Часа два я прилежно читала, сидя на кресле-мешке. Потом ненароком заглянула в телефон и обнаружила там непринятый звонок от Рёко Сэнгавы. Точно, мне же пришло от нее уже несколько сообщений, но руки до них все никак не доходили. Сколько, интересно, прошло времени с ее последнего сообщения… кажется, неделя или чуть больше. Может, лучше написать ей, а не звонить? Поколебавшись, я все же нажала на кнопку вызова. — Ну здравствуйте, Нацуко! — после третьего гудка послышался голос Сэнгавы — добродушный и чуть ироничный. — Наконец-то мне удалось вас поймать! Давайте рассказывайте, чем вы в последнее время так заняты? — Ну, это… Пишу. Продвигается еле-еле, но я стараюсь… — Вот оно что. Понятно. — Простите, что я вам так долго не отвечала. Совсем вылетело из головы… — Ничего страшного. Оказалось, Сэнгава звонила мне по поводу справочной литературы. В свое время я просила ее помочь мне с информацией о преступлениях, совершенных в деревнях или маленьких провинциальных городках ярыми приверженцами каких-нибудь религий, и о судах по таким делам. Она как раз нашла интересные материалы и пообещала их при случае мне передать. Потом речь зашла о книге, которую я читала. — Это довольно новая книга о том, как тяжело живется стареющим якудза. Им ведь нужна физическая сила — другие способы заработка вроде управления шоу-бизнесом или инвестиций им уже почти перекрыли. — Да уж, непросто им… — Но если даже якудза уйдет из группировки, на другую работу его не возьмут. А здоровье тем временем разрушается, и он уже думает о том, как лучше умереть. Прямо до мурашек! — Да, понимаю… Ну что ж, надеюсь, вы найдете там что-то полезное для вашего романа. Разговор плавно перетекал с темы на тему, и вскоре мы уже обсуждали банкет после вручения какой-то литературной премии. Сэнгава рассказала, что на банкете, вернее, на его продолжении во втором или уже третьем баре она слишком много выпила и в конце концов получила по лицу от одной пожилой писательницы. — По лицу? То есть она вам дала пощечину? — удивилась я. — Серьезно? Автор — редактору? — Именно так… — подтвердила Сэнгава с неожиданным смущением в голосе. — Но я ведь тоже была пьяна… вот и сказала ей что-то не то. — Нет-нет-нет, стоп! — возмутилась я. — Это же какой-то абсурд! Как может взрослый солидный человек взять и ударить своего партнера по работе? Удивительно… — М-м… — отстраненно протянула Сэнгава. — Ну, мы с ней уже давно работаем. С тех пор, как я пришла в это издательство. То есть уже больше двадцати лет. И у нас всегда были хорошие, доверительные отношения. А в тот вечер обе перебрали с алкоголем, вот и все. Такое случается. — А как реагировали окружающие? — Хм, дайте вспомнить… Ну, поахали немного, конечно, а как тут отреагируешь? Мне пока не довелось прочитать ни одного произведения этой писательницы, но ее имя знал любой, кто хоть немного интересовался литературой. Я понятия не имела, что она за человек, и уж тем более не была с ней знакома, только видела фотографию в журнале: миниатюрная и женственная, писательница совершенно не производила впечатление человека, способного на рукоприкладство. Работала она в жанре на стыке детской литературы и фэнтези, а на пике популярности выпустила несколько книжек-картинок, сразу ставших хитами. — Как же вы с ней теперь общаетесь? — Как обычно, — откашлявшись, сказала Сэнгава. — Как будто ничего не произошло. Вроде все по-старому. — Она что, даже не извинилась? — Нет, но мы в общем-то друг друга понимаем и без слов. К тому же в тот вечер мы обсуждали ее произведения. Для писателей это чувствительная тема. У меня оставалось еще много вопросов, но Сэнгава засмеялась: — Ну, хватит уже об этом, расскажите лучше, как ваши дела. — Я… — Я запнулась. Каждый мой день был похож на предыдущие, и рассказать мне было особенно не о чем, кроме разве что материалов для романа. И тут я подумала: а что, если рассказать ей об этом? О том, что не давало мне покоя на протяжении последних нескольких месяцев: о возможности забеременеть с помощью донорской спермы. Об этой идее, в которой я находила то плюсы, то минусы и все равно постоянно к ней возвращалась… Я могла бы рассказать Сэнгаве все. Но не стала. Это слишком личное, слишком безрассудное, да и вообще я смутно себе представляла, как, с чего начать такой разговор. Поддакивая собеседнице, я обвела взглядом комнату и наткнулась на стопку книг о донорстве