Увы, но не сегодня. Этот паразит как-то очень ловко изогнулся и пуля вместо того, чтобы продырявить ему череп, пробила плечо. Тоже, конечно, результат, но далеко не тот, на который я рассчитывал. А еще я на автомате зафиксировал тот факт, что пятно, которое мигом расплылось на серой ткани куртки, оказалось не багрового цвета, а темного-зеленого. Это что же у них в венах вместо крови течет? Кислота? Наг зажал рукой рану и что-то коротко произнес, причем это была не людская речь, скорее, некий набор шипящих звуков, из которого я ничего не понял. Но вот его напарники или, что вероятнее, подчиненные, отлично разобрались в том, что следует делать и устремились ко мне, кривя рты в недоброй усмешке. Причем невероятно шустро, они словно не шли, а струились по узкому проходу вагона, потому выстрелить я успел только лишь раз, попав в того нага, что находился слева. Правый же успел добраться до меня, после невероятно ловко выбил из руки из руки пистолет, а после повалил на пол, продолжая злорадно при этом скалиться. Причем, несмотря на всю неприятность ситуации, я не мог не отметить два любопытных факта — неожиданную тяжесть тела этой сволочи, которую никак невозможно было предположить, глядя на субтильное, вроде, сложение и ледяной холод, идущий от руки, которая вцепилась мне в горло и сжала его с недюжинной силой. Вторая же его рука прижала меня к полу, причем так что грудная клетка захрустела. Тут бы мне, наверное, пришел конец, особенно если учесть тот факт, что просто придушить меня противник явно не планировал, поскольку я снова увидел картину, когда обычные вроде зубы превращаются в тонкие и, несомненно, смертельно опасные для человека змеиные клыки. Но именно в этот момент к нашей компании присоединился Володя, которого я оставил, на путях, ждать меня около вагона. Хлопнул выстрел — и я мигом ощутил, что давление на горло и грудь ослабло, причем настолько, что мне удалось не только перевести дух, но и вынуть нож с тем, чтобы воткнуть его в бок моего противника. Выстрел, еще выстрел, а следом за тем разъяренное шипение, похожее на то, что мне довелось слышать в Ферганской долине, когда я чуть не влез в гнездо кобр, сдуру решив ополоснуться в одном старом заброшенном арыке. Любят эти гады селиться в таких местах, и если бы не мой спутник, в самый последний момент остановивший меня, то там бы я, скорее всего и остался навсегда. В тот же момент я понял, что меня более не сковывает тяжесть тела противника. Оказывается, тот наг, которого я подранил мгновением раньше подранил и обзаведшийся, благодаря Володе еще одной дыркой, на этот раз в боку, сдернул с меня тело своего соратника и потащил его в противоположную сторону вагона, поспешая за третьим подельником, тем, который чуть не ухайдокал проводницу. Прямо за ногу потащил, причем с такой легкостью, словно пушинку волок, а не взрослого мужика. Прежде, чем они скрылись за вагонными дверьми, Володя успел всадить ему в спину две пули, причем одна из них если и не пробила сердце, то легла совсем рядом с ним, но этот черт, похоже, того даже не заметил, только дернулся немного — и только. Впрочем, кто знает, где у нагов находится сердце и есть ли оно вообще? — Кхыыыы! — выдохнула воздух проводница и ошарашенно уставилась на нас — Кхаааа! — Это как же так? — Володя глянул на пистолет, который держал в руках — Что за канитель? Почти в упор же бил, даже если «броник», то все равно как кувалдой вдарит, на ногах хрен устоишь! А я две пули всадил, да еще одну до того! — Ох — я поднялся на ноги, потер горло, которое мне чуть не раздавили, подобрал с пола пистолет и глянул в окно, за которым, ожидаемо, никого не увидел — Может, какая новая разработка. «Оборонка», знаешь ли, не стоит на месте. — Да какая нахрен «оборонка»! — возмутился водитель — Не, на такое я не подписывался! Не уверен в том, что Аркаша посвящает Володю в глубинную суть нашего с ним сотрудничества и делится некоторыми утонченными нюансами мироустройства, потому и я особо откровенничать с ним не