В какой-то момент, облетев весь Старый город поверху, мы отпустили такси и просто пошли гулять по улицам. Почему-то меня пробила ностальжи, но какая-то теплая, добрая. Сэлия постоянно болтала, рассказывая нам разные городские новости, мы слушали, и нам было хорошо и весело. Наконец мы наткнулись на магазин «Бригаты Рема» и я потянул за собой туда девчонок. Сэлия тут же среагировала: – Тут продаются самые дорогие бригаты на свете! – с восхищением выдохнула она. – Причем продаются не всякому и не часто. – Девочка совершенно права, – донесся от дальней стойки голос продавца. Магазин стоял почти пустой. Так, пара гномов и эльф что-то делали с инструментами в сторонке – то ли настраивали, то ли еще что. К слову, тут были не только бригаты, хотя их и было большинство. А к нам обратился скучающий гном довольно преклонного возраста, который обрадовался посетителям, с которыми можно поболтать: – Позвольте представиться – меня зовут Рем, просто Рем, как и всех моих предков по мужской линии. Что касается бригат – последние двести лет, к сожалению, приходится продавать их только на аукционе. – А с чем это связано? – спросил я, найдя глазами за спиной продавца закрытую со всех сторон стеклом с магической защитой пирамидку с гитарой. Уж свои струны я узнаю из тысяч похожих. – Это совсем не секрет, – улыбнулся продавец. – Основатель нашей музыкальной династии, тот самый Рем, как-то совершил удачную сделку с одним магом, который передал ему амулет по замагичиванию струн. А корпуса с тех времен для этих струн делают только эльфы – признанные мастера своего дела. Это было так давно, что даже в библиотеке рода отсутствуют точные данные, но мы с тех времен точно соблюдаем условия договора. Но, «увы» – слишком много времени прошло, и амулет стал работать с перебоями. Часто качество совсем не то, а идеальные струны он выдает раз в десяток лет. С чем это связано – никто не знает. Даже в Университете интеграционной магии не смогли разобраться с его работой. А про мага того с тех времен никто ничего не слышал. Вот эта бригата только вчера была готова и скоро будет продана на аукционе. – Понятно, – кивнул я, – накопились ошибки в амулете. – Ошибки? – переспросили все трое – Сэлия, Алиела и продавец. Я пожал плечами: – А что, у меня и сейчас иногда такое бывает. А можно попробовать инструмент? Давно я не держал в руках бригаты этой марки. Продавец, не поняв моего предыдущего высказывания про ошибки, грустно улыбнулся: – Только если вы в состоянии оплатить среднюю стоимость бригаты, которую платят за нее на аукционах. К сожалению, мы должны брать залог, а то были случаи случайной или даже намеренной порчи инструмента. – И каков залог? – Девятьсот тысяч монет, – с извиняющейся улыбкой развел руками гном. Сэлия разочарованно вздохнула. Что-то со стороны других посетителей стукнуло. – Нормально, – кивнул я, – давайте проверим, смогу ли я оставить залог, – и протянул руку. Гном удивился, но не стал спорить, а тут же выложил на стол пластинку амулета, почти такого же, как в такси, но более качественного. Я положил на него руку. Снова проверка, но тут уже с подтверждением – слишком сумма велика. В ментальной сфере возник вопрос что-то вроде «предоставить информацию о наличии не менее девятисот тысяч монет на счете? Зарезервировать сумму?». Я согласился и снова – синий свет, подтверждающий информацию. Гном уважительно кивнул и развернулся к пирамидке с гитарой. Несколько сложных манипуляций, и гном, как величайшую драгоценность, на вытянутых руках протянул мне инструмент. Сам он волновался, но и был рад подержать в руках этот инструмент. Было видно, что ему самому это не часто приходится делать. Прочие посетители подошли поближе, чтобы тоже посмотреть, но опасности от них не было, и я не стал обращать на них внимания. Без особого пиетета я взял бригату и окинул ее взглядом. Потом крутнул и посмотрел с обратной стороны. Продавец аж дернулся, увидев, как я обращаюсь с инструментом. – Хм… Эльфы в своем репертуаре. Качество корпуса ничуть не упало за тысячелетия. – Откуда вы знаете? – спросил гном. – И все же, будьте осторожнее! Не