и репродуктивной медицине, лежащую рядом с материалами о якудза и сектах. Одну из них я недавно прочла. Это был сборник интервью с людьми, зачатыми с помощью донорского биоматериала. Истории всех этих людей совпадали в двух пунктах: во-первых, никто из опрошенных не знал своего биологического отца, а во-вторых, на протяжении всего детства родители скрывали от них правду. Такие процедуры всегда проводились конфиденциально, о них не рассказывали ни родственникам, ни друзьям. А тем более самим детям. На сегодня чуть меньше десяти тысяч человек, рожденных при таких обстоятельствах, до сих пор о них не подозревают. Но бывает, что человек вдруг узнает правду. Узнает, что тот, кого он считал отцом, на самом деле ему вовсе не отец, что его всю жизнь обманывали. Что никто не знает, от кого он унаследовал половину своей ДНК. Из интервью, бесед и комментариев составителя становилось понятно, как шокировало это открытие каждого из участников проекта, как тяжело они переживали эту новость. Для некоторых это оказалось сродни утрате части себя. Мужчина из последнего интервью признался, что продолжает искать своего биологического отца. В клинике ему сказали, что документов не осталось, а врач, который руководил процедурой, уже умер. Помимо того, что донором был студент-медик, по всей видимости учившийся в тот период в университете, к которому относилась клиника, зацепок нет. В конце интервью мужчина перечислил несколько примет, которые отсутствовали у его матери и с большой вероятностью были унаследованы от отца. «Мама у меня маленького роста, а я — метр восемьдесят. У мамы ярко выражены складки на веках, а у меня их нет вообще. Еще я с детства бегаю на длинные дистанции. Так что я ищу человека, который, вероятно, учился в те годы на медицинском факультете университета N, высокого, хорошего стайера и без складки на веках. Сейчас ему должно быть от пятидесяти семи до шестидесяти пяти лет. Возможно, кто-то из ваших знакомых подходит под это описание?» Этот текст меня потряс. Я представила, каково это — пытаться найти очень важного, незаменимого человека, располагая только мизерным набором невнятных примет. Внутри у меня все сжалось. Высокий, без складок на веках, бегун на длинные дистанции. «Возможно, кто-то из ваших знакомых подходит под это описание?» Перед глазами у меня возник силуэт мужчины — я видела его со спины, застывшим перед огромной, безграничной пустотой, где взгляду не за кого и не за что зацепиться. — …поэтому, может, съездите туда? Заодно и материал подсоберете! Голос Сэнгавы вернул меня в реальность, и я переложила телефон в другую руку. — Да-да, материал… — Вам будет интересно даже просто послушать. Сэндай не так далеко, можно и за один день обернуться, но советую остановиться на ночь! — На ночь? Так можно? — Ну это же по работе! — ответила Сэнгава. — К тому же вы меня только один раз попросили помочь с материалами, и все. Должна же я вам еще хоть чем-то помочь. Если бы вы потребовали, например, отправить вас на месяц в шикарную гостиницу на горячих источниках, потому что там легче пишется, я бы крепко призадумалась. Но организовать вам одну ночь в Сэндае я могу без проблем! Это поможет вам с частью про секту. В сектах обычно остерегаются незнакомцев, но среди шаманов попадаются и разговорчивые… хотя все зависит от человека. На самом деле не так важно, что вы там раскопаете. Главное — на дворе осень, погода просто чудо. Попробуете местную кухню, наберетесь сил, а потом — новый рывок до конца года. Как вам такая идея, Нацуко? — Да, рывок надо сделать, я понимаю… но полевое исследование мне пока не нужно, — попыталась выкрутиться я. — Хватит и книг! — Безвылазно сидеть дома — это, конечно, в вашем стиле, но иногда нужна перезагрузка. — Сэнгава шумно вдохнула и выдохнула. — А, кстати! Вот о чем я вам еще хотела рассказать. В начале следующего месяца будут чтения. Не хотите туда сходить? — Чтения?.. — Да, литературные чтения. — Сэнгава закашлялась. — Простите! В общем, писатели и поэты будут читать свои стихи, рассказы, и все такое. Эта мода к нам пришла лет десять назад — все вдруг кинулись организовывать такие мероприятия. Обычно чтения проводятся по случаю выхода какой-нибудь книги. На них приглашают публику, писатель что-то читает, потом автограф-сессия. Иногда в конце еще устраивают небольшой банкет. — О, даже так? — Эти чтения будут особенно масштабные, гостей будет человек сто. Авторов, если не ошибаюсь, трое. Одна из них — моя подопечная. Приходите обязательно, будет интересно! К тому же я хочу вас кое с кем познакомить. — Звучит заманчиво, но очень не хотелось бы получить там пощечину, — засмеялась я. — Ничего страшного, эту роль я возьму на себя! — так же весело подхватила Сэнгава на чистом осакском диалекте. После разговора я включила компьютер и проверила почту. В разделе «Непрочитанные» отображалось только несколько рекламных рассылок. Ответов на мои письма не было. Недели три назад я отправила мейлы по двум адресам. Первый принадлежал самому приличному, содержательному и хорошо зарекомендовавшему себя японскому сайту из всех, которые мне удалось найти. Сделав себе новый ящик на Gmail, я кликнула на «Написать» и там, в чисто-белом прямоугольном поле, по-честному расписала свою ситуацию. Что мне тридцать восемь лет. Что я не замужем и партнера у меня тоже нет, поэтому в медицинское учреждение за донорской спермой я обратиться не могу. Но я хочу ребенка. Это и привело меня на сайт Японского банка спермы. «Я серьезно рассматриваю эту возможность. Пожалуйста, расскажите, как мне следует действовать, если я решу воспользоваться вашими услугами». Однако прошел почти месяц, а ответа я так и не получила. Дней через десять после первого письма я даже создала себе еще один аккаунт и продублировала мейл оттуда. Но результат был тот же. Другое письмо я отправила мужчине, который писал в своем блоге, что занимается частным донорством. Он тоже не отвечал, но это меня не особенно беспокоило. Я написала ему, поддавшись сиюминутному волнению и нетерпению. Даже если бы он мне ответил, вряд ли я в итоге решилась бы с ним встретиться, так что это был совершенно бессмысленный порыв под воздействием любопытства и в поисках утешения. Я достала из ящика тетрадь и зачеркнула в ней два варианта: «Японский банк спермы» и «частный донор». Оставалось еще два: • датский банк спермы «Велькоммен», • провести остаток жизни бездетной. Я снова вздохнула. Об организации «Велькоммен» я узнала из интернета и книг. Не знаю, уместно ли говорить о банке спермы «банк-долгожитель», но история его насчитывает несколько десятилетий и он известен во всем мире. На сайте была представлена солидная статистика. Оборудование постоянно обновляется в соответствии с передовыми стандартами. Донорскую сперму регулярно проверяют не только на наличие инфекций, но и на нарушения хромосомного набора и факторы, способные вызвать тяжелые наследственные заболевания. Вся система направлена на то, чтобы исключить любые возможные риски, и только самые лучшие биоматериалы, прошедшие этот контроль, замораживают для последующего использования. Таких на выходе процентов десять. То есть конкуренция такая суровая, что стать донором удается только одному из десяти желающих. У банка имеется опыт работы с клиентами из более чем семидесяти стран. Сперму там предоставляют всем: и парам, у которых не получалось зачать ребенка, и лесбийским парам, и одиноким женщинам вроде меня. Достаточно сделать заказ через интернет. Помимо прочего, на сайте банка имелись подробные профили каждого донора. Если отметить галочками свои пожелания по группе крови, цвету глаз и волос, росту и так далее, отображался список подходящих вариантов. Выбрав понравившегося донора, можно посмотреть его полную характеристику. Одна порция спермы стоит немногим больше двухсот тысяч иен. Вливать в себя ее следует самостоятельно. Конечно, забеременеешь ты в итоге или нет, неизвестно. Новаторство банка «Велькоммен» состояло в том, что можно выбрать как анонимного, так и неанонимного донора. Во втором варианте ребенок, когда вырастет, сможет выйти на связь со своим биологическим отцом. Лесбиянки обычно выбирали неанонимных доноров, а гетеросексуальные пары предпочитали анонимных. Чем больше я узнавала о «Велькоммен», тем больше недоумевала: зачем я вообще писала во всякие мутные места вроде Японского банка спермы и того частного блога? Зачем мучилась в ожидании? Вот же он — передо мной: единственный и оптимальный вариант! Впрочем, я и сама понимала, почему я туда не обратилась. Дело в том, что я не владела никакими языками, кроме японского. По-датски я не знала вообще ни слова, а английский у меня был на уровне девятого класса — последнее, что осталось у меня в памяти, это Present Perfect. Как мне