стану. Хотя, конечно, никаких сомнений в том, что Володя кое о каких сторонах нашей жизни точно в курсе, тоже не возникает. Ведь гули в лифте у него никакого недоумения не вызвали, да и о том, что с их телами случается, он тоже был в курсе. Как бы то ни было, в любом случае мой должок перед этим крепышом только что ощутимо подрос. — Знаешь, приятель, а мне, наверное, нужно брать тебя в штат агентства — поставив пистолет на предохранитель, я убрал его в кобуру — Второй раз за два дня ты меня чуть ли не с того света вытаскиваешь. — Не знаю, в какую байду ты влез, но чем дальше, тем больше мне хочется держаться от тебя подальше — Володя тоже убрал оружие — Нет, ну ты видел? Три пули! Хорошо, что он их глаза не разглядел, в этом случае его еще сильнее переклинило бы. Меня-то, всякой дряни в Ночи насмотревшегося, и то они крепко впечатлили. Это как на собственную смерть посмотреть, понимая — ни жалости, ни сочувствия, ни пощады ты от нее не дождешься. Из какой же давным-давно запечатанной намертво дыры вылезли эти навьи твари, а? Может, то землетрясение на Урале не только слезу Рода в мир вернуло? Ну, как вариант? Впрочем, возможно и другое развитие событий. Просто объявился еще один претендент на главный приз, которого ни я, ни Шлюндт, ни другие участники регаты даже в расчет не брали. И, правды, ради, шансы на успех у него немалые, и за счет фактора неожиданности, и по причине невероятной по нашим меркам живучести. Не поручусь за то, что мой потенциальный убийца точно мертв, несмотря на то, что Володя ему голову прострелил, а я бок пропорол. Кстати, он меня еще и кровью своей перепачкал, если, конечно, эту болотного цвета субстанцию так можно назвать. — Мужчины, чего это было, а? — сипло осведомилась у нас проводница — Они кто? И вы кто? — Смертушка за тобой приходила, Аделаида — задушевно произнес я, подходя к женщине поближе — А мы с приятелем от тебя ее отогнали. Вот такая штука. Но, боюсь, ненадолго. Мы не полиция и не социальные органы, всю дорогу около тебя быть не сможем. В принципе мы с Володей за пять минут увидели сразу два дива дивных из числа тех, которых на белом свете вроде как вообще нет — нагов, о которых даже писатели-фантасты забыли думать и перепуганную до бледноты лица матерую тетку-проводницу. И я, признаться, не знаю, что из этого большая небывальщина. — А глаза-то, глаза! — зачем-то оттянув веки вверх пальцами, вещала Аделаида — Жуть какая! И голос у него неживой, как из могилы. Господи боже мой, это как же такую погань земля носит? — Неохотно — произнес я, присаживаясь рядом с ней — Давай, успокаивайся уже. Мы их шуганули, дыши спокойно. — Сам же сказал, что ненадолго — с легкой сварливостью произнесла проводница — И вообще — ты сам-то кто такой? — Человек, который тебе жизнь спас — не стал изображать из себя героя я — И теперь в качестве благодарности хочет, чтобы ты ему кое-что рассказала. Если конкретнее, мне бы узнать некоторые детали рейса номер 062Н, который… — Да что вам всем этот рейс дался? — буквально выплюнула из себя слова Аделаида, явно приходящая в себя после пережитого стресса — А? — «Вам всем» — это кому? — мигом уточнил я — Положим, я интересуюсь, те трое с жуткими глазами спрашивали — это понятно. А кто еще? — Да девки две приходили с утра пораньше — пояснила Аделаида — Шустрые, как электровеник. Говорят, что ехал этим рейсом жених у одно из них, у той, что постарше будет. Ехал, ехал, да не доехал, вот они его и ищут теперь. Свадьба на носу, а он пропал! Ай да Марфа! Всех обскакала старушка. Сто к одному, что шустрые девицы явно ее стараниями тут оказались. — И ехал тот жених наверняка на месте номер двенадцать? — предположил я. — Ну да. А что я им могу сказать? Сесть в поезд он сел, билет я сама проверяла. А как сошел — не видела, ночью дело было. Но сошел наверняка, вещей-то нет. Вот кабы они остались, кто-то чего-то видел или, не приведи Господь, он белье с собой уволок — тогда да, тогда все по инструкции — сообщить бригадиру, тот дальше по цепочке сигнал передаст кому