надо так размахивать бригатой. – Мне в свое время довелось держать в руках первые инструменты Рема, – пробормотал я, снова переворачивая гитару струнами к себе. – А струны да, разбалансированы. – Да что вы такое говорите?! – возмутился гном. – Их звучание идеально! – Да что вы знаете о звучании? – отзеркалил я его тон и провел пальцами по струнам. Густой объемный звук даванул на ауру, воздействуя на точки резонанса. На самом деле звук был очень приличный, но магическая составляющая все-таки сбоила. – Вот видите, какой звук! – воскликнул гном, укоризненно глядя на меня. Алиела тоже бросила на меня вопросительный взгляд, хотя была действительно впечатлена. Хм… Не заметила? Впрочем, проблема не в звуке, а в дополнительных магических приблудах, которые усиливали его воздействие. – Вот смотрите, как это сейчас звучит, и запомните свои ощущения, – сказал я и сделал примерно минутный проигрыш экспромтом. – Браво! – воскликнул гном, когда я закончил и другие покупатели зашумели, выражая одобрение. Алиела тоже улыбалась. – Вот! А должно быть вот так! – сказал я, проводя рукой по струнам, выправляя плетения до их первичного состояния, как они когда-то задумывались, а потом, немного подумав, добавил еще кое-что. Затем сыграл тот же проигрыш, но так как это был экспромт, то он немного отличался, да и я немного заменил концовку, запустив в пространство вибрацию одной ноты, которая длилась и длилась, а завороженные люди даже не замечали, как от расходящихся волн инструмента завибрировали стекла и вдруг с тихим шелестом рассыпались мелкой крошкой. Высший пилотаж – отсутствие вреда для слушателя, а вот побочные деструктивные эффекты порой только акцентируют, подчеркивают основную мысль то ли мелодии, то ли любого другого психического резонанса. И нет, это не я разбил стекла, это сделала музыка. В зале стояла тишина. Пораженные люди никак не могли прийти в себя. Алиела протянула руку к инструменту: – Можно? – А то, – хмыкнул я, слегка двинул левой рукой с гитарой к своей правой руке, как бы перекидывая, но на ходу преобразовывая инструмент в волновую функцию и дублируя результат и – оппа! В правой руке у меня точно такой же инструмент, как и в левой, который я перекинул подруге. От всего происходящего и от такого святотатства гном схватился за сердце. Я присел на стул, Алиела тоже пристроилась напротив меня и провела рукой по струнам. Улыбнулась, пробежалась пальцами по металлическим резонаторам, вложила капельку души, а я поддержал. Далеко позади остался магазин бригат, а мы молча шли по улице и улыбались. По крайней мере, мы с Алиелой, а Сэлия наконец-то замолчала и о чем-то задумалась. Или просто не могла прийти в себя. Алиела поглаживала колечко с личной цифровой библиотекой-хранилищем, куда засунула подаренный мной инструмент. Первый, уходя из магазина, я оставил на прилавке, как и точную копию амулета, изготавливающего струны. Думаю, строгое следование договору тысячелетней давности стоит награды. Эх, как мы с подругой переплели мелодию в самом конце! Так, что нашего ухода никто и не заметил, витая в своих грезах. – А это музей, о котором я вам говорила, – очнулась Сэлия и махнула на высокое здание, своей архитектурой чем-то напоминающее нашу античность. По крайней мере, пилоны тут были, как и два «атланта» – полуобнаженный гном с левой стороны от высокой двери и эльф – с правой. – Он посвящен истории развития интеграционной магии и, в частности, первому дабл-ректору. Только работает он раз в декаду и сегодня, к сожалению, закрыт. А охраняют его земные элементали, заключенные вот в этих статуях, – махнула в их сторону девушка. – Ну и, соответственно, интеграционной магией. Кое-кто говорит, что здесь защита стоит не хуже, чем в банке. Впрочем, вполне вероятно, так и есть. – О! Пойдем – посмотрим! – Я потащил за собой девчонок. – Закрыто же! – напомнила мне свои слова Сэлия, а я внимательно посмотрел на статуи. Действительно прикольно, так мастерски засунуть элементалей в камень и заставить их выполнять нужную функцию! Впрочем, просмотрев их память, я понял, что они и не против, а то я уже подумал, что тут вообще