– Да. Словно ты затягиваешь меня, как черная дыра, из которой нет выхода, – зачарованно вторит моим вопросам Эмилия. – Это очень хорошо, Ми. Это то, что мне нужно. Тебя все еще пугает это? – Меня пугает неизвестность. – Я позволю тебе узнать меня. Тебе уже не будет так страшно. – Что ты имеешь в виду, Лео? Моя ладонь вновь скользит к пояснице девушки. Я нахожу кончики ее волос и тяну их вниз, взглядом приказывая ей опуститься. Ми не понимает, борясь за свое верховное положение. – На колени, мотылек, – мягко отдаю приказ я. – Зачем? Дейм, я… не уверена, что… – она мешкается, и это нормально. Не думаю, что она когда-нибудь стояла перед кем-либо на коленях. И ни перед кем не будет. Ни перед Кааном, ни тем более, перед моим братом. Только передо мной. И этот урок ей очень важно усвоить. Эмили Пару минут назад он смотрел на меня, как на единственную женщину в мире. Как на женщину, которую он боготворит и склоняет перед ней голову. Теперь я вижу совершенно другую грань Леона – острую и прямую, как и его скулы. В свете ночника и ароматных свечей они выглядят заостренными лезвиями. Красивое и безжалостное лицо кажется мне манящим, привлекательным и пугающим одновременно. Это могло бы быть лицо самого дьявола или бога. Разум окутан дымкой, я не замечаю, как оказываюсь на коленях перед этим молодым мужчиной, способным подмять под себя в два счета. Колени больно упираются в половицы, но это явно наименьшая из моих бед. – Я уверен, Эмили. У тебя голодный взгляд, – низким голосом произносит Леон, и я слышу, как звенит замок на его джинсах. Лязгает пряжка ремня. Его рука сжимает мои волосы с такой силой, что меня выгибает дугой. Я буквально нахожусь в его власти, не имея возможности к отступлению. Но если в случае с Кааном, мне это не нравилось, то в случае с Лео… я чувствую, с какой сумасшедшей и чувственной силой ноет низ моего живота, когда я ощущаю жар, исходящий от его бедер. Меня возбуждает каждое его движение. Страх. Его власть, которую я признаю на подсознательном уровне. Неизвестность меня заводит, завлекает, манит. – Ты же меня не накормил, – имею в виду, что ресторан с ужином в программу нашего свидания не входил. – Я исправлюсь, Ми, – отзывается Голденштерн, его губы раздвигаются в греховной усмешке. – Я накормлю тебя, моя девочка. – Ты же не заставишь меня делать того, к чему я не готова? – одними губами шепчу я. – Ты никогда не сможешь быть готова принять в свое горло мой член, – усмехается Леон, и мой взгляд падает на его длинный ствол, зажатый в крупной мужской ладони. Она скользит по его длине и венам, и от каждого движения он накачивается и раздувается до таких размеров, которые точно никогда не поместятся в моем рту, или в моем теле. Бог мой, не могу себе представить подобного. Но он красивый. Как олицетворение чего-то сильного и мощного. И когда я представляю его глубоко в себе, я мгновенно сжимаю бедра, чтобы хоть как-то удержать стекающую по ним влагу внутри. – Но я хочу, чтобы ты сделала это сейчас. Мне нужно снять с твоих губ вкус чужих, прежде чем он окажется в тебе. Ты вымоешь его до чиста и очистишь свой грязный рот, мотылек, – меня пугают и возбуждают его слова одновременно. Раздражает, что он думает, что ему все можно. Но я хочу этого, меня заводит его власть, его грубость, и эта грязь, что выходит из его безжалостного рта. – Ты меня не заставишь. Я не умею. И мой рот чист, – пытаюсь защищаться я, так как мозг всегда пугает что-то новое и неизвестность. Он ударяет головкой по моим губам, и я резко выдыхаю от испуга и новых ощущений. Низ живота превращается в огненный шар, я хочу плакать от силы своего возбуждения. Когда он отпускает свой член на пару мгновений, я нахожусь в таком шоке, от того, что он двигается сам по себе и стоит колом без всякой поддержки. Да уж, мужчины устроены совершенно иначе, мне даже на секунду хочется оказаться в его теле и ощутить, каково это – иметь второй мозг между ног. Невольно улыбаюсь собственным мыслям. – Что тебя так развеселило? – его взгляд становится жестче. – Я подумала о том, что ты чувствуешь, – признаюсь я. – Сейчас ничего особенного, – отзывается Лео. – Но я надеюсь, что ты меня удивишь, Ми, – он вновь поглаживает мои волосы, а затем подносит член к моим губам, упираясь в закрытые створки. Теплая кожа скользит по моему рту, это необычное чувство. – Такая хорошая девочка, – шепчет Дэмиан, не отрывая от меня глаз. – На людях. И такая плохая со мной. Знаешь, это сочетание – ожившая фантазия для любого мужчины, – продолжает Лео, и, нажимая на мои скулы, заставляет меня открыть рот. Я не успеваю сообразить, как ощущаю, что его член касается стенки моего горла. Мне тяжело дышать, я ощущаю его вкус и запах, и он чувствуется внутри меня мощной силой, к которой я могу прикоснуться. Из глаз выступают слезы, я слегка напугана… он не больно ударяет меня по щеке, подаваясь бедрами вперед. Черт, он трахает мое горло. – Я тоже твоя фантазия, мотылек. Сколько раз ты представляла этот момент, когда ласкала себя под плотным одеялом? – он выходит из моего рта, позволяя мне дышать полной грудью. – Не так