следует. А так — сошел человек и сошел. Не такая уж это редкость. А что мимо меня проскочил — так я у вагона только на коротких остановках стою, те, что по две-пять минут. А когда остановка большая, то отойти могу, со знакомыми поздороваться. Давно езжу, везде всех знаю. — Это девкам и рассказала? — спросил я — Или еще что-то? — Дальше чудно вышло — вдруг смутилась Аделаида — Не знаю я, чего им рассказывала, сон меня сморил. Сроду такого не случалось, а тут вдруг я как в колодец темный провалилась сама не знаю как. В себя пришла — этих двоих нет. Думала — все, обнесли они меня. А в сумке-то карточки, смартфон почти новый, наличными восемь тысяч, ключи от квартиры! Нет, все на месте. Мало того — на столике пять тысяч лежит одной бумажкой! Я еще подумала — гипноз, может, какой? А зачем? Когда такое делают, деньги берут, а не дают! Только в себя пришла, тут эти трое приперлись и давай про тот же рейс вопросы задавать. Накипело же, я им и высказала все, что думаю и про них, и про пассажира этого непутевого. Так главный их меня цап за горло и давай шипеть пакости всякие. Ну, а там вы, мужчины, подоспели. — Мы такие — я глянул на Володю — Мы могем. — Делать-то мне чего теперь? — пригорюнилась проводница — Разве отгулы взять да дома отсидеться? Так могут и не дать. У меня же рейс завтра, это же замену надо искать. — Тебе бы куда во Владивосток сейчас отправиться — посоветовал ей я — Шесть дней туда, шесть оттуда — это полмесяца. А к тому времени эти трое про тебя и думать забудут. Как по мне — идеальный вариант. И волки будут сыты, и овцы целы. И даже пастух доволен, хоть его в пословице и не было. То есть в случае, если эта тетка, ни за что попавшая под раздачу, свалит куда-то на другой конец страны, то она останется цела, а непосредственно я останусь при чистой совести и информации. Плюс уберу из Москвы важного свидетеля, до которого рано или поздно обязательно доберутся все остальные. Кстати, те же полуночники тоже, между прочим, вряд ли ее оставят в живых после разговора. Ей просто повезло, что первыми до нее добрались не они. Хотя…. — Да прямо уж забудут? — с сомнением произнесла Аделаида — Врешь небось? — Уж поверь — усмехнулся я плотоядно — Забудут. Тут наши интересы совпадают. — Все вы сильны говорить, а как до дела доходит, так в кусты — недовольно буркнула проводница, но по лицу ее было понятно, что она уже начала прикидывать варианты — Ну, во Владик, конечно, не получится, это не у нас, а вот в Тынду можно попробовать. Надо с Риткой поговорить, она недавно замуж вышла, может и сменяется. Ну, а с бригадиром решим. — А сколько до Тынды ехать? — вдруг спросил Володя. — Почти пять дней — отозвалась Аделаида — Длинный рейс. Но зато архаринского медку можно будет там прикупить. Чайку китайского, опять же. Тут такого нет, а если и есть, то втридорога. Если с Ванькой с площади заранее сговориться, то можно удачно коробку-другую пристроить. Просто поразительно, все же какая у некоторых наших женщин психологическая адаптабельность. Десяти минут не прошло, как ее жуть заугольная за горло держала и жизни лишить хотела, а она уже прикидывает, что лучше привезти на продажу из рейса, о котором она еще не договорилась даже. Хотя, с другой стороны, с такой работой как у нее либо кожу покрепче крокодильей заимеешь на душе, либо свихнешься. — Ладно, говори, что от меня хочешь — внезапно сменила вектор разговора Аделаида — Ясно же, что не за красивые глаза вы мне помогли. Только сразу — про пассажира этого я тебе все уже, считай, рассказала. Ехал, белье взял, чай пил. Все. Вот военный в том же купе ехал — тут да. Тут есть о чем поговорить. Как он тогда дембелей попробовал построить, а те его чуть не отволохали! — Да майор этот мне без разницы — отмахнулся я — Другое припомни — может возле этого пропавшего вечером кто терся? Из другого вагона, например? Ты же наверняка туда-сюда ходишь, не могла не заметить. Напротив купе никто у окна не маячил? Знаешь, иногда встанет человек и стоит, вроде как пейзаж рассматривает. — Вот