– Врешь. Ты одна. – Неужели ты думаешь, что я стала бы так рисковать и приехала бы сюда, никому ни о чем не сказав? Они знают о вашем поместье, знают, что твой отец отравил меня. Думаешь, сестра поехала бы сюда, не предупредив инспектора Ю? – Я быстро оглянулась и убедилась, что мы по-прежнему вдвоем в комнате. – Скажи, где моя сестра. Если поможешь мне, я попрошу инспектора пощадить тебя. Она медленно покачала головой. – Я тебе не верю. – Пусть мой отец будет проклят в следующей жизни, если я лгу, – сказала я и сама испугалась своих слов. Я надеялась, что Мэволь и правда сообщила обо всем инспектору Ю. Она была безрассудна, но не глупа. – Твоего отца скоро арестуют. Губы госпожи Мун побелели в тон щекам. – Ты ведь помогла мне сбежать, – сказала я. Она ничего не возразила, и тогда я продолжила уже смелее: – Помоги найти младшую сестру. Обещаю, я расскажу инспектору о твоей помощи… – Я не собиралась тебя спасать. Я хотела забрать у тебя свисток. – Но потом решила отпустить меня. Чхэвон не сводила с меня глаз, как будто не до конца понимала, что происходит, как ей поступить. – Что сделают солдаты? – Заберут твоего отца и казнят его, конечно. – В этом я не сомневалась, и мне хотелось посмотреть, как он пьет мышьяк из чаши. – Он же убил чиновника при исполнении, детектива Мина, то есть моего отца. Отравил его мышьяком, так же как вы вчера пытались отравить меня. – Нет. – Она нахмурилась. – Отец сказал, что это не он… – Можешь сама осмотреть труп моего отца, если хочешь. Целый год прошел, а его тело не разложилось. Так действует мышьяк. Его отравили мышьяком. Чхэвон замолчала. Она долго сидела, уставившись на столик и стоявшую на нем посуду: дымившийся чайник и стоявшую рядом чашу. – Как холодно, – прошептала она. Я удивленно моргнула. – Что? – Растопи для меня печь ондоль, и тогда я не скажу отцу, что ты здесь. – Она помолчала. – И даже расскажу, где твоя сестра. Кто она – коварное чудовище или невольная сообщница? В любом случае выбора у меня не было. Я быстро обежала вокруг дома и нашла небольшое помещение, в котором была печь. Там уже горел огонь. Топить печь ондоль я научилась в доме у шаманки Ногён, поэтому мне было несложно разжечь костер посильнее, чтобы дым распространился под полом и согрел его. Потом я выбежала во двор, готовая столкнуться нос к носу со старейшиной Муном. Но во дворе никого не было. Тишина вокруг. – Дело сделано, – задыхаясь проговорила я, вернувшись в дом. – Скажи теперь, где моя сестра. – А ты прислушайся. Шум крыльев. Я резко обернулась. Какая-то птичка устроилась на облицованной черной плиткой стене и посвистывала. Я стиснула зубы. Что она имела в виду? Птица свистела. Такой странный пронзительный звук. С каких это пор птицы… И тут я все поняла! Не птица издавала этот пронзительный звук – то был свисток отца. – Откуда? Откуда идет звук? – выкрикнула я. Никакого ответа. Я повернулась к Чхэвон, но она будто не слышала меня. – Я спрашиваю, откуда этот звук? Она наливала чай в чашу и тупо глядела, как жидкость, перелившись через край, растекается по столу. У меня не было времени на эти игры. Я побежала на звук. Он то прекращался, то возобновлялся, как будто Мэволь останавливалась, чтобы набрать больше воздуха в легкие, а потом снова начинала дуть. Капли холодного пота выступили у меня на лбу, я металась по дому, пытаясь понять, откуда идет звук. На тенистом заднем дворе на земле лежал большой деревянный круг, напоминавший по виду крышку колодца и придавленный каменной плитой. «Какой-то слишком широкий колодец», – подумала я. Я пробежала мимо него несколько раз, но в третий раз что-то заставило меня остановиться. «Неужели она там, внизу?» – в ужасе подумала я и тут же услышала далекий слабый свист. Я присела на корточки, положила чукчандо на землю и попыталась сдвинуть деревянную крышку. Изо всех сил я толкала и толкала, но с каждым усилием крышка сдвигалась едва ли на кончик пальца. Я взмокла от пота, платье прилипло к спине, мокрые пряди волос свисали перед глазами. В животе что-то кололо, видимо вчерашнее отравление давало о себе знать, и чем больше я напрягалась, тем сильнее становилась боль. Но останавливаться было нельзя. – Мэволь-а, я отыщу тебя, – прошипела я сквозь стиснутые зубы, навалившись всем телом на крышку. – Я найду тебя и отвезу домой. С дрожащими от напряжения руками я сумела сдвинуть крышку и приоткрыть на четверть вход в глубокий колодец. Внизу я разглядела широкие каменные ступени. Прихватив отцовский меч, я заползла в отверстие. Неясный