– Вы опять тут? Логан взглянул на забинтованную фигуру: – Все действительно так плохо? – Ну… – Доктор вздохнул. – У него повреждение мозга. Мы пока не знаем, насколько это серьезно. Состояние пока стабильное. Они молча понаблюдали за тем, как прерывисто дышит Труповоз. – У него есть хотя бы небольшой шанс? – наконец сказал Логан. Доктор пожал плечами: – Полагаю, мы вовремя справились с внутренним кровотечением. Одно могу сказать абсолютно точно: детей у него больше никогда не будет. Оба яичка всмятку. Но жить будет. Логан поморщился и спросил: – А как состояние того человека, которого привези раньше? Мистера Макдафа? – Не очень хорошо, – ответил врач. – Можно сказать, совсем нехорошо. – Но он выкарабкается? – Боюсь, не могу это с вами обсуждать. Понимаете, врачебная тайна. Попробуйте с ним поговорить. – Хорошо, попробую. – Только не сегодня, – добавил доктор. – Он очень старый человек, и так много пережил за сегодняшний день. А сейчас почти полночь. Пусть он поспит. – Он поднял на Логана грустные глаза: – Поверьте мне, он никуда не убежит. Снег прекратился, небо слегка прояснилось: оно стало похоже на плошку с чернилами, но звезд не было видно из-за света уличных фонарей. Логан вышел из больницы и прошел к разъездной машине, припаркованной недалеко от входа. Когда он сел в машину, лобовое стекло моментально запотело изнутри. Логан достал из кармана мобильный телефон: можно музыку послушать – в такое время вряд ли кто-нибудь ему позвонит. В «почтовом ящике» было пять сообщений. Четыре от Колина Миллера, который безуспешно пытался узнать, что случилось с Труповозом. Пятое прислала констебль Джеки Ватсон, она предлагала, если у него нет каких-нибудь серьезных дел и если он захочет, сходить в кино или зайти куда-нибудь выпить, потому что день был трудный. Или просто прогуляться. И просила сообщить, что он решит. Сообщение было получено в восемь вечера. Именно в это время Логан ждал, когда Труповоза вывезут из операционной. Он набрал номер Джеки. Понятно, что было поздно, уже за полночь, но, может быть, и не совсем поздно… Гудки шли и шли. Наконец металлический голос сообщил, что набранный номер не отвечает, и порекомендовал позвонить позже. Второй раз за день Логан несколько раз чертыхнулся, сопровождая каждое ругательное слово ударом головой о руль. День явно не сложился. Когда лобовое стекло наконец высохло, Логан завел мотор, развернул машину и в самом отвратительном настроении выехал с больничной парковки. Стиснув зубы, ударил на перекрестке по тормозам, со злорадным удовольствием ощущая, как резко дернулась машина, как будто задние колеса захотели обогнать передние. Вдавил в пол педаль газа, машину занесло; притормозил, выровнял машину, выехал на нужную полосу, повернул и вырулил на главную дорогу. Впереди на светофоре стоял грузовик, и Логан ощутил внезапное желание нажать на газ и врезаться ему в зад. Но не нажал. Вместо этого тихо выругался и сбросил скорость. В кармане пиджака засигналил мобильник, и Логан вздрогнул от неожиданности. Наверное, Джеки Ватсон ему отзванивает! Ухмыльнувшись, он вытащил телефон из кармана и поднес к уху. – Алло? – сказал он, стараясь придать голосу максимум оптимизма. – Лаз, это ты? – спросил Колин Миллер. – Лаз, я пытался связаться с тобой несколько часов подряд, приятель! Логан прижимал к уху телефон, следя за тем, как красный сигнал светофора сменяется желтым. – Знаю. Я получил твои сообщения. – Они все говно из Труповоза вышибли. Ты слышал? Что случилось? Давай делись информацией! – Нет. – Что? Да брось ты! Я думал, мы с тобой друзья? Логан хмуро посмотрел на дорогу: – После всего, что ты сделал? Никакой ты мне, на хрен, не друг больше! Молчание. – После того, что я сделал? – с удивлением произнес Миллер. – О чем ты говоришь? Я больше не трогаю твоего театрального шефа, и не буду трогать! Статью, о которой ты просил, я