С большей силой, чем требовалось, дверь распахнулась, явив соблазнительную женщину с завитыми каштановыми волосами, собранными высоко на макушке. Круглые и тёплые глаза цвета осени окинули нас взглядом. Её пышное платье было защищено фартуком, до краев расшитым свободными нитками, а её маленькие руки были покрыты шрамами и бледно-розовыми царапинами. Она заключила Коста в объятия, от которых он зашипел. — Я так рада тебя видеть, дорогой. Два визита за такое короткое время! Думаю, это было пару недель назад или около того, когда ты сказал, что тебе потребуется женская одежда для посещения… Кост прервал её как раз в тот момент, когда жар окончательно залил его лицо. — Фиора, — он высвободился из её объятий и дёрнул подбородком в нашу сторону. — Я привёл гостей. — Ах! — она улыбнулась нам такой широкой улыбкой, что обнажились все её зубы. — Пожалуйста, пожалуйста, входите. Она поспешила внутрь, подол её платья подметал деревянный пол под её ногами. Кост вздохнул и последовал за ней вместе с нами прямо на хвосте. В доме Фиоры было уютно. Обшитые панелями стены с плавающими полками были забиты рулонами ткани и яркими нитями. Рядом с эркером стояла чёрная швейная машинка со старинными золотыми узорами, наклеенными прямо на основание. Педаль была поднята, и сбоку свисала одежда, отдалённо напоминающая блузку. Фиора продолжала двигаться через главную комнату, проходя мимо стола и кресла, заваленных булавками и обрезками. — Тебе повезло. Я только что заварила свежий чай. Она нырнула в кухню, слегка покачивая бёдрами. Мой взгляд сразу же упал на стену из ярких тканей. Она взяла радугу и восхвалила её, каким-то образом обнаружив цвета, о существовании которых я даже не подозревала. Осторожно, чтобы не запачкать их, я провела пальцами по образцам. — Они прекрасны. — Ох, дорогая, — вернулась Фиора с подносом, на котором стояли пять чашек и миска с кубиками сахара. — Ты ещё ничего не видела, — она быстро осмотрела моё тело, а потом высоко изогнула бровь и повернулась к Косту. — Это та, для которой ты у меня заказывал, верно? — Что? — я взглянула на Коста. Он взял чашку и полностью проигнорировал меня. — Это было самое разумное, что мы могли сделать, прежде чем отправиться в Ортега Кей. — Я могу судить по твоему телосложению. Фиора кивнула на мою чашку, призывая меня взять её. Я не знала, впечатляться мне или смущаться, что она так легко угадала мою фигуру. — Я хотела быть смелее, величественнее, но Костя настоял, чтобы я придерживалась минимума. Не говоря уже о том, что он дал мне самое малое время для работы. С его стороны было невежливо душить такого творческого гения. Озиас хихикнул в свой чай. Нок прислонился к единственной открытой стене, которую смог найти, и усмехнулся. Кост по-прежнему отказывался смотреть в мою сторону. — На этот раз, Фиора, нам понадобится всё твоё чутьё. Её глаза загорелись, как огонь. — Я думала, ты никогда не попросишь. — Но, как и в прошлый раз, у нас нет времени на дополнительные детали, — вмешался он, прежде чем она успела далеко уйти в своём творческом запале. Хотя, судя по тому, как подпрыгивала Фиора, я бы поспорила, что её аура уже бунтовала. Она отмахнулась от него без малейшей обиды. — До Зимнего Гребня осталось два дня. У меня так много оставшихся творений, и я уверена, что что-то обязательно подойдёт, — она закатила глаза и поставила поднос на низкий кофейный столик. — Ты же знаешь, какие дворяне. Если одна бусина не нравится, всё это нужно переделать. И будь я проклята, если они будут нести чушь о моём ремесле на одном из своих гала-концертов. — Фиора — лучший портной в Вильгейме. Она даже шила одежду для короля. Кост сделал изящный глоток чая. — Тогда почему ты живёшь здесь? Мой взгляд метнулся к замку, в котором находился король Варик и его двор. Она пожала плечами. — У меня есть магазин в городе. Но свои лучшие работы я делаю здесь. Тут больше места для дыхания и меньше претензий. Я не могла удержаться от смеха. Нок ухмыльнулся и, потянувшись ко мне, переплёл свои пальцы с моими. Как будто звук моего смеха успокоил его. Некоторые из вен под его глазами исчезли, и его собственная улыбка прогнала желтизну его щёк. Я бы посмеялась за него. Каждый чёртов раз, если это означало сохранить его в здравом уме. Кост поставил опустевшую чашку на поднос. — Мы не можем медлить, Фиора. Я ценю твоё гостеприимство, но давай поговорим об одежде. Искра в её глазах ярко вспыхнула. — Моя любимая тема для разговоров. Закружившись так, что её юбки завихрились вокруг неё, она подошла к вешалкам с одеждой и начала с жаром совать одежду в наши раскрытые руки. * * * Мы ушли от Фиоры, переодевшись, с запасным комплектом вильгеймской одежды и нашими старыми тряпками, переданными Току. Один комплект для того, чтобы войти, один — для того, чтобы выйти. И да помогут мне боги, я не могла перестать пялиться на своих убийц. Они шли с ощущением цели, их головы были гордо подняты, но их глаза метались во все стороны, выискивая потенциальные угрозы, когда в поле зрения появились сверкающие ворота. Фиора каким-то образом безошибочно запечатлела каждую из их личностей, подчеркнув их предпочтительные черты и придав им отполированный блеск. Мерцающее бронзовое пальто с золотыми