Он использовал ее собственные слова против нее, и это причиняло боль. Как нож, вонзающийся в ее сердце. И те глупые слезы, которые она сдерживала, начали наполнять ее глаза, проливаясь и окрашивая щеки. Она подняла руку, чтобы вытереть их, зная, что, вероятно, размазывает косметику по всей коже. Темные глаза Дилана метнулись к ее лицу, а затем он отвел взгляд. — Прекрати эти гребаные водопады, — сказал он, отступая назад. — Ты думаешь, я хочу плакать из-за тебя? — спросила она его, снова вытирая их. — Потому что я этого не хочу. Ты не заслуживаешь моих слез. — Я это знаю. — Он запустил пальцы в волосы, снова отступая назад, как будто не мог вынести близости между ними. Его взгляд переместился на дверь. — Мне нужно идти. Ее брови нахмурились. — Сейчас? — Да. — Он кивнул, его челюсть дернулась. — Мне нужно идти прямо сейчас. А тебе нужно подготовиться к встрече с журналистами. — Но ты хотел поговорить. Вот я и говорю. — Она была так смущена. Это было так, словно кто-то щелкнул выключателем. Неужели он действительно так ненавидел ее слезы? Она пыталась остановить их, но они продолжали литься. — Что случилось? — спросила она, протягивая руку, чтобы коснуться его руки. — Не прикасайся ко мне, — прохрипел он, вздрагивая. — Пожалуйста, не прикасайся ко мне. — Он обошел ее, как будто она излучала что-то ядовитое, и потянулся к двери. Ее сердце бешено колотилось в груди, потому что это было чертовски безумно. Она не собиралась умолять. Не тогда, когда именно он лгал ей. Если он хотел убежать и проигнорировать ее эмоции, то он мог сделать именно это. — Ладно, иди, — сказала она, когда он повернул ручку. — Убегай, как всегда. Я рада, что мы развелись. Ты лжец и не заслуживаешь быть моим мужем. Он рывком распахнул дверь, и ее уже ноющее сердце упало к ногам. Потому что там с шокированными лицами стояли Миллер и два журналиста. Глава 29 По лицу Миллера было очевидно, что он услышал достаточно. Пульс забился на шее Дилана, когда их глаза встретились, прежде чем взгляд Миллера скользнул через плечо Дилана, и он понял, что они остановились на Эверли. — Ты в порядке? — спросил ее Миллер. Что-то в том, как он это сказал, заставило горячую кровь забурлить в венах Дилана. — Конечно, с ней не все в порядке, — сказал он хриплым голосом. — Я довел ее до слез. — Я это вижу, — сухо сказал Миллер. — Ты хочешь, чтобы я заставил его уйти? — Нет. Он все равно собирался уходить. — Голос Эверли звучал тихо, как у ребенка. — Извини, мы не знали, что вы там. — Тебе не нужно извиняться перед ним, — Дилан был так зол, что едва мог думать. Ему нужно было создать некоторое пространство между собой и Эверли. Выяснить, как, черт возьми, он собирался ей это объяснить. Но затем Миллер протиснулся мимо него, его плечо врезалось в плечо Дилана. — Какого черта? — он повернулся, схватив пиджак Миллера в кулак. — Ты слышал леди, ты уходишь, — сказал Миллер низким голосом. — Я никуда не собираюсь. И она не леди, она моя жена. — Медленно его пальцы отпустили ткань. — Насколько я слышал, нет. — Миллер выгнул бровь. — Ты разведен. Я понятия не имею о деталях, но ты расстраиваешь мою подругу и тебе нужно уйти. Возможно, тебе лучше потратить свое время на объяснение моим родителям, почему ты им лгал. Эверли ахнула, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, она прижала ладонь к своим красивым губам. — Это не то, что ты думаешь, — сказала она Миллеру. — Он прав. Я солгал. Разве ты не это сказала? — спросил Дилан, его голос был полон гнева. — Что я лжец? Когда она убрала руку, ее губы дрожали. — Дилан, пожалуйста… — Просто уходи, пока не сделал еще хуже. — Миллер положил руку на грудь Дилана, и его снова окутал темный туман ярости. Он отвел руки Миллера в сторону, затем снова схватил его за пиджак, притянув к себе достаточно близко, чтобы почувствовать мятный запах изо рта Миллера. — Не. Прикасайся. Ко мне. — Голос Дилана был хриплым. — Никогда, бл*дь, не прикасайся ко мне. — Дилан! — голос Эверли звучал безумно. — Отпусти его. Краем глаза он видел, что два журналиста жадно наблюдают за ними. Один из них что-то печатал на своем телефоне. Черт возьми, он делал все намного хуже для Эверли. Тем не менее он не смог удержаться от того, чтобы оттолкнуть Миллера ладонью, заставив его отшатнуться назад. Из гримерки донесся всхлип. Эти сладкие, соленые слезы снова текли по ее щекам, и все, о чем он мог думать, это о том, что ему хочется их слизать. Смаковать их, как полному засранцу, каким он и был, а затем целовать ее до тех пор, пока рыдания не превратятся в судорожные вздохи. — Пожалуйста, уходи, — прошептала она. — Пожалуйста, Дилан. — Я ухожу, — пробормотал он, потому что не мог смотреть на нее, когда она была в таком состоянии. Не сказав ни слова Миллеру, он прошел мимо него и журналистов, игнорируя приветствия, которые выкрикивали ему актеры, пока он шел по коридору за кулисами к выходу на сцену. Он облажался. И он понятия не имел, как все исправить. Возможно, он не сможет. Разве это не худшая мысль из всех? Миллер тихо закрыл за ними дверь и подошел к Эверли. — Думаю, нам следует отложить интервью, — тихо сказал он. — Ты не в том состоянии, чтобы разговаривать с Рией и Робертом. Она моргнула, ее охватило унижение. — О нет, они проделали весь этот путь. Роберт отвел взгляд, явно чувствуя себя неловко. — Мы посмотрели шоу. И, возможно, сможем сделать видеоинтервью после Рождества. Риа кивнула. — Это отличная идея. Мне хотелось бы попасть домой скорее раньше, чем позже. Ночью на этих дорогах темно. — Спасибо. — Миллер кивнул им. — Я ценю это. — Он пожал им руки и проводил до двери, сказав что-то, чего Эверли не могла расслышать. Ее руки все еще дрожали, сердце все еще колотилось в груди. Было почти невозможно нормально думать. Как только журналисты ушли, Миллер снова закрыл дверь и повернулся к ней лицом. Он выглядел смущенным. — Итак, что, черт возьми, происходит? — Ничего. Мы с Диланом поссорились, вот и все. — Из-за того, что вы не женаты? Ее дыхание участилось. — Я надеялась, что ты этого не слышал. — Почти уверен, что это слышал весь театр. Вы двое здесь точно не шептались. — Миллер поднял бровь. — Так что же происходит? — Я не могу тебе сказать. — Почему нет? — Потому что я чувствую, что предаю Дилана. — Она знала, что он не самый большой поклонник Миллера. И как бы она ни была зла на него, делиться этим было бы слишком. Миллер прислонился к двери, не сводя с нее глаз. — Тебе не кажется, что ты должна мне все объяснить? Я только что отослал двух лучших журналистов индустрии развлечений. Я привел их сюда в качестве одолжения тебе. Мне придется подлизаться к ним, чтобы заставить перенести интервью, и я действительно хотел бы знать, почему я должен это сделать. — Ты знаешь столько же, сколько и я. Мы с Диланом разведены. — Как давно вы в разводе? — Несколько дней. Миллер моргнул.