часто, как тебе бы хотелось. Я фантазировала об абстрактном мужчине. У него не было лица. – Теперь будет, – усмехается Лео. – Оближи его полностью. Очисти его для себя. Сделай так, чтобы я забыл о том, что мне сосали другие женщины. Твоя сестра делала это так старательно, Эмили. Ты же хочешь быть лучше нее? Мне становится так больно, что кислород за мгновение покидает грудную клетку. Лучше бы он снова ударил меня. – Зачем ты говоришь это? Ты делаешь мне больно. – Ты любишь эту боль, – шепчет Дэмиан, касаясь костяшками пальцев моей скулы. – Это в прошлом, маленькая. Теперь он только твой. Так покажи ему это, – ласково гладит меня по голове. – Присвой его себе. – Только мой? Ты обещаешь? – тихо уточняю я. Я прекрасно понимаю, что он манипулирует мной. Делает так, чтобы я из кожи вон лезла, чтобы быть лучше Келли в этом процессе. Но я хочу его не потому, что мне необходимо стать лучше нее, я просто его хочу. – Клянусь всем своим состоянием и картинами. Навсегда твой, – без капли сомнения отвечает Леон. – Почему я? – У творческого человека в жизни только одна муза, остальные лишь ее жалкое подобие. – Но я никогда не была первой… – Всегда, – выдыхает Леон, явно немного уставший от разговора. – Ты всегда была первой, – едва слышно произносит мужчина. – Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Сжав мои волосы, Леон вновь направляет мою голову в необходимое ему русло. Мой язык неумело скользит по его члену, а его бедра выгибает в ответ, словно я бью его током. На вкус он горячий и соленый, и это очень приятно, ощущать, как его тело молниеносно реагирует на любое касание моего языка. Я чувствую некую власть над ним, несмотря на то, что стою перед ним на коленях. Сладкие стоны Леона срываются с мужских губ, кружа мне голову. Грубый мат и сдержанные стоны, если быть точнее. Его взгляд затуманен, он полностью отдается мне, и я сама готова кончить от каждого его громкого выдоха, от каждого слова, от каждого толчка бедер. Наконец, я снова чувствую его ладонь на своем затылке. Его каменный пресс напрягается, когда движения таза становятся более мелкими, рваными, дыхание окончательно сбивается. Теплая и густая жидкость оказывается в моем рту, тихий рык Леона медом обдает мой слух, а зрение внимает каждую деталь его искаженного от наслаждения лица. Уже не жестокого, а ранимого и красивого. Черт. Я сделала это. Довела его до крайней точки безумия. – Глотай, – приказывает он, смерив меня властным взглядом. Отрицательно качаю головой, пытаясь отвоевать свой миллиметр свободы воли. – Глотай все до последней капли, – выдыхает он, наклоняясь ко мне и обхватывая за скулы. Делаю глоток, ощущая, как густая жидкость проходит через горло. – Какая плохая девочка, – хвалит он, накрывая мои губы поцелуем и утягивает за собой. Леон Наверное, Эми рассчитывает на тайм-аут или что-то вроде того. Но не проходит и десяти минут, как я ощущаю в себе прилив очередных сил. Я слишком долго ждал этого, чтобы делать большие перерывы. Впереди в меню все ее дырки, которые я намерен сделать своими. Пометить ее становится животной потребностью, которую я не хочу анализировать. Со мной такое впервые. Раньше, мне было все равно, если женщина спала с кем-то еще до меня, во время, или после. Она, должно быть, радуется, что легко отделалась и ее девственность не пострадает. Но как только она забирается ко мне на колени, и мягко жмется к моей груди, я обхватываю ее за ягодицы и встаю вместе с ней так, чтобы она обняла мои бедра ногами. Мой член зажат между нашими телами, и он вновь наливается кровью, возвращая мне ощущение голода и желания вновь оказаться в тесном пространстве. – Мы не можем. Не сейчас. Отвези меня домой, – протестует она, ощущая, как я жамкаю ее задницу. – Я не хочу ждать, – молча прижимаю Ми к ближайшей стене, распластав ладони по бокам от головы. Сзади будет удобнее, она не будет сопротивляться. – Я не буду тебя трахать, расслабься, – нагло вру я. Едва ли я смогу сдержаться, даже святой не смог бы. Мой взгляд скользит по ее красивой спине, по позвоночнику и светлым волосам, полотном, накрывающим спину. На задницу в виде округлого сердца. Мой член скользит от одной щели к другой, накачиваясь и увеличиваясь между ними. – Тебе приятно, правда? И совсем не страшно, мотылек. Ты же знаешь, что я умею держать себя в руках, – нужно усыпить ее бдительность, иначе она просто не пустит меня внутрь. – Очень приятно, Дэйм, – стонет она, подмахивая красивыми бедрами, буквально насаживаясь на мой член. – Но давай без последствий, как в прошлый раз, – ее голос отдан за «детский сад», но у меня на нее совершенно другие планы. В последний раз взвешиваю все «за» и «против», задавая себе вопрос – готов ли я платить за это цену и нести ответственность? Черт возьми, да. Если так нужно, то я блядь, женюсь на ней, чтобы все наконец, заткнулись, и оставили нас в покое. Я не смогу сдержаться, это невозможно. Особенно когда меня самого всего словно током бьет, стоит лишь прикрыть глаза и проскользить членом по ее влажным створкам. Они пульсируют, истекают влагой, жажно хотят принять меня… черт.