Сатана * * * Твое представление об идеальном дне/свидании? Цыпленок, Секс. Обжигающе-горячий, ломающий кровать секс. Такой ответ ты ожидала? Если секс, ломающий кровать, не входит в программу, то мое идеальное свидание включает в себя лежание на диване, поедание пиццы и марафон «Друзей». Если кому-то нравится тот же сериал, что и тебе, – его можно с уверенностью считать твоей родственной душой. Сатана P.S. Если хочешь, чтобы первый вариант моего идеального свидания осуществился, ты знаешь мой адрес. Моя кровать довольно прочная, но при должном усердии можно воплотить мечту в реальность. * * * Пустая страница. Дай волю своим мыслям. Цыпленок, Сейчас три часа ночи, и я не могу уснуть. За окном гроза, и от звука грома у меня болит голова. Ненавижу бури. Из-за этих звуков мне кажется, что я тону. Возможно, причина в том, что завтра у меня день рождения. Я ненавижу дни рождения. Вернее, не все дни рождения, а только свой собственный. Я чувствую, что мой день рождения был проклят с того момента, как умер Ланс. Я понимаю, почему моя мама сбежала в Париж. Должно быть, все это для нее слишком тяжело. Разве можно наслаждаться жизнью, оплакивая смерть? Я хочу ненавидеть ее за то, что завтра ее не будет рядом, за то, что она предпочла мне работу, но в глубине души я ее понимаю. Я не знаю, смог бы я праздновать чей-то день рождения, зная, что в этот день мой брат покончил с собой. Мне нравится притворяться, что я поступил бы иначе. Мне нравится думать, что я сказал бы своему сыну или дочери, что своим появлением они сделали этот мир лучше. Мне нравится думать, что я бы поддерживал их, делая все возможное, чтобы они никогда не испытывали чувства вины. Мне нравится думать, что я каждый день говорил бы им о своей любви, зная, что они могут себя ненавидеть. Но что я знаю? Трудно ходить в чужой обуви, когда она тебе не подходит. Может быть, мои родители делают все, что могут. Может быть, они просто пытаются прожить каждый день и не развалиться на части. Я хочу ненавидеть своего дядю за то, что он покончил с собой в мой день рождения. Хотя я не думаю, что вообще о нем помнил. К тому времени, когда он покончил с собой, его болезнь зашла слишком далеко. Моя цель на завтра – просто прожить этот день. Ни больше ни меньше. А потом я подожду еще 365 дней, чтобы снова сделать то же самое. Хотел бы я родиться в високосный год. Тогда мне пришлось бы проходить через это дерьмо только раз в четыре года. Мне немного легче переносить эту ночь, потому что я думаю о тебе. Это ведь что-то значит, верно? Сатана * * * У нас были правила. Мы никогда не должны были обсуждать вслух написанное в блокноте. Лэндон не мог говорить о своих чувствах, и я изо всех сил старалась держать данное ему слово. Тем не менее в ту пятницу, когда я прочитала ответ Лэндона, я решила его разыскать. Он стоял в столовой, собираясь взять свой поднос с обедом, и я бросилась прямо к нему. Не говоря ни слова, я обвила руками его тело и заключила его в самые крепкие объятия, известные человечеству. Уверена, все в столовой на нас пялились. Все смотрели, как Шей Гейбл обнимала своего заклятого врага. Все смотрели, как Лэндон Харрисон обнимал меня в ответ. Он обнимал меня в ответ. Боже мой, он обнимал меня в ответ, и это заставило меня сжать его тело еще сильнее. Было неясно, где начиналось биение его сердца и где заканчивалось мое. Словно они бились, как одно целое, словно мы были двумя ивами, которые сплелись друг с другом. В свой день рождения он пах жженым деревом и был одет в черное. Моя любимая версия Лэндона – настоящая. – С днем рождения, – прошептала я, положив голову ему на грудь. Я даже не была уверена, что он меня услышал. Слова почти беззвучно слетели с моих губ. Он притянул меня ближе, поцеловал в макушку и уперся туда подбородком. – Спасибо, Цыпа, – сказал он тихо. Его голос надломился – так, словно ему было трудно произнести эти слова. – Всегда пожалуйста, Сатана, – ответила я. Думаю, я имела в виду именно это. Думаю, я имела в виду «всегда». 24 Лэндон Прошло триста шестьдесят пять дней. За последние триста шестьдесят пять дней Земля совершила полный оборот вокруг Солнца. В каждый из этих трехсот шестидесяти пяти дней на небе появлялась Луна. Люди смеялись, плакали, отмечали праздники. И Ланс все это пропустил. Он пропустил рассветы, закаты, грозы и ясное небо. Он пропустил мой день рождения. День рождения. Мне исполнилось восемнадцать лет. Молодой и глупый, но чувствующий себя беспомощным стариком. Я не помнил, когда в последний раз спал дольше тридцати минут, – за исключением того раза, когда Шей помогла мне уснуть. У нее не было мобильного телефона, чтобы звонить мне по ночам, поэтому прошедшая неделя была для меня особенно тяжелой. Голова болела от недосыпа, и как бы я ни старался, круги под глазами становились все темнее и глубже. То объятие в столовой оказалось гораздо нужнее, чем она могла себе представить. Я стоял там, в плену своего разума, и не мог пошевелиться. Затем появилась Шей. Она меня обняла. Возможно, она догадывалась. Возможно, она научилась читать меня так хорошо, что оказывалась рядом всякий раз, когда я был готов сломаться. К концу учебного дня я нашел в своем шкафчике блокнот со следующим вопросом: Что делает тебя счастливым? Я оставил страницу пустой.