– Ну, конечно, не все идеально, – вздыхает она. – Есть всякие сложности, но Кристиан хорошо обо мне заботится. Я вижу его почти каждый день. – Ну, это здорово. Но я должна кое-что сказать, выслушай меня, пожалуйста. Я буду чувствовать себя дерьмовым другом, если не скажу этого, хорошо? – Эм, хорошо. – Я знаю, как сильно ты влюблена в Кристиана, и знаю, что ты приняла лучшее для себя в тот момент решение, но я хочу, чтобы ты знала, что если у тебя будут какие-то сомнения или тебе что-то понадобится, ну, вообще, когда-либо, – позвони мне, и я прыгну на самолет, если смогу, хорошо? – На линии тишина, и мне хочется верить, что не перегнула палку. Надеюсь, что одновременно проявила поддержку ее решения и дала ей подстраховку на всякий случай. – Я должна была это сказать, – быстро добавляю я. – Хорошо, – тихо произносит она. – Я дам тебе знать. Обещаю. Я слегка расслабляюсь, а затем задаю вопрос, который крутится у меня в голове с того дня у озера. – Я хотела спросить тебя кое о чем… О той работе в Шотландии, от которой ты отказалась. – В «Лох-Дорне», – подхватывает она. – Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты им позвонила. – Да, да, но я хотела спросить: почему? – Почему что? – Почему ты хотела туда поехать? А потом почему ты вдруг не поехала? Я имею в виду, кроме Кристиана, конечно. Хизер вздохнула, и наступила еще одна долгая пауза. – Я не знаю. Тебе когда-нибудь хотелось поехать куда-нибудь и просто начать все сначала? – Да. Все время, – смеюсь я. – Но это я, не забывай. – Я хотела посмотреть, получится ли у меня… – Она умолкает на середине фразы, и я не уверена, говорит ли она о Шотландии или об отъезде в Италию. – Мне кажется, мне одиноко, Птичка. Как будто мне не хватает огромного куска себя. Опять этот чертов Кристиан. – Мы все хотим быть любимыми, – осторожно начинаю я. – Да, и чтобы кто-то нами гордился. – Я горжусь тобой, – говорю я. – Я не могу поверить, сколького ты добилась. – Я знаю, – вздыхает она, но по ее голосу я слышу, что этого недостаточно. Она хочет, чтобы ею гордились ее отец и ее мать. – Ну, если ты имеешь в виду своих маму и папу, то я уверена, что они гордятся всем, что ты сделала в своей жизни. – Я пытаюсь ее ободрить. – Если есть рай, то они в нем та самая скучная пара, которая заставляет всех смотреть видеокассеты с твоими детскими записями. – Это приятная мысль. Лучше любить и потерять и все такое… Я не уверена, говорим ли мы сейчас о Кристиане, о ее родителях или о чем-то еще. – Ты никогда не потеряешь меня. – Ну, это я знаю. – Она вздыхает. – Извини, я только что проснулась и чувствую себя немного угрюмо. Ты как? – Я? Обо мне не беспокойся. – Я пытаюсь подавить нарастающее чувство вины. – О своей последней и, возможно, худшей в истории ошибке я расскажу в другой раз. – Боже, что случилось? – сразу спрашивает Хизер. – Это история для рассказа за пинтой пива в Лондоне или там, где мы увидимся в следующий раз, хорошо? – Хорошо, – соглашается она. – Пообещай мне. – Обещаю. – Я полна решимости рассказать ей все. Как только я добьюсь успеха, конечно. Тогда, наверное, она сможет простить меня. – Я люблю тебя, – шепчет она. – А я тебя. О, черт! – Я слышу, как открывается дверь в подвал, и Рокси появляется в дверном проеме надо мной. – Первый столик на подходе, – шепчет она. – Мне нужно идти! – Хорошо, – тепло произносит Хизер. – Созвонимся. Я вприпрыжку поднимаюсь по лестнице, перескакивая через ступеньку, и поправляю блузку. Распрямляюсь, отводя плечи назад, и прохожу в двери кухни, на мгновение останавливаясь, чтобы улыбнуться Джеймсу, а он кивает мне в ответ. Я пытаюсь игнорировать нарастающее волнение, которое я испытываю по поводу предстоящего урока кулинарии, но это трудно, поскольку каждый раз, когда мы смотрим друг на друга, я вижу волнение Джеймса. Кроме сегодняшнего дня. Сегодня у нас есть дела поважнее. Началось. Я смотрю, как Ирен ведет четверых гостей к маленькому столику у эркера. Она плавно подходит ко мне и шепчет на ухо: – Они