рабство элементалей в почете. Воздушных же рабов я видел! Я улыбнулся. Статуи зашевелились, расправили плечи, спустились с постаментов. Сзади пискнула гномка. Земля под нами слегка дрогнула, когда ноги истуканов коснулись мостовой. Немного наклонившись, они, каждая со своей стороны, открыли высокие четырехметровые створки дверей, пропуская нас внутрь. – Пошли, – сказал я и вошел. За нами двери закрылись, а статуи остались на страже. – Но как?! – воскликнула гномка, таращась на нас с Алиелой, которая, подражая мне, делала невозмутимый вид, хотя и была поражена не меньше. Да и на меня, собственно, движение таких огромных статуй произвело неизгладимое впечатление. Там вообще было намешано много – и чародейские големные техники, и куча интеграционных плетений, и собственно элементали. Да и камень тут – не совсем камень. В общем, круть. Мы медленно ходили по залам, рассматривая экспонаты. Все было сделано в лучших традициях мультимедийной интерактивности, только с опорой на магию, с неким флером необычности и старомодности, если смотреть со стороны Земли или, тем более, Версалии. Но чувства отсталости местного искусства совершенно не возникало. В основном тут были иллюзии, сценки из жизни университета, люди, гномы, эльфы, ставшие знаменитыми или просто известными в рамках развития учебного заведения. По сути это был своеобразный исторический экскурс. Однако, магия есть магия – многие сценки сопровождались довольно неплохо сделанными чувственными воздействиями, вызывающими эффект почти полного погружения в виртуальную реальность. Вот только вряд ли это была фантазия, скорее сценки, воссозданные по воспоминаниям персонажей, или ментограммы, если они научились их делать, или даже просто съемки с мест событий. Почему я так подумал? Потому что Криса и Эль выглядели точно так, как я их помнил. У Крисы часто брали интервью, на основе которых потом воспроизводились те моменты, которые удавалось у нее буквально с боем вырвать. Да, она неохотно давала интервью, в отличие от Эль, с удовольствием болтающей с создателями интерактивной исторической ретроспективы для музея. – Это правда, что вы не сразу стали подругами с Крисой их’Дрим и сначала даже враждовали? Ученики, ученики, много учеников. Эльфы, гномы, люди, даже орки. Но это потом. Вначале всех учеников – только трое. – А как получилось, что вы стали причиной и источником возвращения земных элементалей? Глядя на давно умерших девчонок, я испытывал грусть. Оказывается, это очень неприятно. На Земле я как-то не успел прочувствовать это состояние, там не все было потеряно, не все нити с прошлым порваны. Сейчас же, глядя на Крису, испытывал ли я сожаление о нашем разрыве? Определенно да. Только не спрашивайте меня, изменил ли бы я что-то в прошлом, зная, что в будущем мне встретится Алиела. На некоторые вопросы лучше не отвечать. Даже самому себе. – А откуда у вас появился ваш фамильяр-талисман? – это уже в самом далеком и небольшом зале, вероятно, мало посещаемом, судя по остаткам аур. Слева темнота медленно превращается в мутный свет, будто пропущенный через матовое стекло. На нем отражается непонятный силуэт, который все быстрее и сильнее начинает уплотняться и приобретать четкость. И вдруг на пару мгновений я вижу себя, только какого-то не такого. Может, я так выглядел со стороны? – Это же вы! – вырвалось у Сэлии. Где-то справа бессистемно мелькают какие-то образы, и я понимаю, почему тут мало посетителей – это своего рода отстойник или склад не готовых или не подходящих под формат воспоминаний. Лес, дракон в окружении эльфов. Быстрый бег – деревья мелькают так быстро, что без ухода в скоростной режим восприятия трудно понять, что происходит. В какой-то момент впереди мелькает фигура бегущего мужчины… хм… В джинсах? Как в какой-то игрушке мелькает рука, лук и где-то впереди пропадает стрела. «Н-н-н-а!» Гномы, эльфы ругаются на каком-то консилиуме. Война с орками, которую останавливают десятки земных элементалей, поднятых Крисой, стоящей на небольшой горе. Рядом стоит Эль и еще много разных разумных. Смена кадра – на «экране» эльфийское мочилово с воинами