написал, и ее опубликовали! А чего еще ты хочешь, черт возьми? Наконец зажегся зеленый сигнал, грузовик тронулся, оставив позади Логана в разъездной машине. – Ты всем рассказал, что мы нашли тело Питера Ламли. – Ну и что? Вы его нашли, а я… – Он должен был вернуться. Убийца. Он должен был вернуться, и мы хотели поймать его! – Что? – Он спрятал тело и собирался вернуться к нему. Но поскольку ты расплескал свою статейку по всей первой чертовой странице, он теперь все знает. И больше туда не придет. И он все еще на свободе, а ты обосрал единственную возможность поймать этого ублюдка! Следующий ребенок пропадет по твоей вине, ты понял? Мы могли поймать убийцу! Опять молчание. – Господи, Лаз, – наконец заговорил Миллер, так тихо, что Логан едва различал слова. – Я не знал. Если бы я знал, я ни слова не опубликовал бы! Мне очень жаль. Репортер говорил так, будто действительно сожалел. Логан глубоко вздохнул, завел машину и сказал: – Ты должен назвать имя информатора. – Лаз, ты знаешь, что я не могу этого сделать. Я не могу. Со вздохом Логан миновал переезд и направился в город. – Слушай, Лаз, я почти закончил, если хочешь, давай встретимся, выпьем немного? В районе доков еще открыто… Я угощаю. Логан отказался и прервал соединение. Он припарковал разъездную машину напротив дома и поднялся по ступенькам. В квартире было холодно, он включил отопление, сел в кресло и, наблюдая за мерцанием огней в окне, начал себя жалеть. В темноте мигал сигнальный огонек автоответчика. Логан проверил сообщения: все они были от Миллера. И ни одного сообщения от констебля Ватсон, она не позвонила, чтобы сказать, что ждет его дома полуодетая с бутылкой шампанского. А может быть, и с сэндвичем. Желудок громко забурчал. Шел первый час ночи, а у Логана после завтрака во рту ни крошки не было, не считая горсти шоколадных конфет и болеутоляющих таблеток. Он прошел в кухню, нашел пакет печенья и бутылку «Шираза». Вскрыл пакет и откупорил бутылку. Наполнил большой бокал красным вином, сунул в рот шоколадное печенье и пошел в гостиную предаваться грусти и печали. – Не употреблять с алкоголем, – проговорил Логан вслух и поприветствовал бокалом вина свое отражение в окне гостиной. Он почти допил второй бокал вина, когда в дверь позвонили. Бормоча ругательства, Логан вылез из кресла, подошел к окну и увидел знакомую крутую тачку, стоявшую поперек дороги. Колин Миллер. Репортер стоял у крыльца с сокрушенным видом и двумя большими пакетами. – Что тебе надо? – спросил Логан. – Эй, послушай, я понимаю, что у тебя дерьмовое настроение. Но я не нарочно. Если бы я знал, я и рта не раскрыл бы… Мне очень, очень жаль. – С извиняющейся улыбкой он протянул пакеты: – Подношения в знак заключения мира… Они расположились в кухне, Миллер добавил к логановскому «Ширазу» бутылку «Шардонне» и целый набор из пластиковых тарелочек и баночек, из которых просачивался дразнящий острый аромат тайской кухни. – Я знаю хозяина, – сказал Миллер, выкладывая на тарелки тигровые креветки в карри. – Оказал ему несколько услуг, когда он жил в Глазго. И закрывается он поздно. Логану пришлось признать, что еда была вкусная. Значительно лучше, чем шоколадное печенье с красным вином. – Значит, ты проделал весь этот путь, под снегом, чтобы накормить меня? – с иронией спросил он. – Забавно, что ты об этом говоришь. – Миллер выложил на тарелку жареную лапшу. – Знаешь, я стою перед моральной дилеммой, если так можно выразиться. Вилка с кусочком цыпленка замерла на полпути ко рту Логана. – Я так и знал! – кивнул он. – Спокойно, тигр, – улыбнулся Миллер. – Моральная дилемма вот в чем: у меня есть одна криминальная история, но, сто пудов, если о ней написать, карьера кое-кого может разрушиться. Логан удивленно поднял бровь: – Принимая во внимание то, как ты выставил инспектора Инша, я просто удивляюсь, что ты ждал так долго, до сегодняшнего вечера.