хотят шампанского: порекомендуешь что-нибудь? – Уже иду, – и направляюсь к столу. Компания чуть помоложе, чем я привыкла здесь видеть, а значит, они не ждут такого формального обслуживания, и я сразу же чувствую себя непринужденно. Джинсы, бороды, джинсовые рубашки, кроссовки на мужчинах, девушки в платьях миди, с идеальными бровями, которые выглядят так, будто их нарисовали толстым черным фломастером. Я думаю о своих собственных бровях, которые я иногда любовно называю «кустиками на лице», и прикидываю, не пора ли сделать эпиляцию. – Шампанское? – спрашиваю я у парня справа от меня, который кивает своей спутнице. – Да, пожалуйста, – отвечает она. – Оно немного подороже. – Я открываю карту на первой странице и провожу пальцем вниз по списку. – Но я могу порекомендовать розовое сухое «Руинар». Оно изумительное. И персикового цвета. – О, звучит чудесно, – воркует девушка. – Отлично, – улыбаюсь я. – И я настоятельно советую вам продегустировать разные блюда. На ваш выбор сет из пяти или семи. Свежие морские гребешки со Ская, пойманные сегодня утром парнем по имени Бенджи. Оленина просто восхитительна. Хотя бедная лань, возможно, не согласилась бы с такой оценкой… Они все смеются, а я греюсь в теплых лучах смеха. – Я пойду принесу вам шампанское, а ваш официант скоро подойдет, чтобы принять заказ на еду. И если вам нужны какие-то рекомендации, пожалуйста, спрашивайте. Я возвращаюсь к бару и иду прямо к Биллу, который улыбается и кивает мне. – Посмотрите на нее! Вы в ударе, юная леди. – Пока все заказывают шампанское, конечно, – усмехаюсь я. – Помочь с пробкой? – поддразнивает он, протягивая бутылку через стойку, в то время как Ирен подходит ко мне и нежно похлопывает меня по спине. – Ты знаешь подход к людям, – делает она мне комплимент. – Ты создана, чтобы принимать гостей. – Бутылка недостаточно холодная, – замечаю я Биллу, приподняв бровь. – Можешь дать мне другую из глубины холодильника? – Хорошо. – Он бросает взгляд на Ирен, которая прикусила губу и, сияя от восторга, устремилась к следующему столику. Мы справились. Даже Рассел, который пришел примерно через час после начала обслуживания и начал придираться ко всем, кажется, в восторге от нашей работы. Мы собираемся за барной стойкой, чтобы выпить, и Ирен наливает несколько скромных бокалов просекко, а кухонный персонал, весь потный и краснолицый, пробирается к нам. Она с ликованием поднимает свой бокал в воздух: – Вы все молодцы. Блестящий ужин в честь открытия. Я горжусь всеми вами. – Тут она смотрит на меня и кивает, как будто особенно гордится мной, и я чувствую трепет в груди. – За абсолютно новый «Лох-Дорн», – произносит она. – За абсолютно новый «Лох-Дорн», – повторяем мы все, звеня бокалами. Я обнимаю Рокси, а затем Ирен. – Да расплатимся мы с кредиторами и разозлим конкурентов! – торжественно произношу я, и все смеются. Я ловлю взгляд Джеймса и пока размышляю, уместно ли будет обнять его, понимаю, что он уже направляется в мою сторону. Он обнимает меня и шепчет мне на ухо «Молодец», и тепло его дыхания на моей шее заставляет меня отстраниться от приступа внезапного стеснения. – И ты тоже молодец! – Я потягиваю вино из бокала и чувствую, как горят щеки. – Разве она не умница? – Билл ухмыляется и легонько хлопает меня по спине. – Сделала все на «отлично». – Я с восторгом замечаю, что Билл не присоединился к поглощению просекко. – Спасибо за помощь, Билл, – благодарю я. Я оглядываю комнату и ощущаю что-то необычное для меня. Конечно, в первую очередь счастье, но и кое-что другое. Я хочу сказать, что чувствую себя частью команды, но это не совсем то. Я смотрю на Ирен, которая почти упала на барную стойку от облегчения, и отрываюсь от магнетизма Джеймса. – Как ты себя чувствуешь? – мягко спрашиваю я. – Хочешь еще бокал? – О да, давай, – говорит Ирен, улыбаясь. – Если каждый из нас сможет проявить ту же самую энергию на банкете по случаю окончания съемок фильма в следующий вторник, нас ждет успех. – Это очень важный банкет?