– Спасибо. – Давай в машину. Кортеж направился в Москву, на площадь Дзержинского, в наркомат внутренних дел. Немецкий бомбардировщик отогнали в укрытие, выставили охрану, накрыли маскировкой. Грунова в форме полковника вермахта конвой передал бойцам группы. Они завели его в здание. Там в кабинете Берии были уже Платов и Шелестов. Нарком стоял у окна. – Прибыл старший майор Платов. – Пропустить. Начальник IV Управления и командир боевой группы майор Шелестов ввели бледного как мел Грунова. Берия обернулся. Платов вскинул руку для доклада, но нарком остановил его: – Отставить, Петр Анатольевич. – Бросил взгляд на Шелестова: – Приветствую, майор. – Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар. Берия подошел вплотную к Грунову: – Ну, что, подонок, прогулялся к немцам? Смотрю, и форму тебе выдали, и звание полковника присвоили, наслышан о твоем назначении. Сколько солдат и офицеров успел положить на линии фронта? Грунов, заикаясь, проговорил: – Я… товарищ Берия… Генеральный комиссар ударил предателя по щеке: – Какой я тебе, товарищ, мразь? – Извините, гражданин Берия. Я… я не виноват, меня вынудили… обманули… я… до последнего не знал, что вышедшие из леса у Стереньки красноармейцы на самом деле фашисты. Они… предъявили документы… Берия рявкнул так, что задребезжали стаканы с графином: – Прекрати, мразь! Ты еще будешь мне врать? Ты все прекрасно знал, и этому есть неопровержимые доказательства. – Нет, гражданин Берия… Но генеральный комиссар уже давил на кнопку вызова помощника. Появился старший лейтенант госбезопасности: – Слушаю, товарищ генеральный комиссар. – Вызови конвой, этого… – он указал на Грунова, – в подвал, следователям работать в самом жестком режиме. Подготовить документы к передаче в трибунал. – Есть, товарищ генеральный комиссар. Вскоре четверо сержантов практически вынесли обессилевшего Грунова из кабинета наркома. Берия залпом выпил стакан воды. – Вывел из себя, подонок. Платов спросил: – Его будут судить? – А ты удивлен? – Да такого нужно сразу к стенке ставить. – Товарищ Сталин еще до операции говорил об открытом процессе, чтобы другим неповадно было. – Да, конечно. Берия подошел к Шелестову: – Что, майор, трудно пришлось? – Нет, товарищ генеральный комиссар, практически вся подготовительная часть операции – заслуга «Гудвина», капитана госбезопасности Ремезова, мы только захватили пилота, аэродром и самолет. – И это ты называешь «только»? Аэродром-то наверное, охранялся? – Ерунда – отделение солдат. Даже не СС и СД. С ходу уничтожили. Ремезов передал, что вечером выйдет на связь, сообщит обстановку в Риге. А там сейчас весело. Берия улыбнулся: – Еще бы. Как старался Гиммлер засекретить объект «Тайфун», какие ходы предпринимал, даже прорыв линии фронта, сколько надежд возлагал на будущих ликвидаторов, и все пошло прахом. Не уверен, что ему после этого придется долго руководить Главным управлением имперской безопасности, впрочем, он личный друг Гитлера, но это, как ты, майор, сказал – ерунда. Придет время, всех их на чистую воду выведем. – Разрешите вопрос? – спросил Шелестов. – Спрашивай. – Вернее, два вопроса. Берия улыбнулся: – Тебе сегодня можно сколько угодно. – Первый и главный: как Сталинград? Держится? – Держится. И выстоит. Мало того, Гитлер получит там оплеуху похлеще, чем под Москвой. Красная армия не сдаст город. В этом можешь не сомневаться. Больше скажу, разгром фашистской армии на Волге станет началом конца Третьего рейха. – Понял, спасибо. – Что за второй вопрос? Шелестов взглянул на Платова. Старший майор уже все понял. – Ребятам бы повидаться с женами. Нарком ответил, не задумываясь: – Разрешаю. А что, ваш Сосновский опять куковать один будет? – Пусть кукует, раз не обзавелся семьей. Он хотел подать рапорт, чтобы его отпускали изредка в Москву. Берия спросил: – Невесту, что ли, искать? – Так точно. Все рассмеялись. Берия сказал: – Ты рапорт мне пришли, я распоряжусь, пропустят, время согласуем, у меня в канцелярии такие девушки! Шелестов вздохнул: – Боюсь, не получится. Я имею в виду с вашими девушками. Он-то, конечно, выберет, но это будет по вашему распоряжению, а любовь, она приказам не подчиняется. Берия кивнул Платову: – Отпускай. Сейчас уже можно. – Есть, Лаврентий Павлович. – Свободны, товарищи офицеры, благодарю за службу. Я на доклад к товарищу Сталину. Платов проговорил: – А как же без отчета? – Грунов в НКВД, и этого достаточно.