— Нам придется, — выдавила она. — Но я не думаю, что у него выйдет, или как это поможет Сильвервуду. Впрочем, он может знать что-то еще. Я прижалась к прутьям. — Возможно. Он был хитрым принцем, — я провела пальцами по волосам. — Думаю, мне до этого дела быть не должно. Она встрепенулась. — Мы не позволим ему исполнить приговор отца, Элламэй. Ни один монарх Сильвервуда не приказывал убить жителя за сотни лет. Мы этого не потерпим. В коридоре послышался звон ключей. Хоуэл и его скауты шли обратно. Я отошла в камеру, Джен закрыла за мной дверь. Она запирала замок, я схватила ее за руку. — Пока ты не ушла… Наша семья. Как они? Как братья и сестра? Родители? Она опечалилась, но схватила меня в ответ. — Они в порядке. Все в порядке. Серамэй родила еще и дочь, Авамэй. Твои родители в порядке. Скучают по тебе, но здоровы. Я выдохнула. — Спасибо. Она притянула меня за плечи к прутьям, обнимая меня. Я обняла ее в ответ, холодный металл впивался в грудь и лоб. Это было и в прошлый раз в темнице, беспощадное железо разделяло меня с человеком, которого я любила. Она поцеловала меня в лоб и отпустила, провела большим пальцем под своими глазами. Хоуэл вернулся со скаутами, поспешил мимо моей камеры. — Лучше не медлить, Джен. — Знаю, — она повернулась к нему. — Держись, Элламэй. — Не переживай за меня. Прощай. Лесная стража тихо прошла по коридору и пропала, поднявшись по ступенькам. Дверь закрылась с металлическим скрежетом. Щелкнул замок. И я осталась в темноте, тишине и со своим последним словом, сказанным Джен, эхом отдающимся в голове. ГЛАВА 9 Время жестоко. Некоторые дни тянутся как тысяча жизней, бесконечные и скучные. Некоторые пролетают, как перевернутая страница книги. А бывает день, что проносится быстрее, чем успеешь моргнуть, но медленно пропитывает тебя глубоким страхом. Я лежала на матрасе в темнице, руки были сложены на груди, я смотрела на потолок, жила, пока могла. Я лежала так, как могла оказаться в гробу. Я перевернулась на бок. Я спала. А что еще я могла делать? Я ужасно устала после последних дней, морально и физически. Я уже трясла металлические прутья в камне, но они были прочными. За оставшиеся часы ничего изменить не удастся. Три стены были в горе, их ничто не пробило бы, только стекал ручеек воды. Я прижалась лицом к прутьям, кричала в коридор, надеясь, что кто-то меня услышит. Но стены искажали мой голос, и я не могла разобрать тихие слова Моны в ответ. И я спала, отчаянно пытаясь закрыться от времени. Холод пробирался под мою тунику, и я много раз просыпалась от этого. Стражи забрали мой плащ вместе с остальными вещами, я бросила бесполезные сапоги в углу. День угасал, я дрожала, конечности сводило от того, как я сильно сжималась от холода. Несколько раз было слышно тихие шаги стража. Я хотела крикнуть, но передумала, вспомнив соперничество между доброй лесной и дворцовой стражей. Я сомневалась, что мне поможет лесная стража, а дворцовая — тем более. Они не были верны мне. Многие спешили мимо моей темницы, не оглядываясь на меня, и я тоже не обращала на них внимания, пока металл на полу у моей двери не загремел. Дерево шаркнуло по камню, поднос с ужином толкнули в мою темницу. Я перекатилась и увидела стража, выпрямившегося, чтобы идти по коридору. — Погоди, — сказала я. Он замер, шагнул в сторону и повернулся ко мне. Он был юным, я его не знала. — Что происходит наверху? — Не знаю. — Они строят плаху? Он замер. — Да. — Ты знаешь мою кузину Джен? Джен Юнко? — Я знаю, кто это. — Знаешь, что она делает? Она во дворце? Он покачал головой. — Король отправил ее в лес с несколькими другими, чтобы созвать стражей в Лампириней. Она ушла к гряде или по склонам. Земля и небо. Я была уверена, что она как-то поможет нам сбежать. Нервы снова напряглись. Я прижалась лицом к прутьям. — Спасибо, — вяло сказала я. Он сделал еще несколько шагов по коридору. — Наслаждайся, — бросил он через плечо. Это было странно, но он больше не обернулся. Я придвинула поднос к себе и подняла корочку хлеба, желудок урчал, но я замерла, поднося его ко рту. На подносе с хлебом был кусочек сладкого масла, немного густого джема и, представьте, жареное яйцо. Я заглянула в чашку и обнаружила не воду, а смородиновое вино, какое мы пили на фестивалях. Я посмотрела на коридор, но страж уже ушел. Он сам готовил еду пленникам? Или кто-то другой? Я сомневалась, что король так щедро кормил пленников. Я немного обрадовалась, восприняв это как послание, что где-то наверху друзья обходили приказы, все еще верные делу, которое мы выполняли, пока не наступили темные времена. * * * Ночь тянулась, менялись только стражи в патруле, а я больше не могла