– Все позади. – Ирен машет рукой. – Пусть это будет нашим приветственным бокальчиком! Не могу поверить, что мы еще не праздновали твой приезд. Итак, за что пьем? Дай-ка подумать… Придумала! За Хизер. Она поднимает свой бокал и широко улыбается. – За Хизер, – тихо произносит Джеймс. Глава 22 Когда я просыпаюсь, у меня кружится голова и я задыхаюсь. Я отодвигаю хлипкие занавески, но на улице все еще темно. У меня во рту привкус можжевеловых ягод, и я хихикаю, вспоминая, как Бретт приехал на тракторе, чтобы отвезти нас с Джеймсом домой в коттедж. – Ваша колесница ждет, миледи, – шутит Бретт, когда я безуспешно пытаюсь забраться на пассажирское сиденье. В конце концов Джеймсу пришлось подтолкнуть меня сзади. И вот я оказалась зажата между секси Бреттом и еще более секси Джеймсом, пока мы неслись по берегу озера обратно к коттеджу без всякой дороги под колесами. – Я ужасно боюсь машин. Но оказывается, что с достаточным количеством джина в желудке я вообще не боюсь тракторов! – ору я, пока мы подскакиваем на неровных холмах и даже пересекаем небольшой ручей. – Держитесь! – кричит Бретт, когда вода брызнула вверх и промочила нас насквозь. Вчера я впервые в жизни съела суфле, которое, к своему удивлению, я почти полностью приготовила сама. Оно было божественным. Соленое, рыбное, тающее во рту, воздушное, с корочкой. Абсолютный рай! Джеймс подал его с перченым салатом, приготовленным где-то в другом месте, а я болтала с его мамой о достоинствах хорошего кондиционера для волос. Я поклялась никогда не возвращаться к коробкам с охлажденным салатом и котлетам без булочки. Я закрываю глаза и на мгновение задумываюсь о Джеймсе, сквозь дымку похмелья размышляя, не пора ли заканчивать с этим. Если бы Ирен не вошла, я не знаю, что бы произошло. Мое влечение к Джеймсу настолько сильно, что я бы с трудом его поборола. Когда мы вернулись домой, мне потребовалась вся моя решимость, чтобы оторваться от него и лечь в постель. Помогло присутствие Билла. Он сидел в гостиной, когда мы, спотыкаясь, вернулись в дом, и завел со мной незамысловатую болтовню, пока мое пьяное головокружение не улеглось и я не начала зевать. Вскоре я смогла заставить себя ретироваться в безопасность своей комнаты. Джеймс так отличается от Тима! В нем нет ни бравады, ни позерства, ни разговоров о пабах, сигаретах и наркотиках. Он нежный и сильный одновременно. Неуверенный и уверенный в себе. Он идеально сбалансирован. Как Blanc de Blancs, он свежий, перченый и сладкий одновременно. Как вам мои познания в вине? Я снова смотрю в потолок. Он там, наверху, возможно, прямо надо мной, лежит на кровати, которую я никогда не видела, в комнате, в которой я никогда не была. Я представляю, как он спускается ко мне ночью, осторожно стучит в дверь, как он это делал несколько дней назад, и зовет меня по имени. «Птичка», – скажет он, открывая дверь. В этой фантазии он знает мое настоящее имя. Он знает меня. Возможно, он в курсе того, что я сделала, и все равно меня хочет. Он наваливается на меня всем своим весом, вдавливая меня в слишком мягкий матрас. Я хочу, чтобы он меня раздавил. – Мне все равно, кто ты», – шепчет он мне на ухо, а его рука пробегает по моей шее к груди. Я бы не остановила его. Я позволила бы ему взять меня именно так, как он хочет. «Но, – запротестовала бы я, – а как же Тим?» «Тебе нет дела до Тима», – пробормотал бы он, дыша мне в ухо. Тебе нельзя влюбляться в Джеймса. У тебя здесь есть работа. Выучи карту вин, Птичка. Делай свою работу хорошо. Сосредоточься на том, чтобы выбраться отсюда без дальнейших инцидентов. Разберись со своей гребаной жизнью. Тебе нельзя влюбляться в Джеймса. Кроме того, он думает, что ты Хизер. Волна адреналина проносится сквозь меня, и я должна встать и что-то сделать. Я натягиваю кроссовки и сонно пробираюсь на кухню, включаю свет и делаю себе чашку чая. Я хватаю отвратительного вида куртку, висящую у входа. Она оранжевая и мужская, но мне все равно. Удерживая чай в одной руке, другой я поворачиваю ручку входной двери и выскальзываю в темноту. Тумана больше нет, но ветер все еще можно назвать