записала я на стикере, и Юса торжественно прицепила его на холодильник. Потом повернулась ко мне и с улыбкой объявила: — А вот и Кура! Оглянувшись, я увидела, что у раздвижной двери в спальню стоит маленькая девочка в тоненькой голубой майке. — Кура, иди сюда. Топоча ножками, Кура подошла к маме и потянулась к ней. Юса тут же подхватила ее на руки. Пушистые волосы девочки растрепались, хвостик на затылке сбился набок. Выглядела Кура младше своих четырех лет: малиновые губки, пухлые щечки. Я помнила Мидорико в этом возрасте, но теперь мне показалось, будто я впервые вижу ребенка так близко. Сначала Кура отрешенно сидела у мамы на руках, но потом со словами «Хочу водички» слезла на пол, подошла к столику возле раковины, взяла двумя руками желтую пластиковую чашку и протянула Юсе. Та налила ей воды. Кура пила, а мы на нее смотрели. Подбородок девочки поднимался все выше — наконец она опустошила чашку и с серьезным лицом шумно выдохнула. Это было так мило, что мы с Юсой обе улыбнулись. — Кура, это Нацумэ. Мамина подружка. — Очень приятно, я Нацумэ. Застенчивостью Кура не страдала. Когда я поднесла к ее рту ложку с кусочком дасимаки и спросила: «Будешь?» — она не заставила себя уговаривать. А потом преспокойно забралась ко мне на колени и сказала, что хочет сыра. Я освободила треугольник сыра от фольги, и девочка снова широко открыла свой ротик. Затем повела меня за руку в спальню, где был разложен футон, и принялась показывать мне все свои игрушки и рассказывать о них. Следом со словами «Так, что это вы тут делаете?» туда же пришла Юса, прихватив с собой мое пиво. Какое-то время мы втроем играли с куклами Ликка, зверятами из серии «Сильваниан фэмилис» и волшебными предметами из аниме Pretty Cure. И ладошки, и пальчики у Куры были крохотные. Ноготки — тоненькие и прозрачные, как новорожденные личинки морских существ. Пока я разглядывала их, Кура с широкой улыбкой вытянула руки и прильнула ко мне, заключив в объятия. Я опешила, но потом обняла девочку в ответ. Это было так приятно, что у меня даже голова закружилась. Такая маленькая, такая мягкая Кура. Белье после сушки, напитавшееся запахом солнца, погожий весенний денек, пухлый животик сонного щенка, тихонько вздымающийся с каждым вдохом, блики на мокром асфальте после летнего дождя, чуть теплая нежная глина под пальцами — всем этим веяло от шеи Куры. Крепко обнимая девочку, я глубоко втягивала носом этот аромат, и с каждым вдохом мое тело расслаблялось, а по коже головы пробегала приятная дрожь. Мы не могли отлепиться друг от друга, пока внимание Куры не переключилось на книжку-раскраску. Тогда я подсела к Юсе, и мы стали листать альбом с фотографиями Куры. На всех снимках, начиная с младенческих, девочка выглядела очаровательно. Иногда на фото мелькала и Юса, обритая наголо. Когда я сказала, что видела ее такой по телевизору, Юса ответила, что было дело, и погладила себя по голове. — Как я хочу ребенка… — вырвалось у меня. — Вот оно что, — Юса подняла на меня глаза и кивнула. — Я и не знала. — Да. Но у меня нет партнера, да и вообще ничего нет… — Понятно. — Я даже сексом не могу заниматься… — Вот как, — повторила Юса и опять несколько раз кивнула. — В смысле, физически? Или на психологическом уровне? — Наверное, на психологическом. Хотя… честно говоря, не знаю. Я не хочу этого делать. У меня был секс с одним парнем, с которым я встречалась давным-давно. Какое-то время мы этим занимались. Но это было невыносимо. Ужасно. Мне хотелось умереть, — помотала я головой. — Я любила его, доверяла ему и старалась как могла. Но все равно ничего не вышло. — Понятно. — Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли я женщина, — продолжила я. — Да, тело у меня определенно женское. У меня есть грудь, вагина, регулярный цикл. Мне хотелось прикасаться к парню, с которым я встречалась, хотелось быть с ним рядом. Но секс… Раздеваться и принимать в себя мужчину, раздвигать перед ним ноги… Когда я думаю об этом, накатывает жуткое отвращение. — Наверное, я могу тебя понять, — проговорила Юса. — Меня от мужчин вообще в каком-то смысле воротит. — Воротит? — Ага. Вернее, от их поведения. Когда я развелась и муж от меня съехал, это было такое счастье! Как будто я заново родилась. Наверное, у него тогда тоже было чувство облегчения, но я так точно осознала, каким стрессом для меня была совместная жизнь с мужчиной. От них столько шума: хлопают дверцей холодильника, входной дверью, даже открыть микроволновку или выключить свет не могут тихо. Им ничего нельзя поручить по дому. Ни о детях не могут позаботиться, ни о самих себе. Домом и детьми они занимаются только тогда, когда это не мешает их собственным делам, да еще и хвастаются, какие они заботливые отцы и