнике, но что-то гитлеровцы задумали такое, чего до сих пор не применялось. Платов кивнул: – Вот тут ты прав – раньше гитлеровцами не применялось. Шелестов взглянул на старшего майора ГБ: – У вас уже есть что-нибудь по предателям? – Иначе зачем бы я собрал вас? Рапорт о происшествии в поезде «Челябинск – Москва» капитан Буторин мог составить и на базе. – И что же мы имеем? Раздался звонок телефона внутренней связи. Платов ответил: – Слушаю. Ну, готово – неси. В кабинет вошел Данилин, принес бутерброды и стаканы в подстаканниках с крепким черным чаем. Поставил на стол. – Если этого не хватит, возьму в буфете еще… Платов прервал его: – Этого достаточно, спасибо, свободен. Данилин вышел. Старший майор сказал: – Перекусим. – А как насчет ужина – макароны с тушенкой? – спросил Буторин. – Не знаю, как вы, а я проголодался. Бандиты пообедать не дали. Платов ответил: – Сейчас в наркомате работает только буфет. Так что довольствуйся тем, что есть. Мало будет, Данилин еще принесет. Перекусили. Платов продолжил: – У нас на данный момент в Риге при штабе командующего войсками СС служит капитан госбезопасности Андрей Сергеевич Ремезов, он же оберштурмбаннфюрер СС Марк Рейтель. Примечательно, что Ремезов еще весной был отправлен в Ригу из Берлина, так как состоит в штате специального отдела VI Управления РСХА штандартенфюрера Вальтера Шелленберга. Его непосредственный начальник штандартенфюрер СС Герхард Тимме также прибыл в Ригу незадолго до побега предателей. Так вот, по счастливой случайности именно Рейтель-Ремезов встречал предателей, которых доставили в Ригу транспортным самолетом. И что очень интересно, Ремезов не имел ни малейшего понятия о прибытии в Ригу Грунова, Дургина и Сазонова. Даже от него, офицера, доказавшего свою верность фюреру и рейху образцовой службой в СС, а внедрен в Германию он был в 1938 году, руководитель спецотдела скрыл сообщение о побеге. Позавчера около полуночи от его радистки, по легенде, его любовницы, латышской патриотки, пришла шифровка. В ней он сообщил только о факте нахождения подонков в Риге. Тогда и это был хлеб, так как товарищ Берия приказал привлечь всю агентурную сеть, чтобы выяснить, где и у кого находятся предатели. Сообщение «Гудвина», это позывной Ремезова-Рейтеля, прояснило ситуацию с местонахождением Грунова и его подчиненных и со службой, которая приняла их. Шелестов спросил: – И что, капитану больше ничего не удалось узнать? – В шифрограмме от 7 августа он передал, кроме факта прибытия предателей, что в ближайшее время он должен прояснить обстановку. Но после этого на связь не выходил. – Может, он провалился? – Нет. Радистка передала сигнал безопасности. Скорее всего, затянулось решение по Грунову. Сейчас сеанс связи с Ремезовым может состояться в любую минуту. Хотя по плану он должен выходить в эфир по средам каждой недели и, как резерв, по четвергам. Шелестов улыбнулся: – И тогда вы, товарищ старший майор госбезопасности, отдадите приказ группе отправиться в Ригу или в Берлин или в любое другое место на оккупированной территории, чтобы притащить обратно в Союз этого гаденыша Грунова. Остальные, как мне представляется, вам не нужны. Платов улыбнулся в ответ: – Ты поразительно догадлив, но даже я не знаю, каким будет приказ товарища Берии. Так что делать какие-либо выводы и предположения преждевременно. Мое мнение: все будет зависеть от того, какую роль отвели бывшему начальнику штаба корпуса подчиненные Гиммлера. Буторин достал пачку папирос: – Разрешите? – Кури. Тебе бы отдохнуть. Я распоряжусь, помощник подготовит комнату. Шелестов тоже достал папиросы: – Из чего следует, что шифровку от товарища Ремезова мы будем ждать в Управлении. – И вновь в «десятку», Максим. – А смысл? Мы и на базе могли бы подождать. Потребовалась бы срочная переброска – я вывел бы группу прямо на аэродром. Платов ответил: – Смысл, Максим, в том, что сразу же по получении и дешифровке сообщения Ремезова я должен представить план работы группы в зависимости от обстоятельств. Причем представить товарищу Берии в любое время дня или ночи. – Ну, ночь он, как правило, проводит либо в НКВД, либо в Кремле у товарища Сталина. Иосиф Виссарионович приучил всех работать по ночам. – Это не имеет значения. Шелестов потянулся: