Могу поспорить, что его руки были мокрыми и липкими, и миллионы мыслей проносились в его голове – так же, как и в моей. Нет, серьезно. Что за хрень? Он прочистил горло. – Лэндон, верно? – Он протянул мне руку – свою потную, предательскую, виноватую руку. – Я Курт, отец Шей. Ни хрена, придурок. Я крепко пожал его руку. – Надеюсь, ваш спектакль пройдет на ура. – Он отступил назад и скрестил руки. – Я слышал, ты очень много репетировал. Я не сказал ни слова, потому что мой разум работал со световой скоростью. Я вспоминал свои разговоры с этим мужчиной, анализируя каждое его слово, и один факт не давал мне покоя. Это была единственная вещь, о которой он говорил почти каждый раз, когда мы встречались. О своих дочерях. О дочерях – во множественном числе. Больше чем об одной. Шей была полностью уверена, что она его единственная и неповторимая, а я стоял там, понимая, что ее отец – человек, которого она уважала больше всех на свете, – был лживым отморозком, ведущим двойную жизнь. Меня тошнило. Я хотел кричать. Я пытался осознать то, насколько запутанной была вся эта ситуация. Я хотел вырвать глаза КейДжея за то, что он разрушил нечто, за что многие люди готовы были убить, – за то, что он разрушил свою семью. Семья. Я бы, черт возьми, убил за семью. Шей улыбнулась и шагнула вперед. – Думаю, нам следует вернуться за кулисы и подготовиться к выступлению, – предложила она, кивнув в мою сторону. Мои глаза все еще были прикованы к КейДжею, который улыбался так, словно его не поймали на самой большой лжи столетия. – Лэндон? – тихо сказала Шей, тряхнув меня за плечо и выбив из состояния транса. Я покачал головой. – Да? – Нам пора идти готовиться? Она произнесла это с вопросительной интонацией, озабоченно наклонив голову. Забота… Шей всегда беспокоилась обо всех вокруг, всегда была такой внимательной, такой щедрой… Каким образом она, самый добрый, самый щедрый человек в мире, могла быть дочерью такого чудовища? Я почесал затылок и сделал шаг назад. – Да, конечно. Пойдем. Я что-то пробормотал на прощание ее родителям и побрел в гримерку. Шей поспешила за мной и схватила меня за руку. – Эй, ты в порядке? Она сказала это, глядя на меня своими чистыми, искренними глазами. – Да, извини, просто я немного не в себе. – Это потому, что ты познакомился с моим отцом? Я знаю, что он немного пугающий, но… Я покачал головой. – Нет, дело не в этом. Просто нервничаю перед первым выступлением. Ее губы растянулись в ухмылке. – О боже, ну конечно. Я такая глупая. Ты ведь первый раз выступаешь перед публикой. Используй эти эмоции, чтобы подпитывать ими свою игру, – я сама так делаю. Хорошо? Используй их с самой первой минуты на сцене. Погрузись в игру, и пусть это будет прекрасное шоу. – Она наклонилась и поцеловала меня в щеку, прежде чем сжать мою руку. – Запомни, Лэндон. Ты будешь великолепен. Мне нужно готовиться, но сегодня я желаю тебе сломать ногу. – И я тоже… – Я слегка ухмыльнулся и кивнул. – Желаю тебе сломать обе. Я подмигнул, и ее щеки порозовели. Она ушла, и вместе с ней ушел ее свет. Я остался в полной темноте, один на один с информацией – и я понятия не имел, как ей распорядиться. Я не знал, как переварить то, что я видел и знал. КейДжей, придурок, снабжавший подростков наркотиками, был отцом Шей. КейДжей, придурок, который обзавелся еще одной дочерью, о существовании которой Шей и не подозревала. Ее худший кошмар мог воплотиться в жизнь, и я был единственным человеком, владевшим этой информацией. * * * Спектакль прошел как по маслу. Я успешно произнес все свои реплики, и когда пришло время поцеловать Шей, я нежно коснулся ее губ. Родители одобрительно гудели и аплодировали, бросая на сцену цветы и поздравляя нас с премьерой. Но я думал только о том, как поскорее выбраться из зала. Избежать всех поздравлений и бесед и наконец оказаться дома, где я смог бы собраться с мыслями. Шей остановила меня, схватив за руку в коридоре, – я понял, что сбежать уже не получится. – Ты был просто великолепен! – она улыбнулась и приблизилась ко мне. – Мима тоже здесь, и мы собираемся поесть мороженого. Можешь пойти с нами, если хочешь. Я почесал затылок и сделал шаг назад. – Думаю, у меня не получится. Я планировал еще немного порепетировать. Хочу освежить в памяти некоторые сцены перед премьерой. – Ты смеешься? – Шей расхохоталась. – Невозможно сыграть лучше, чем ты сыграл сегодня. Это было безупречно. Я пожал плечами. – Ты знаешь, что говорят о художниках… – Мы – наши злейшие критики, – закончил КейДжей, подходя к дочери. Мне хотелось врезать ему по лицу. – Ага. Что ж, было приятно всех вас увидеть. Кроме тебя, придурок. – Шей, увидимся в школе в понедельник. Я ушел раньше, чем она успела мне ответить. Я не оглядывался до тех пор, пока не оказался в нескольких футах от своей машины. Шей и ее семья выходили из школы с ярчайшими улыбками на лицах. Шей с воодушевлением о чем-то рассказывала, а КейДжей слушал ее так, словно не был подонком, живущим двойной жизнью. Я думал, что мой отец – тот еще подарок, но по сравнению с КейДжеем Ральф Харрисон был чертовым святым. – Лэндон. За спиной раздался голос, и, услышав его, я напрягся. Обернувшись, я увидел маму, стоящую с букетом цветов в руках. В тот день я был уверен, что запутаться еще больше просто невозможно, но это привело меня в чертово замешательство. – Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть в Риме или где-то еще? – рявкнул я, все еще обиженный тем, что она бросила меня в мой день рождения. – Я прилетела первым рейсом, и миссис Леви рассказала мне о премьере для родителей. Спектакль… ты… Ее глаза наполнились слезами, а руки задрожали. Она выглядела разбитой. Ей было грустно. И хотя я очень старался ее ненавидеть, мне все равно хотелось подойти и обнять ее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Проклятие. Я задавался вопросом, когда это прекратится. Я задавался вопросом, когда я перестану быть маменькиным сынком и стану достаточно сильным, чтобы ее ненавидеть. Никогда. Я никогда не буду ненавидеть свою мать.