– Я делаю это, потому что ты заслуживаешь знать правду. Никакой лжи, только правда, помнишь? Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. Она отошла на несколько шагов и посмотрела на меня так, словно я был совершенно незнакомым человеком. Кем-то, кого она не знала. Кем-то, кому она не могла доверять. Я поступил правильно. Я был искренен и говорил ей правду. – Я… я не знаю, – сказала она, отдаляясь от меня. – Шей, подожди! – крикнул я ей вдогонку, но она не обернулась. Она не оглянулась. Она убежала и ни разу не взглянула на меня. Я даже не успел сказать, что тоже ее люблю. 28 Шей С того момента, как я сбежала от Лэндона, мое сердце не переставало бешено биться. Его слова снова и снова прокручивались в моей голове – словно кошмар, от которого я не могла очнуться. Другая дочь. Другой человек. Человек, обладающий частицей моей ДНК. Как это возможно? Как он мог скрывать нечто настолько важное? Когда я вернулась домой, мои родители сидели на диване – так, словно они были вполне нормальной парой. Словно наш дом не был доверху наполнен ложью. Они смеялись и, прижавшись друг к другу, смотрели какое-то шоу. Как будто они были двумя половинками одного целого. Меня затошнило. Я встала прямо перед телевизором, загородив им обзор. Смех прекратился. Мама удивленно на меня посмотрела. – Шей? Что ты делаешь? – Это правда? – рявкнула я, скрестив руки на груди и пронзая взглядом отца. – О чем ты? – спросила мама. Папа выпрямился, сцепил руки и тяжело вздохнул. Боже мой. Это правда. Я попятилась назад, чувствуя омерзительный узел в желудке. – Ты чудовище. – Шей, может, нам стоит поговорить наедине в другой комнате? – предложил папа. Его слова больше напоминали угрозу. – То есть она не знает? – Не знаю? Не знаю что? Мама встала с дивана, ее взгляд метался между отцом и мной. – В чем дело? – Шеннон София, – предупредил папа низким хриплым голосом. Мне было все равно. Я не боялась его. Он не мог контролировать меня так, как контролировал мою мать. – У него есть еще одна дочь, – выпалила я. Слова обожгли мое горло. Мама фыркнула и покачала головой. – Что? – У него есть еще один ребенок. – Нет, не может быть, – возразила мама, все еще качая головой. – Это же нелепо. Скажи ей, Курт. Скажи ей, что это просто смешно, – настаивала она. Но он этого не сделал. Он молчал, а мамино лицо становилось все бледнее и бледнее. – О боже, – пробормотала она. Ее глаза остекленели, и она прикрыла рот рукой. – Боже мой… Папа поерзал на месте и опустил голову. Было ясно, что никакая ложь не поможет ему выпутаться, но на его месте я бы попыталась. – Это было много лет назад, Камилла. Когда я употреблял. Я совершил ошибку и переспал с другой женщиной. Несколько месяцев спустя она объявилась с ребенком, заявив, что родила от меня. Я ей, конечно, не поверил. Но мы сделали ДНК-тест и… Он посмотрел на маму со слезами на глазах, и мне захотелось дать ему пощечину за этот жалкий фарс. Слишком поздно для твоих фальшивых эмоций, папа. – Я облажался, Кам, но она ничего для меня не значит. Все, что я делаю, – плачу алименты ребенку, вот и все. Ничего личного. – Так ты говоришь той женщине обо мне? – рявкнула я ему в ответ. – «Ничего личного»? Или она еще не поняла, что ты за человек? – Следи за языком, юная леди. – Мне плевать, я не собираюсь тебя слушать, – ответила я. – Ты мне не отец. Для меня ты никто. Мама, пошли, – сказала я, поворачиваясь к ней. Она застыла на месте, по ее лицу текли слезы. Она продолжала смотреть на моего отца шокированным взглядом. – Я не могу уйти, Шей. Еще не сейчас. Все так запутано. Здесь что-то не сходится… – О чем ты говоришь? Все ясно как божий день. Он солгал тебе – снова. Он снова тебя предал. Он обзавелся еще одним ребенком у тебя за спиной и признался в этом только тогда, когда его поймали с поличным и у него не осталось другого выхода. – Как ты вообще об этом узнала? – спросила она. – Лэндон сказал мне. Он узнал и сказал мне правду. – И ты так просто ему поверила? – спросила она. От ее слов у меня закружилась голова. – Что?! Мама, отец только что тебе признался! Он прямо сказал тебе, что случилось, а ты пытаешься обвинить Лэндона? Ты издеваешься? – Камилла, пожалуйста, – умолял папа, – просто останься и позволь мне все объяснить. – Нечего объяснять. Я пойду собирать вещи. Ты должна сделать то же самое, мама. Я поспешила в свою комнату и схватилась за чемодан. Я не знала, что мне нужно и что следует оставить здесь. Я просто побросала в чемодан столько вещей, сколько смогла, понадеявшись, что позже Мима поможет мне собрать все остальное. Вытащив чемодан из своей комнаты, я увидела, что мама стоит неподвижно, а папа сидит перед ней на коленях и умоляет ее остаться. Он выглядел жалким манипулирующим лжецом. Он обрушивал на маму целый поток эмоций, заставляя ее поверить в то, что ее уход станет огромной ошибкой. Я посмотрела на маму. – Давай, мама. Пойдем. Она посмотрела на меня, а затем на папу, все еще не зная, как ей поступить. Я знала, что в истории моих родителей было много закрытых для меня страниц. Мамино сердце хранило столько воспоминаний и боли. Я хотела обвинить ее в слабости. Я хотела сказать ей, что она никогда в жизни не выбирала себя, но ей было слишком тяжело. Она страдала столько лет, что давно забыла, каково это – не испытывать этой мучительной боли. В каком-то смысле страдание было для нее нормой. Она к этому привыкла. Если бы она знала, что за пределами этой тюрьмы ее ждет целая жизнь. Если бы она знала, что может уйти и начать все с чистого листа. – Мама, – повторила я еще раз, – посмотри на меня. Она повернулась ко мне, и я ей улыбнулась. Все, что я знала о любви, я узнала от своей матери. Она была первым человеком, который любил меня так безоговорочно. Она была первой, кто рассмешил меня, первой, кто научил меня улыбаться, научил жить. И сейчас ее сердце было разбито. Ей было так плохо, страшно и одиноко, поэтому моим долгом было убедить ее в том, что на самом деле она не одна.