– Простите, товарищ старший майор, но если ждать, то может и мне предложите койку рядом с Буториным? Или я могу устроиться на диване вашего кабинета? – Это хорошо, что ты сейчас шутишь. Спать будешь в комнате Буторина, а диван в кабинете займу я, если ты, Максим Андреевич, не имеешь ничего против. – Совершенно ничего. – Еще чаю, бутербродов? Шелестов взглянул на Буторина, это он практически весь день не ел. Но капитан отказался: – Хватит, перед сном много есть вредно. И вообще, как говорят про ужин? Завтрак возьми себе, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу. Платов сказал: – Насколько я знаю, это говорил еще Суворов, правда несколько иначе, точно не помню, но смысл тот же. – Какая разница, кто сказал? Главное – верно, хотя я бы предпочел наоборот. Но нельзя, так и физическую форму потерять можно. А с ней на задании и жизнь. Хотя просто чаю выпить можно за отсутствием чего-нибудь более крепкого. Платов нахмурился: – Об этом пока забудь. С этой минуты и до принятия особого распоряжения, а в случае работы по заданию, то и на время работы – сухой закон. – Понятно. Тогда чаю, – проговорил Буторин. – Спасибо, я не буду, Петр Анатольевич, – сказал командир группы. – Дело хозяйское. Платов вызвал и озадачил помощника. Когда тот вышел, Шелестов спросил: – Может, Данилин покажет комнату? – Покажет. – Как я понимаю, как только придет радиограмма из Риги, вы нас разбудите? – Само собой. – Ясно, как всегда. Только ляжешь, сразу вставай и за работу. – Ты чем, Максим, недоволен? – Ну что вы, Петр Анатольевич, я доволен абсолютно всем. Выпив чаю, Платов снял трубку внутреннего телефона: – Ну что, капитан, «Гудвин» на связь не выходил? – Никак нет, товарищ старший майор. Начальник управления положил трубку: – Черт, что там в Риге происходит? Почему молчит Ремезов? И сигнала провала не было. Буторин сказал: – Может, не успел радист отправить сигнал? Платов посмотрел на него: – Это вряд ли. Хотя… всякое бывает. Будем ждать. Он вновь вызвал старшего лейтенанта Данилина и приказал: – Ты, Толя, покажи комнату для наших офицеров и принеси спальные принадлежности сюда, в кабинет. На диван. – Есть, товарищ старший майор. Комнатой оказался кабинет какого-то чина, из которого бойцы внутренней охраны быстро вынесли стол, стулья и внесли две солдатские кровати. Принесли матрасы, простыни, одеяла, подушки. Буторин спросил у сержанта, командующего солдатами: – Сержант, а где здесь можно душ принять? Командир отделения удивленно посмотрел на Буторина: – Вы что, впервые в Управлении? – Да можно сказать и так. – Ну тогда докладываю, в Управлении есть туалет, умывальник. Никакого душа или ванной нет. Если хотите обмыться, то можно в умывальнике, он большой, только вода холодная. – Спасибо. – Разрешите идти? – Ступай, сержант. Шелестов спросил: – Не можешь подождать до базы? На даче и попариться можно. – Придется подождать, но знаешь, как въедается в тело вагонная грязь, хотя в купе и чисто. – Знаю. Ложись, неизвестно, сколько сна нам отведено. – Да, пожалуй, ночка вряд ли будет спокойной. Что-то мне подсказывает – именно этой ночью капитан-разведчик выйдет на связь, и нам придется ехать на базу и собираться за линию фронта. Хорошо, если в Ригу. – И чего хорошего? В Прибалтике партизанских отрядов нет. А если и есть, то мелкие, через них ничего не сделать. – Да и какого черта брали эту Прибалтику? – Ты решения товарища Сталина будешь обсуждать? – Ни в коем случае. – Тогда спи. – Спокойной ночи! – Взаимно! 8 августа 1942 года. Рига Звонок телефона в квартире оберштурмбаннфюрера Рейтеля прозвучал в 7.45. Разведчик удивился: кто это так рано? Инга не должна докладывать о переданной информации, только если из Москвы не пришла шифрограмма. Но он отправил такие данные, по которым принять решение было невозможно, других у него не было. Он поднял трубку: – Доброе утро, Марк, – услышал он голос штандартенфюрера Тимме. – Доброе. – Тебе следует немедленно приехать на Галдари. – Герр Айкель после вчерашнего торжества так рано встал? – Представь себе. И он через час будет на Галдари. – У меня есть время позавтракать? – Позавтракаем на объекте, вместе. – Понял, одеваюсь, привожу себя в порядок и выезжаю. – Жду.