мужья. Придурки! Причем моего еще и корежило от малейшей критики. Видимо, не привык. Сразу обижался и считал, что кто-то теперь обязан его утешать. В итоге я тоже раздражаюсь. В общем, однажды я подумала: «Зачем я трачу свою драгоценную жизнь на такое никчемное существо?» И решила, что хватит. — Ужасно. Я-то никогда не жила с мужчиной. — Может показаться, что я придираюсь к ерунде, но это не так. Жизнь с другим человеком и состоит из бесчисленных трений, смягчить которые может только взаимное доверие. Ну или безумная влюбленность, от которой у вас обоих сносит крышу. Когда и то и другое уходит, остается только отвращение. Мы с мужем пришли к этой точке очень быстро. — А как выстроить доверие в отношениях с мужчиной? — спросила я. — Если бы я знала ответ на этот вопрос, я бы сейчас, наверное, не была в разводе, — засмеялась Юса. — Ну ладно, это шутка. Думаю, я при любом раскладе осталась бы одна. Потому что мне это все не нужно. Знаешь, мужчина никогда не поймет по-настоящему важные для женщины вещи. Это факт. Когда я такое говорю, некоторые начинают пороть чушь о том, что я ограниченная, и просто не знаю, что такое любовь, и им меня жаль, что мужчины тоже бывают разные и нельзя их всех грести под одну гребенку. Но это так: по-настоящему важных для женщины вещей мужчинам не понять. Мне кажется, это очевидно. — А что это за вещи? — Страдания, с которыми женщины вынуждены мириться. Стоит об этом заикнуться, и начинается: «Да-да, все так, но и мужчинам тоже приходится нелегко…» А кто говорил, что им легко? Все живые люди от чего-то страдают. Но вопрос в том, кто причиняет эти страдания. И как от них избавиться. Ну скажи, вот по чьей вине страдают мужчины? — Шумно выдохнув, Юса сама себе ответила: — Ты только подумай, с ними носятся с самого момента рождения, а они этого даже не замечают! Сначала за них все делают матери, закладывают им в голову мысли о том, что они лучше женщин просто потому, что у них есть член, а женщины — это вещи, которые можно использовать и бросить. Потом они попадают во взрослый мир, где все крутится вокруг них и их членов. А за чей счет? Конечно, за счет женщин. А потом мужики говорят: что в том, что они не могут выбиться в люди, что им не хватает популярности, денег, работы, — в общем, во всех их страданиях виноваты мы. Как будто это не они причина наших, женских проблем и мучений, как минимум процентов на шестьдесят. Ну и как тут достичь взаимопонимания? Пока общество устроено по такой схеме, это просто нереально, — саркастически усмехнулась Юса. — Но еще хуже, когда имеешь дело с субъектами вроде моего бывшего. Ну, знаешь, которые считают себя не такими, как остальные. «Я уважаю женщин, я понимаю, как они страдают, я невероятно продвинутый тип, я даже статьи про это писал и знаю все болевые точки. И вообще, мой любимый писатель — Вирджиния Вулф…» Да кому это все сдалось! А как насчет того, чтобы вместо саморекламы постирать, сходить за покупками, убрать дом и приготовить еду? Я рассмеялась. — Хотя, знаешь, если посмотреть в исторической перспективе… — тоже заулыбалась Юса. — Может, когда-нибудь женщины перестанут рожать, появится какая-нибудь новая технология, и женский организм для этого больше не будет нужен. Тогда то, что мужчины и женщины когда-то вступали в брак и создавали семьи, будет казаться модным веянием определенной эпохи и не более. Тут прибежала Кура и показала нам раскрашенную картинку. Юса картинно отпрянула: — Опять шедевр! Гениально! Потрясающе! — проговорила она и, держась за грудь, повалилась на спину. Кура широко улыбнулась и с довольным видом снова убежала в угол комнаты. Юса снова села. — Тут по телевизору показывали одну долгожительницу-иностранку. Ей было сто девять лет или, может, сто пятнадцать. Когда репортер спросил: «В чем секрет долголетия?» — она не задумываясь ответила: «В том, чтобы держаться подальше от мужчин». И она на сто процентов права! Я снова рассмеялась. — Хотя, знаешь, я же выросла без отца. Может быть, это накладывает свой отпечаток. Наверняка у меня есть какие-то отклонения, но в мире нет ничего идеального. Как бы то ни было, связываться с мужчинами я больше не намерена. К тому же секс… Не то чтобы он приносил мне страдания, но и удовольствия я особо не испытывала. Так что в целом у нас с тобой, Нацумэ, ситуация похожая. — Если подумать, — начала я, — в детстве все так и было. Никакого секса, никому нет дела, кто какого пола. Мне кажется, как бы сказать… Тогдашнее мироощущение сохранилось у меня на всю жизнь. Поэтому иногда я перестаю понимать, женщина я или нет. Физически я женщина, но ощущаю ли я себя женщиной? Не уверена… Честно говоря, даже не совсем понятно, что это значит — ощущать себя женщиной. Правда, не знаю, есть ли тут связь с тем, что я не могу заниматься сексом, но думаю, да. — Хм… — В юности я говорила с подругами, что у меня не ладится с сексом, что это занятие наводит меня на мысли о смерти. Они отвечали, мол, им жалко меня как женщину, это нездоровая реакция и у меня просто не было хорошего секса… Но, по-моему, тут что-то другое. — Так-то с возрастом отношение к сексу почти у всех меняется в эту сторону. Наверняка есть женщины, которые занимаются сексом и в семьдесят, и в восемьдесят лет, но большинству это не нужно. Это уже и в шестьдесят, мне кажется, не особо интересно. К тому же говорят, что медицина развивается и продолжительность жизни будет расти и дальше. То есть время старости станет намного длиннее, а пора секса, когда люди стонут и трутся друг о друга потными телами и ненадолго соединяются, останется лишь кратким периодом умопомрачения. Мы вернулись на кухню, достали из холодильника еще пива и разлили по стаканам. Мигом опустошив свой, Юса улыбнулась и снова подставила стакан. Я тоже залпом выпила пиво, и мы налили еще. Юса отерла пот тыльной стороной руки. — Ну и жарища! Пойду переставлю кондиционер на похолоднее. Кура была в комнате с татами — видимо, продолжала раскрашивать картинки. — Есть такие организации — банки спермы, — сказала я. — О! — Юса распахнула глаза, и мне показалось, что на мгновение в них сверкнули искорки. — В Японии тоже есть? Не только за рубежом? — Приличные — только за рубежом. Я даже попробовала отправить заявку в один из них, но, наверное, что-то сделала не так, потому что ответа так и не пришло. — А как твой банк называется? — «Велькоммен». Это в Дании. Юса тотчас вбила название в поисковик на телефоне и со словами «Кажется, он!» впилась взглядом в экран. — Ясненько, — сказала она. — Впечатляет! Значит, ты выбрала его? Я в общих чертах описала метод AID. Рассказала, что одинокие женщины не могут воспользоваться им легально, что благодаря ему родилось уже множество детей, но, как правило, это держится от них в секрете, что некоторые из этих детей до сих пор переживают и пытаются выяснить, кто их настоящий отец. Мой рассказ прервал звонок домофона. Это была Сэнгава. Я умолкла и снова взялась за пиво. Вскоре раздался еще один звонок, уже из прихожей, и Юса, воскликнув: «Да-да, сейчас!» — пошла встречать гостью. — Такая жарища! — воскликнула Сэнгава, входя в квартиру с двумя бумажными пакетами в руках. — Прямо летняя. Нацумэ, давно не виделись! Уже пьянствуете? — Ага! Здравствуйте-здравствуйте. Я не видела Сэнгаву с тех пор, как мы с ней выпивали в том подвальном баре на Сангэндзяе, поэтому, если честно, чуть-чуть нервничала — но Сэнгава, кажется, ничуть не смущалась. — Так-то я тоже уже успела немножко принять, — хихикнула она. — Серьезно? Вы же вроде с работы? — удивилась Юса, разглядывая вино, которое принесла Сэнгава. — Ага, на работе. У нас было мероприятие — встреча с писателем. Под названием «Литература под градусом»… Соответственно, все пили вино и беседовали. О литературе. — Ничего себе! — Юса сдвинула брови. — Писатели совсем разбаловались! — Да ладно, воскресенье же! Мы чокнулись. Потом Сэнгава заметила Куру, замахала ей рукой, прощебетала тоненьким голоском: «Кура, привет, мое золотце!» — потом закашлялась, а когда приступ прошел, снова засюсюкала: «Не переживай, солнышко, у тети не простуда, а астма. Все от стресса, стресс — это у-у-у, страшно!» Мы разложили на столе еду, которую принесла Сэнгава. Они с Юсой принялись за вино, а я продолжила пить пиво. Говорили мы сперва о политиках, потом перешли на то, какие книги лучше продаются, потом на что-то еще. Сэнгава и Юса быстро прикончили бутылку вина и открыли новую. Кура, которой надоело раскрашивать, пришла к нам и попросила включить ей Pretty Cure. Я выяснила у Юсы, как включить видео, и села на диван вместе с девочкой смотреть мультик. Сзади доносились оживленные голоса Сэнгавы и Юсы: «Да не может быть!» — «Говорю же, чистая правда!» Наконец я вернулась к ним и присоединилась к их веселой беседе, снова взявшись за стакан с пивом. Время от времени прибегала Кура, забиралась ко мне на колени, а потом снова возвращалась на диван. — Кура вас прямо полюбила! — улыбнулась Сэнгава. — Точно-точно! Ты умеешь ладить с детьми, Нацумэ, — закивала уже явно пьяная Юса и посмотрела на меня вопросительно. Видимо, чтобы выяснить, согласна ли я продолжить разговор на эту тему. Я колебалась, но Сэнгава уже обратила внимание на наш безмолвный диалог, так что мне оставалось только кивнуть. — Надо рожать, обязательно! — сказала Юса. — Что? Кому надо?.. — не поняла Сэнгава. — Нацумэ. Она говорила, что хочет ребенка и думает обратиться в банк спермы. Сэнгава ответила не сразу — сперва молча взглянула на меня, а потом переспросила: