— Все? Он прижался губами к ее подбородку. Они были теплыми и мягкими. — Все до единой, детка. — Но что мы будем делать потом? — спросила она, поддразнивая. — А потом ты можешь посвятить остаток своей жизни тому, чтобы доставлять мне удовольствие. — Он ухмыльнулся. — Ты имеешь в виду оставшуюся часть месяца? Пока ты не уедешь? Он приподнял бровь. — Я сказал то, что имел в виду, Эверли. Она повернулась, чтобы посмотреть на него. — Что происходит? Ты кажешься другим. — Почему что-то должно происходить? Я беру свою жену в поездку, вот и все. Перестань волноваться и получай удовольствие. — О, я получаю удовольствие, — сказала она ему, ухмыляясь. — Правда. Он обнял ее за плечи, притягивая ближе к себе. Она почувствовала цитрусовые нотки его одеколона и тепло его дыхания, когда он коснулся губами ее лба. Цокот лошадиных копыт по дороге сохранял постоянный ритм, пока кучер вывозил их с городской площади, указывая в сторону гостиницы «Винтервилл». Но вместо того, чтобы свернуть на широкую подъездную дорожку, кучер свернул на следующем повороте, направив экипаж по односторонней колее. Только когда они остановились, она поняла, куда они направлялись все это время. — Ты арендовал коттедж? — Я думал о том, чтобы мы поели на свежем воздухе, но решил, что мне нравятся мои яйца, прикрепленные к телу. — Он ухмыльнулся и вылез из экипажа, а затем протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Его руки обвились вокруг ее талии, и когда он опустил ее на землю, то притянул к себе, прижимаясь губами к ее губам. — Ты помнишь наш медовый месяц? — спросил он. — Когда мы отсиживались в номере отеля в Вегасе и оставались голыми три дня? Он ухмыльнулся. — Да. Будет примерно то же самое, только холоднее, и мы постарше. В нем определенно было что-то необычное. Ей хотелось, чтобы она могла указать на это пальцем. Улыбка не сходила с ее лица, когда он взял ее за руку и повел внутрь. По всей крыше были развешаны мерцающие огоньки, а изнутри доносились звуки рождественской музыки. — Ты все это сделал сам? — Конечно. В камине ревел огонь. В центре комнаты был накрыт стол, а рядом с ним сидел один из официантов гостиницы, одетый в парадный костюм для ужина и галстук-бабочку. Увидев, что они вошли, он прошел вперед, взял пальто Эверли и повесил его на крючок у двери. — Шампанское? — спросил он. — Да, пожалуйста. — Она посмотрела на Дилана, пытаясь понять его. Официант достал темно-зеленую бутылку из ведерка со льдом, наполнил два бокала и передал их Эверли и Дилану. — Ваш ужин готов, — сказал он им. — Он на электрическом подогревателе. Если вы отключите все от сети и оставите на крыльце, я потом все соберу. — Спасибо, Дерек, — пробормотала Эверли. — В любое время, мисс. — Миссис, — мягко поправил Дилан, и Эверли подавила улыбку. Он был игривым и собственником. От этого у нее по спине пробежали восхитительные мурашки. — Вам еще что-нибудь нужно? — спросил Дерек, нисколько не задетый поправкой Дилана. — Нет, это все. Спасибо, что поддерживал огонь. — Не за что, доктор Шоу. — Дерек кивнул Эверли. — Спокойной ночи, миссис Шоу. Она могла поклясться, что почувствовала ухмылку Дилана, даже не глядя на него. После того как Дерек ушел, а Дилан закрыл за ним дверь, она повернулась, все еще держа в руке бокал с шампанским, и встретилась взглядом с мужем. От него всегда перехватывало дыхание, но сейчас выражение его лица вытесняло весь кислород из ее легких. Он смотрел на нее темными, жаждущими глазами, а губы были приоткрыты. Она изо всех сил пыталась сделать вдох. — Хочешь поесть? — спросил он низким голосом. — Зависит от того, что еще можешь предложить. Его глаза скользнули по ее телу. — Сначала ужин. Удовольствие потом. — Зануда. — Ты израсходовала Бог знает сколько калорий на сцене. Ты нужна мне сильной для того, что я запланировал. — Тогда давай поедим. Он ухмыльнулся и снял крышки с тарелок, вынимая их из подогревателя и перенося на стол. — Пирог с курицей в горшочке по-винтервиллски, — пробормотала она. — Он всегда был твоим любимым. — Все еще любимый. — Ее тронуло, что он вспомнил. — Я никогда не утруждаю себя его приготовлением, но всегда заказываю его, когда ем в гостинице. Дилан помог ей сесть в кресло, затем наполнил их бокалы, прежде чем обойти вокруг и сесть напротив нее. Из ее желудка донеслось низкое урчание, и он ухмыльнулся. — Держу пари, ты рада, что я заставляю тебя поесть в первую очередь. Она не осознавала, насколько проголодалась, пока не отправила в рот первую аппетитную порцию пирога. Она закрыла глаза и издала стон, когда еда проскользнула в ее жаждущий желудок. Вкус курицы и зелени наполнил ее вкусовые рецепторы. — Господи, ты выглядишь точно так же, когда проглатываешь меня, — пробормотал Дилан. — Кто бы мог подумать, что я на том же уровне, что и пирог с курицей в горшочке. Она ухмыльнулась. — Ты держишься дольше, чем этот пирог в горшочке. — Рад это слышать. Ты съела половину меньше чем за минуту. Со второй половиной она управилась так же быстро, за ней последовали бобы и картофельное пюре, политые вкусным соусом. Закончив, она аккуратно положила столовое серебро на пустую тарелку и посмотрела на Дилана. Он все еще улыбался ей и почти не притронулся к своей тарелке. — Знаешь, что мне в тебе нравится? — спросил он. — Что я могу проглотить целую тарелку еды, не разжевывая? — Да. Но кроме этого? Она наклонилась вперед. — Расскажи мне. — Каждая. Проклятая. Вещь. От его слов у нее сжалось в груди. — Правда? — Да. Посмотри на себя, — сказал он, приподнимая брови. — Ты красивая. Ты талантливая. Ты одна из самых щедрых людей, которых я когда-либо встречал. И ты ешь, как чертово животное. Ты — полный комплект. — Ты очень милый. — Она прикусила нижнюю губу. — Ты собираешься рассказать мне в чем дело? Его глаза поймали ее взгляд. — Я хочу тебя. — Это хорошо. Потому что я тоже тебя хочу.