спать. Я вздрагивала в тревоге, расхаживала по камере, как беспокойный горный кот. Я не могла ничего придумать, не могла сбежать, я сомневалась, что мои старые друзья помешают совету исполнить приговор Вандалена. Я снова задергала прутья, пыталась найти места, где вода разъела металл. Я гремела тяжелым замком о дверь. Я забиралась на прутья, совала пальцы в пространства между прутьями и неровным потолком. Но ничто не поддавалось. Я съехала на пол и несколько раз от злости ударила плечом о дверь, но лишь получил длинный синяк на руке. После полуночи я ходила по кругу, надеясь, что в голову придет идея, когда я услышала слабый звук в коридоре. Едва слышные шаги сапог с мягкой подошвой, они подошли к моей камере. Но патруль еще не проходил. Я замерла. Фигура появилась у моей двери, как призрак, укутанная в плащ, скрытая под капюшоном и за маской формы лесного стража. Он или она замер у моей двери, просунул бесформенный сверток между прутьями, а потом растаял дымкой. Я стояла, а шаги утихли в темноте. Я смотрела на маленький сверток. Подобравшись к нему, я развернула его. Два предмета: мой серебряный компас и ключ. Я за полминуты сорвала шнурки с испорченных сапог, сунула их с компасом в тунику. Я просунула руку между прутьями, изогнула ее неудобно, чтобы достать до скважины. Приглушенный щелчок, и дверь с ржавым скрипом сдвинулась. Не мешкая, я выскользнула, заперла камеру за собой и пошла босиком по коридору, сердце билось в горле. Мона не спала, ее бледное лицо озарило удивление в свете фонаря. Я открыла ее дверь, отошла, выпуская ее в коридор. — Как…? — Не знаю, — прошептала я. — Не знаю, кто это был, но кто-то на нашей стороне. Идем, как можно тише. Кольм сидел у стены, но Арлена пришлось растрясти, чтобы разбудить, и он удивленно вскрикнул, на что мы яростно зашипели. Я не знала, придет ли время, когда он будет просыпаться не как испуганный младенец. Никто не прибежал на звук, и мы выдохнули. Заперев за ним дверь, я повела их по коридору, холодный камень жалил ноги. Мы собрались у основания лестницы, слушали стражу. — Что нам делать? — прошептала Мона. — Как мы выберемся? Есть проход без стражи? Разум кипел, тревога путала мысли. Я пыталась собрать все знания о дворце. Я хорошо знала только несколько крыльев, но со временем уже забыла некоторые части. — Несколько, — сказала я. — Но будет сложно пробраться через коридоры незаметно, как и через двор до ворот. И там… придется скрываться в деревне… — По проблеме за раз, — сказал Кольм. Я чуть не рассмеялась. — Да. По одной. Хорошо. Ближайший выход во двор — терраса в крыле целителей. Два этажа выше. Идемте. Старайтесь ступать тихо. Мы крались по лестницам, замирая и слушая. Все было тихо, ключи не гремели, шаги не отдавались эхом. Я была рада, что нам помогли сбежать между патрулями стражи, а потом поняла, что забыла о двери темницы. Ее отпирал другой ключ. Но, когда мы добрались туда, она была приоткрыта. Конечно. Я открыла ее, вывела остальных в коридор. — Великий Свет! — охнула Мона. На скамейке у двери обмяк страж, его голова лежала на плече. Полночный ужин был недоеден. — Отравлен? — прошептала она, прижав пальцы к губам. Я поднесла ладонь под его нос и понюхала его чашку. — Спит. Мак, наверное. Ему приснятся хорошие сны. — Великий Свет, Мэй… кто-то сильно рисковал. — Знаю, — я пошла по коридору. — Потому нам лучше успеть убежать. Мы пробирались по коридорам, полумесяц отбрасывал наши тусклые тени на отполированные деревянные полы. Каждый шаг Аластейров казался мне раскатом грома, и пару раз я заставляла их замереть и скрыться в тенях. Но никто не выходил. Никто не окликал. И мы шли дальше. Это крыло я знала. Я получала несерьезные раны, как и мои друзья в страже, годами, и я довольно часто бывала в крыле целителей. Еще два коридора, короткая лестница, и мы прибыли к двойным дверям с цветочным узором. — Хорошо, — прошептала я. — Эти двери ведут в прихожую. Дальше — зал исцеления, и слева двери на террасу. В зале всегда есть люди, так что тихо, — я подумала об Отто, надеясь, что он спит там крепко от снотворного. Я открыла тяжелую дверь с тихим скрипом и пропустила их внутрь. Напротив были другие двери, чуть приоткрытые. Я повела их через дверь со стеклянной панелью в сторону, камни террасы были бледными и сияли в лунном свете. Я коснулась пальцами ручки, но она не поддалась. — Заперто? — прошептала я, надавив сильнее. — Заперто! Почему тут заперто? — я дергала ручку, подавляя желание ударить дверь. — Ладно. Хорошо. Есть проход у бального зала. Еще на этаж выше. Великий Свет, идем. — Я могу взломать замок, — прошептал Арлен. Мона удивленно посмотрела на него.