дневной свет освещал влажные ступени и покрытые мхом стены. – Мэволь-а? – тихо позвала я. Тишина. Я затаила дыхание и начала не спеша, ступень за ступенью, спускаться куда-то вниз, в темноту. Лестница казалась бесконечной. Меня душил страх. Если бы вдруг из темноты вынырнула белая маска, я бы развернулась и убежала. – Мэволь-а! Я чуть не вскрикнула, случайно наступив на что-то. Это оказался деревянный фонарь, обитый бумагой. Рядом с ним валялась коробка с кремнем. Руки так сильно дрожали, что мне не сразу удалось выбить огонь из кремня. Фонарь загорелся, теплый свет, пробившийся сквозь рисовую бумагу, осветил зияющую пропасть под ногами, будто тигр разинул на меня огромную пасть. Снова раздался свист, на этот раз громче, чем раньше, но все же было ясно, что он доносится откуда-то издалека. Я на мгновенье засомневалась. Вдруг мне это всего лишь чудится? «Мэволь-а, я иду!» Я бросилась вниз по ступенькам, меня трясло от страха и холода. Ледяной воздух будто пронзал меня насквозь. Я словно попала в лютую зиму. Где же я? Сверху с потолка что-то равномерно капало. Кап, кап, кап. После каждого падения от стен, пола, потолка разлеталось эхо, и мне показалось, что потолок где-то очень, очень высоко. Я медленно подняла фонарь и запрокинула голову. Сквозь темноту я разглядела острые кончики застывшего, свисавшего с потолка, как сосульки, известняка. Я в пещере, в длиннющем туннеле, образованном когда-то давно лавой. Лавовая трубка была такой широкой, что разглядеть толком потолок я не могла. Я осторожно ступала по скользкому неровному полу, опираясь на отцовскую трость, чтобы не споткнуться. Пещера тянулась и тянулась, она казалась бесконечной, будто я умерла, а потом очнулась где-то в подземном мире. И тут кто-то снова подул в свисток. Сестра где-то здесь. Или же это человек в маске прячется в темноте, сжимая в руках отцовский свисток. Возможно, сейчас он наблюдает за мной. Страх будто подгонял меня. Я глубоко вздохнула, а потом крикнула: – Мэволь-а! Мой голос эхом прокатился по бесконечной пещере. Молчание в ответ. – Мэволь-а! Мэ… Я не смогла закончить, рыдания сдавили мне горло. Неужели это просто игра воображения? Такое бывало, когда я жила с тетей Мин. Несколько раз мне казалось, что отец вернулся… Я вскакивала с циновки, услышав скрип калитки, ждала, что вот-вот послышатся тихие шаги отца, а потом вбегала в темную и тихую прихожую, непроницаемую и безмолвную, как сама смерть. Я рухнула на пол пещеры, закрыла глаза, и передо мной вдруг возникла маленькая Мэволь, несчастная малышка, брошенная в лесу отцом. Раз, два, три… Она верила, что за ней вернутся, нужно только досчитать до ста три раза. Девяносто восемь, девяносто девять… Наверняка так же думали и другие похищенные девочки. Целый год они ждали, когда же родные придут за ними, найдут их. Но никто их не искал. Все, кто знал правду, погибли или были на грани смерти: Сохён, отец, Хёнок. Наверное, и я отсюда не выберусь. Отчаяние буквально придавило меня к земле, сил подняться на ноги не было. Все тщетно. Судья Хон оказался прав. Зло торжествовало, тех же, кто стремился к добру, втаптывали в грязь… И снова свист, на этот раз где-то поблизости. Значит, и правда кто-то зовет на помощь! Я вскочила. Нельзя терять ни минуты! Уверенно и упрямо я шла вперед сквозь темноту. Мэволь зовет меня, а если даже это не она, все равно нужно помочь. Я шла и шла, и вдруг под ногами засверкало мое отражение. Посреди пещеры плескалось глубокое, кристально чистое озеро. У берега стояла лодка с одним веслом. Я в первый раз видела такое озеро. Я бы оглядывала все, разинув рот, если бы меня привели сюда просто показать это место, но передо мной стояла задача спасти сестру и остальных девушек, и потому вид темных вод лишь наполнил меня ужасом. Подавив тошноту, я забралась в лодку и начала грести. Был слышен только плеск весла, рябь разбегалась по воде в разные стороны. Я старалась не смотреть вниз. Лучше не думать о том, насколько долго я буду тонуть, если упаду в воду. Плавать я не умела. Я перестала грести и подняла фонарь повыше. Лодка плыла по узкому коридорчику, и справа, и слева высились стены. Я снова начала грести и плыла, пока не увидела впереди сушу и что-то темное на ней. Из последних сил я погрузила весло в воду. Ладони жгло от изнеможения, но я не остановилась, пока лодка не причалила к берегу. Я ступила на пол пещеры, сделала несколько шагов по лавовому полу и наткнулась на клетку. Большую деревянную клетку, в которой сидело четыре девочки.