мне делать нечего, как только следить, кто куда ходит да кто на что смотрит — глянула на меня как на сумасшедшего проводница — Особенно когда дембеля в вагоне. Хуже них только вахтовики, те вовсе как с цепи сорванные, особенно если девки молодые по соседству есть. Хотя пьют и те, и другие одинаково, чего уж там. — Так волю мужики почуяли, вот и пьют — со знанием дела отметил Володя. — У них воля, у меня проблемы — сказала, как отрезала, Алевтина, причем после этих слов ее смартфон разразился мелодией какой-то смутно знакомой песни из сильно далекого прошлого, помнится, там речь шла о императрице Екатерине Второй и окраине Москвы. Причем совершенно непонятно, что она делала в столице, если постоянным местом ее проживания был Санкт-Петербург — Всякий раз на одно надежда — что без полиции обойдется. Погоди, дай отвечу. Похоже, на этот раз я вытянул пустышку. Печально, я все же рассчитывал при помощи Аделаиды зацепить хоть какую-то ниточку, зацепившись за которую мог двинуться дальше. Но не беда, у меня еще есть соседка по купе, может там что-то смогу разузнать. — Валентина, ты о чем? — вещала тем временем в трубку проводница — Да говорю тебе — нормально себя чувствую. Что? Когда я звонила? Сегодня? Не может такого быть. Какие грозные признаки? Чего-чего? Деменции? Да тьфу на тебя за такие слова! — Стоп! — я схватил Аделаиду за мощное плечо, что той, похоже, очень не понравилось — Пусть скажет, зачем ты ей звонила, и если спрашивала, то о чем. — А чего я хотела-то от тебя? — сбросив руку с плеча, все же выполнила мою просьбу железнодорожница — Ну. Ага. О как! И что за пассажир? С какого рейса? И чего? Выслала? Ну-ка, погоди, трубку не вешай. Аделаида оторвала смартфон от уха, поводила пальцем по экрану, а после снова вернулась к беседе. — Нет ничего. Видать не дошло твое сообщение. Вышли по новой, ладно? И извини что наорала. Нервы, знаешь ли, ни к черту. Филлипыч еще с утра крови попил, черт старый. Ага. Ага. Спасибо! Ай да ведьмы, ай да мастерицы. Выходит, они у Аделаиды в подсознании покопались, пока та не в себе была, вытащили то, о чем она сама не помнит, заставили позвонить коллеге с тем, чтобы она данные на некоего пассажира дала. А это наверняка ведь закрытая информация. Ну, не совсем, конечно, тайна-тайна, но все же. — Ничего не говори — велела мне проводница, вытирая со лба пот — Хотя нет, лучше скажи. Те девки — они кто? — Ты точно хочешь это знать? — осведомился к Аделаиды я, отметив, что баба она все же сильно неглупая. Логически события ведь абсолютно верно между собой связала. — Мне так спокойнее будет. А то ведь начну думать, что совсем умом тронулась. — Ведьмы они — пояснил я — Самые что ни на есть настоящие. Они как, с пустыми руками пришли или нет? Чем-то тебя угощали? — Шоколадка при них была — наморщив лоб, ответила собеседница — Точно. Я как ее увидела, так сладкого захотела! — Ну вот тебе и ответ на вопрос откуда провал в памяти — усмехнулся я — Говорят же — сладкое вредно. И сразу тебе совет дам от чистого сердца — ты ту денежку, что на столике нашла, лучше сожги. Как бы это не звучало, но в данном случае деньги на самом деле могут оказаться злом. Смартфон пискнул, железнодорожница глянула на экран, а после показала его мне. — Кульков Анатолий Игоревич — прочитал я сообщение от неизвестной мне Валентины, особо обрадовавшись тому, что в нем и паспортные данные неизвестного мне гражданина имелись — Ага. Пять секунд, Аделаида, дай-ка фоткну эту красоту! Несмотря на то, что проводница почти отошла от пережитого шока, она все попросила нас проводить ее до вокзала, на что мы с Володей, как джентльмены, разумеется, согласились. — Что думаешь, сожжет она денежку? — спросил у меня водитель, когда, поводив Аделаиду, мы вернулись в машину — Как ты сказал? — Фиг знает — ответил я, доставая смартфон — Думаю, нет, пожадничает. Скорее, сейчас купит себе какую-нибудь ерунду, вроде пирожка, чтобы ее разменять. Ну, вроде как «пятера» теперь не у меня, а от сдачи вреда не будет, а это не так.