– Ты даже не представляешь какие, но оно того стоило. Никаких сожалений. Он улыбался, и, черт возьми, мне так это нравилось. Затем он осмотрел коридор и приподнял бровь. – О чем ты говорила с Моникой? – О, ни о чем, – сказала я, закрывая свой шкафчик на замок. – Ерунда. Он посмотрел на меня с беспокойством, но я пожала плечами. – Проводишь меня на урок? – Конечно. Мы шли рядом и смеялись, а мысль о Монике превратилась лишь в мимолетное воспоминание. 26 Лэндон – Что это? – спросил я Монику, которая стояла на моем крыльце со стопкой блокнотов в руках. – Это все, что тебе нужно знать о твоей прекрасной маленькой принцессе. Или, скорее, то, что она знает о тебе. Она протянула мне блокноты, и я начал листать страницу за страницей, читая слова, явно написанные рукой Шей. Слова обо мне… слова, полные ненависти. Она считала меня закрытым, подлым чудовищем. Она писала, что я отталкиваю людей и держу все в себе. Она назвала мою жизнь ложью и фальшивкой. Она писала, что ненавидит меня. Я ненавижу Лэндона Харрисона. Подчеркнуто, выделено и написано десятки раз. Но все эти записи были сделаны до начала нашего пари. Она писала обо мне до того, как я ей открылся, и я не видел в этом ничего странного. С точки зрения Шей, на тот момент я был именно таким. Я был монстром. Я был злом. Я был фальшивкой. Я жил во лжи. Однако после пари все изменилось. Она открыла мои глаза и растопила мое сердце. Все, что она писала в этих блокнотах, изменилось, потому что Шей впервые в жизни позволила мне быть настоящим. – Где все остальное? – спросил я. – О чем ты? Я пролистал до конца один из блокнотов и показал обрывки страниц. – Где остальные страницы? Она отшатнулась. – Что это значит? Ты что, не прочитал все дерьмо, которое она о тебе наговорила? Она считает тебя монстром. – Считала, – поправил я. – Она думала, что я ужасен, и была права. И где здесь ложь? Моника приоткрыла губы, чтобы что-то сказать, но так и не смогла мне возразить. Я прочистил горло и пожал левым плечом. – Забудь о нас, Моника. Что бы между нами ни было, это должно прекратиться. Мы больше никогда не будем вместе, ясно? И пожалуйста, оставь Шей в покое. Во всяком случае, она делает мою жизнь лучше. – Ты действительно собираешься это сделать, да? – спросила Моника. – Ты действительно собираешься выбрать Шей? – Я выберу ее, если она выберет меня. В ту минуту я увидел в Монике то, чего давно не видел. Она не злилась. Она не жаждала мести. Ей было грустно – может быть, даже грустнее, чем мне. Ее губы приоткрылись, и она тихо прошептала: – Тогда кто выберет меня? Я не знал, что ей ответить. Я не знал, как сделать ее счастливой. Правда в том, что люди сами должны найти свой путь к счастью. Это было самостоятельное путешествие, и мне самому предстояло к этому привыкнуть. – Думаю, сначала ты сама должна выбрать себя. Она обвила руками свое тело, и по ее щекам покатились слезы. – Помни, что каждое мое падение – твоя вина, потому что ты отказался меня ловить. Ты ее погубишь, – пообещала она. – Так же, как ты погубил меня. – Я не погубил тебя, Моника. Тебя сломала жизнь, а не я. Разрешишь дать совет? – спросил я. – Совет от Лэндона Харрисона. Как иронично. Я скрестил руки и кивнул. – Поговори с кем-нибудь о том, что с тобой происходит. С кем-то, кто может тебе помочь. С терапевтом, консультантом, черт возьми, даже с миссис Леви. Она помогла мне больше, чем она думает. Просто перестань копить все это дерьмо у себя голове, иначе однажды оно превратится в нечто ужасное. Поговори об этом. Найди кого-нибудь, кому ты доверяешь, и впусти его в свое сердце. Я больше не могу быть этим человеком. Мы не подходим друг другу, но ты заслуживаешь помощи. Ты заслуживаешь лучшей жизни. Ее губы приоткрылись, но она промолчала. Смахнув слезы, она развернулась на каблуках и ушла. В тот момент я впервые почувствовал, что мы закончили нашу последнюю главу. Она поняла, что я не собираюсь возвращаться к прошлой токсичной жизни, которая нас объединяла. Прекращая впускать токсины в свой организм, вы неизбежно теряете некоторых людей – они уходят из вашей жизни вместе с ядом. Можно быть зависимым не только от наркотиков или алкоголя. Самые тяжелые зависимости могут быть связаны с людьми, которых вы впускаете в свою жизнь. Я научился быть очень избирательным в отношении своего окружения. Оказалось, для счастья не нужен большой круг общения. Нужны только правильные люди. * * * Время пролетало незаметно, и, прежде чем я успел это осознать, до конца учебного года остались считаные дни – а это означало, что настала пора «Ромео и Джульетты». За неделю до выходных, посвященных премьере спектакля, мы организовали закрытый показ для родителей – пробное выступление. Своих родителей я даже не предупреждал. Я все еще был обижен из-за того, что они пропустили мой день рождения, и, судя по их поведению в последнее время, я сомневался, что они появятся. Стоит ли говорить, что все были чрезвычайно взволнованы присутствием публики. Думаю, в какой-то степени я тоже был этому рад. Мы так долго выступали перед мистером Таймсом, что этот показ ощущался глотком свежего воздуха. Я направился в гримерку, чтобы подготовиться к спектаклю, пока все остальные взволнованно болтали за кулисами. Шей поспешила ко мне, улыбаясь от уха до уха. – Привет! Как ты? – Нервничаю как обычно, – ответил я. Она улыбнулась еще шире. – Отлично. Мои родители сидят в зале, и папа хочет встретиться с Ромео до начала спектакля – конечно, если ты не против. – Она немного поморщилась. – Он знает, что ты был в моей спальне, но не беспокойся. Он лжец, и нас не должно волновать, что он думает. – Да, хорошо. Мы спустились в зал, и когда мы подошли к родителям Шей, мое сердце замерло. – Мама, папа, это Лэндон, – сказала Шей, представляя нас друг другу. Меня затошнило. Еще секунда, и меня бы вырвало прямо здесь. Я смотрел на них, не в силах отвести взгляд – я бы не смог этого сделать, даже если бы захотел. Вернее, я мог отвести глаза от Камиллы, но не от отца Шей. Ее отца звали Курт. Для краткости – КейДжей. Я видел это в его глазах, в охватившей его панике, в каплях пота на лбу.