вести переписку с банком? Хотя, может быть, переписываться и не понадобится. Судя по сайту, достаточно поставить галочки в нужных местах и оплатить заказ, и спустя четыре дня или чуть больше тебе в любую точку мира прилетит посылка с замороженной спермой из Копенгагена. Отойдя от компьютера, я растянулась на ковре. Было прохладно, так что я дотянулась до свернутого пледа, укрыла им живот и положила обе руки сверху. До сих пор я думала только о том, как добыть подходящую сперму. Но как обстоят дела с моими яйцеклетками? Месячные у меня, как правило, приходят регулярно, каждые двадцать восемь дней. Но с учетом возраста есть основания для беспокойства. Я включила телевизор и отрешенно уставилась на экран. Передавали прогноз погоды, ведущий то и дело оборачивался к карте, увлеченно рассказывая о надвигающихся осадках. Задернутые занавески начали окрашиваться в темные тона. Ночь была уже совсем близко. «Интересно, сколько еще раз я буду вглядываться вот так в вечернюю синеву? — подумалось мне. — Неужели это и есть одиночество? Когда все время находишься в одном и том же месте, где бы ты ни была, на что бы ни смотрела…» — Разве это так плохо? — тихонько спросила я вслух. Но на мой вопрос, естественно, никто не ответил. 11. I’m so happy ‘cause today I’ve found my friends… They’re in my head[11][Я так счастлив, ведь сегодня я нашел друзей… Они в моей голове (англ.). — Начальные строки композиции Lithium группы Nirvana.] М-да, ну и чтения… Раньше я на таких мероприятиях не бывала и вряд ли могла бы оценить их по достоинству. Однако смысла происходящего я искренне не понимала. Нет, я знала, что авторы зачитывают свои произведения, — но чего ради? На известного поэта, выступавшего первым, — очень пожилого, восьмидесяти с лишним лет — было больно смотреть: говорил он чуть слышно и невнятно и каждые две минуты заходился в таком кашле, что вцеплялся в подлокотники кресла. Вторым выступал прозаик лет сорока, в кардигане цвета какао, с усиками и длинными волосами, забранными в хвост. Читал он так монотонно, что я лишь время от времени улавливала отдельные мудреные слова, и так долго, что я стала опасаться, что он не закончит никогда. Больше всего это напоминало буддийские мантры в записи, поставленные на бесконечный повтор. Я даже поймала себя на том, что мысленно стучу по темпл-блоку, пытаясь нащупать хоть какое-то подобие ритма. Уже все варианты перепробовала — то добавлю между основными ударами дополнительные, то стукну три раза подряд… но чтение никак не заканчивалось. Наверное, прозаик еще и стеснялся — или делал вид, что стесняется, — во всяком случае, он постоянно опускал голову и в результате говорил мимо микрофона. Несколько раз микрофон ему поправляли, но вскоре он снова начинал говорить мимо, так что организаторы в конце концов сдались. Несмотря на ноябрь, погода стояла по-зимнему холодная, поэтому я пришла в теплом свитере. Ужасная ошибка: в зале была адская жара. Мне сделалось так паршиво, что в какой-то момент я чуть не отключилась. Мантры все продолжались, по спине у меня текли струи пота, а под рукой, как всегда в такие моменты, не было ни полотенца, ни платка. В ярости, какой не испытывала целый год, я оглянулась и не поверила своим глазам: остальные зрители сидели неподвижно, выпрямившись и сосредоточенно наблюдали за происходящим на сцене. Мои соседки справа и слева уставились на писателя не моргая, будто зачарованные. Причем одна из них была в толстой вязаной шапке, натянутой чуть ли не до самых глаз, а у другой на шее был намотан мохеровый шарф. А я страдала от жары. Невыносимо. И по-прежнему не понимала ничего из того, что бубнил человек на сцене. Будь я панком, я бы вскочила и прооралась во всю мочь, чтобы положить конец этому маразму. Но я только ерзала и пыталась совладать с дыханием. И тут он замолчал. Я знала, что предстоит еще одно выступление, но не стала его дожидаться, а вскочила со своего места и, пригнувшись как можно ниже, ринулась к выходу и просидела на лестнице у туалета до самого конца чтений. — Какая вы молодец, что пришли! — Рёко Сэнгава поймала меня уже на выходе из здания. — Как впечатления? Вроде я хорошее местечко для вас заняла — не слишком близко, не слишком далеко. — Да, необычные ощущения, — кивнула я. — В какой-то момент я перестала понимать, где я и что я. Мозги плавились. Кстати, вам не показалось, что в зале дикая жара?