крапинками сужалось к животу Оза и аккуратно застёгивалось на груди. На рукавах были слабые рисунки ветвей, бегущих по его рукам, которые врезались в золотые наплечники. Брюки из того же материала были заправлены в начищенные до блеска чёрные сапоги. Облачение Коста не сильно отличалось от его обычного наряда, но это не означало, что работа Фиоры была менее ошеломляющей. В тунике с высоким воротом и бирюзовыми вставками из листьев, Кост откровенно выдохнул, когда я заметила цвет, настаивая, что это что-то под названием вердитер, и мерцающих металлом брюках, он чувствовал себя совершенно непринуждённо. Чёрный плащ развевался на ветру, открывая переливчатую зелёную подкладку. Но все бледнели по сравнению с Ноком. Он был богом — проклятым королём среди людей, и не было пары блуждающих глаз, которые не зацепились бы за его присутствие. Его чёрные волосы падали на открытый высокий воротник белоснежного пальто, резко контрастируя с подкладкой чёрного дерева. Одежда с длинными рукавами, сшитая под его фигуру, опускалась к его ногам в сапогах. Чёрные пряжки и странные толстые полосы тёмно-коричневой кожи тянулись через его грудь. Металлические звёзды, вшитые в ткань, стекали по правой стороне его грудной клетки, а вышитый грифон цеплялся за его правый бицепс. Тяжёлые ремни, перекинутые через его талию, поддерживали узкие чёрные брюки. Должно быть, он почувствовал тяжесть моего взгляда, потому что бросил на меня любопытный взгляд, прежде чем позволил дьявольской ухмылке овладеть его губами. У меня заныло сердце. Боги, как я скучаю по этой улыбке. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как мы были вместе без груза мира, давящего на наши плечи. Я хотела, нет, нуждалась, чтобы он вернулся. — На что ты смотришь? У меня не было сомнений, что он услышал, как забилось моё сердце. — На тебя, конечно. Его сверкающие глаза блуждали по всему моему телу, уделяя особое внимание моим изгибам. — Жаль, что ты не видишь то, что вижу я. Мои щёки горели, и желание зародилось в моём животе. Фиора приодела меня в платье, подходящее для зимней церемонии, но позволявшее сохранять подвижность, даже бег всё ещё был возможен. Тончайшая белая ткань была окаймлена полосами льдисто-голубого цвета, подобно леднику. Поверх платья был пристёгнут платиновый корсет с аквамариновыми вставками, подчёркивающий мою талию и грудь. Шёлковая юбка была такой текучей, что могла быть сделана из воды. Учитывая, что платье было без рукавов, Фиора также передала толстый зимний плащ. Снаружи всё было белым и блестело, как свежий снег в солнечное утро. Я чувствовала себя невероятной в этом наряде, и всё же горячий взгляд Нока вызывал у меня желание сорвать его с моего тела и улизнуть с ним куда-нибудь в уединённое место. — Двое по обе стороны ворот. Ещё бесчисленное множество вдоль верхней части стены, — пробормотал Кост себе под нос, переводя взгляд с одного Стража на другого. Похоть исчезла, и я медленно приблизилась к Ноку. Все Стражи выглядели одинаково: с головы до ног в сверкающих металлических доспехах. Отполированные, как мечи, и заточенные, чтобы убивать быстро и уверенно. Нок однажды сказал мне, что они были побочным продуктом крови Мэвис, так же, как и Зейн для убийц. У меня никогда не было личной стычки со Стражами, но я слышала достаточно ужасных историй, рассказанных за элем в «Полуночном шуте». Сильные. Быстрые. Смертельные. Итог всегда был один. — Дыши, — прошептал Нок мне на ухо. — Веди себя так, будто мы вышли на приятную прогулку. Медленно вздохнув, я выпрямилась и высоко вздёрнула подбородок. Нок обнял меня за талию и изобразил ленивую улыбку. На лицах Оза и Коста не было никакого интереса, и когда мы подошли к открытым воротам из слоновой кости, ни один Страж не взглянул в нашу сторону. Мы присоединились к шеренге вильгеймцев, идущих в город, и держали рот на замке. А потом мы оказались внутри. Никаких предупредительных вспышек или внезапных криков со стороны охранников. Только счастливый смех и обыденные разговоры местных жителей. Оз держался поближе к моему открытому боку, а Кост шагал рядом с Ноком. Кост наклонился ближе и фальшиво ухмыльнулся. — Мы в безопасности. Нок тихо рассмеялся, как будто Кост только что сказал что-то забавное. — На данный момент. Следуйте за мной. С тёплой рукой Нока на моём бедре и безопасностью от нахождения Оза рядом со мной, я впервые в жизни оценила великолепие Вильгейма. Мерцающие кирпичи бледно-розового цвета, нарциссов и мандаринов составляли палитру зданий. Крыши самых разных форм были покрыты садами, с яркой зеленью, расползающейся по окнам и дающей птицам место для гнезда. Водные пути с кристально чистыми ручьями разделялись лабиринтом мраморных дорожек, и медленно движущиеся каноэ неторопливо плескались в неподвижных водах. Деревья с розовыми цветами были посажены на каждом перекрёстке, и, несмотря на зимний холод, ни один лепесток не упал с гладких белых ветвей. — Сердце Королевы, — сказал Нок. Его взгляд последовал за моим к ближайшему дереву. — Говорят, Аделина, мать Мэвис, посадила первое дерево после смерти дочери. С тех пор они неуклонно растут без каких-либо признаков вымирания. — Великолепно, — мой голос был едва слышен. Нок пригвоздил меня взглядом. — Да.