какого-то бога. Демоны, летающие аппараты, еще неуклюжие в дизайнерском смысле, но вполне рабочие. Взрывы, куски тел, летящие в стороны. Лицо Эль с бесшабашной улыбкой-оскалом, трясущей зрителя: – Крис! Очнись! Совсем немного осталось! Эльфийский Лес, беседка, за столом сидят Эль и Криса, пьют вино и смеются. Появляется эльф, легко кланяется девчонкам и говорит эльфийке: – Мама, ты звала, я пришел. – Полетишь за Барьер в империю с посольством. Смена кадра. Внизу земля. Зритель летит. Поворачивает голову, а там огромный змей-дракон, на шее которого сидит Криса и смеется. Изображение со смеющимся лицом Крисы замирает, секунд десять висит в воздухе, подрагивая от несбалансированных ментальных потоков, сопровождающих иллюзию, и гаснет. Некоторое время ничего не происходит. Потом вдруг, будто где-то замкнули контакты, снова вспыхивает иллюзия, но сейчас показывающая фамильное кладбище эльфийской правящей семьи. Показывают большое и толстое дерево, внутри которого упокоилась Эль Трин’х Васар. Перед деревом спит дракон – талисман и фамильяр эльфийки. Справа от дерева стоит мраморная пирамида, сделанная лучшими зодчими гномов, с золотым тиснением и именем на передней грани: «Криса их’Дрим». На других гранях множество записей, отражающих достижения гномки. Перед пирамидкой также лежит дракон, опустивший голову на передние лапы. Он тоже спит. И только усы, похожие на усы китайского дракона, слегка шевелящиеся в воздухе, говорят о том, что это существо живое. От входа слышится какой-то почти незаметный шум. Движением брови открываю перед нами окно, через которое видно происходящее перед музеем. Люди в униформе, а спереди обескураженные гражданские. Что-то магичат или как-то пытаются воздействовать на статуи, но каменный гном – сидящий на подвернутой ноге и опирающийся на правую ногу – бьет кулаком по земле. Стоящий рядом каменный эльф одновременно топает ногой. Земля от двойного удара подпрыгивает, как подпрыгивают и пришедшие гномы. Некоторые валятся на землю. – Это же стража города! – как-то недоуменно говорит Сэлия. – Наверно, сигнал из музея пришел. – Ну я не отключал всю сигнализацию, – пожал я плечами на вопросительный взгляд Алиелы. – Делать мне больше нечего. Ладно, пойдем отсюда. Я прошел в следующий зал и резко остановился. В стеклянной замагиченной пирамиде, конструктивно такой же, как и та пирамидка для бригаты, висело черное платье. Сэлия выглянула из-за моей спины и нахмурилась, что-то вспоминая. Потом ее лоб разгладился, и она вскрикнула: – Вспомнила! Это единственная личная вещь, что осталась от ректора Крисы их’Дрим. Говорят, это платье не знало сносу и могло менять свой цвет в зависимости от настроения владелицы. И проявляло свои свойства только на ней. Я прошел мимо, не обращая внимания на то, как по платью пробежала белая полоса, и вдруг оно заиграло разными красками, в конце концов остановившись на светло-бежевом. Распахнув перед нами портальную рамку, я взял за руки девчонок и шагнул в нее. Вышли мы в центральном парке, в котором располагался, судя по внешнему виду, неплохой ресторанчик. Да и откуда тут, в центре, где живет гномья элита, взяться плохим вещам? Все-таки моя телепортационная сеть рулит. – Что-то я проголодался! – Я похлопал себя по животу и умиротворенно зажмурился на окружающую красоту – тут явно поработали эльфы. Все! Сожаления и унылость оставим прошлому. Жизнь сложна и, по сути, грустна. Если посмотреть на нее с какой-то точки зрения, то даже бессмысленна. Но мы не будем смотреть на нее с этой точки зрения. Тем более смутные видения, что начали у меня тут проявляться, были как-то более яркими, и несколько вариантов ближайшего будущего стали отчетливее. Интересно посмотреть, что из этого выйдет и насколько точны и прочны расчеты астрального компьютера. Вообще, на самом деле я, условно говоря, видел перед собой жгут проводов из сотен и тысяч проводочков – вариантов будущего, отходящих от меня и теряющихся вдали. Какие-то были более яркими, какие-то совсем тусклыми. Хочется посмотреть, как это все соотносится и взаимодействует. И вообще как с этим можно жить. И нужно ли.