прохладным. Я сжимаю кружку в руках, чувствуя ее успокаивающее тепло. Я пробираюсь мимо конюшни. В дальнем окне виден тусклый свет, и лишь редкое шарканье копыт нарушает жутковатую тишину. Легкий ветерок очищает. Вскоре я оказываюсь у берега и спускаюсь к реке, ведущей к озеру. Я двигаюсь к нему – к озеру – сама не зная зачем. В иссиня-черном свете, под сенью деревьев у реки я осторожно переступаю через узловатые корни и скользкие камни. В условиях минимальной видимости тропа опасна, но я больше не боюсь поскользнуться. Я пригибаюсь, когда чувствую, что над головой что-то пролетает, и слышу улюлюканье совы, которая садится отдохнуть на ветку надо мной. Выйдя на берег озера, я смотрю налево и направо, выбирая менее очевидный путь, который ведет в сторону от отеля и соединяется с небольшой тропинкой к дальнему берегу. Я оступаюсь, и ноги погружаются в густую, тягучую грязь. Кроссовки чуть не остаются в ней, но я вытаскиваю их, при этом грязь разбрызгивается по ногам. Мне это нравится. Мне нравится, что грязь прилипает ко мне; приятно чувствовать себя близко к земле после долгих лет лондонского полированного бетона и стекла. В небе уже виден намек на утро, но звезды над головой все еще рассыпаются веером. Я потягиваю чай, который начинает остывать, поэтому я выпиваю его до дна и засовываю кружку в глубокий карман куртки. Я хочу не чувствовать ничего, кроме этой тишины. Передо мной проскакивает крупный кролик – возможно, заяц – с белым округлым хвостом, освещенным полной луной, которая появилась на небе из-за туч. Я ахаю, глядя, как ее отражение тянется по воде к моим ногам, словно серебряная дорожка. Я останавливаюсь, и звук моих шагов исчезает в шуме утра. Птицы начинают просыпаться. Сверчки засыпают. Изредка раздаются необъяснимые всплески, доносящиеся с поверхности озера внизу. Мой телефон пищит в кармане, и, чувствуя раздражение, я вытаскиваю его оттуда. Яркий свет экрана шокирует меня и сгущает сумерки до темноты. Это сообщение от Тима, с которым я не разговаривала и не переписывалась уже несколько дней. С глаз долой из сердца вон. «Сегодня поздно ложусь. Где ты? Почему молчишь? Как дела?» И тут я замечаю сообщение от Хизер, которое, должно быть, пришло ночью: «Просто подумала, что мы могли бы спланировать небольшой совместный уик-энд где-нибудь… за мой счет. Что думаешь? Мы могли бы встретиться в Мадриде или еще где-нибудь?» Я смотрю на сообщение, желая сказать «да», но зная, что это невозможно. Но сегодня утром я чувствую надежду: возможно, я смогу пройти через это. Смогу рассказать Хизер о том, что произошло, за обещанным пивом. Я проверяю рукой, насколько влажная земля – немного, ничего страшного, и решаю посидеть и посмотреть на восход солнца. На том берегу озера солнце начинает заявлять о себе, окрашивая низкие облака в кроваво-красный, а затем в оранжевый цвет. Я издаю негромкий звук и слышу, как он эхом разносится вокруг озера, отражаясь от холмов и возвращаясь ко мне. А потом – тишина. Я кричу громче и снова прислушиваюсь. Мой голос, как камень, отскакивает от гор. Сейчас июнь, до солнцестояния еще пара недель, но темных ночей на севере и так мало, и, должно быть, около пяти часов утра первый луч солнца пробивается из-за холма и бьет мне в лицо. Это радует, так как земля холодная, и я внезапно начинаю дрожать. Я решаю прогуляться вокруг озера и вернуться в отель. Когда встаю, ощущаю влажное пятно на попе. Я вспоминаю, как кто-то говорил, что это популярная туристическая тропа и она проходит мимо руин каких-то каменных домов. Я окидываю взглядом все озеро и, прикинув, что весь путь займет не более двух часов, решаю пойти по ней. Сначала я иду медленно, потом набираю темп и вдруг начинаю бежать. Я бегу и бегу. И не останавливаюсь, пока не оказываюсь на дальнем берегу озера. Тогда я оглядываюсь назад, в сторону отеля. Сердце колотится в груди, а солнце светит мне в лицо, согревая кожу, и я чувствую себя живой. Я сгибаюсь пополам, задыхаясь, а когда дыхание снова выравнивается, я замечаю что-то, что по виду напоминает мяту, пучком высунувшуюся из-под камня. Есть ли такая вещь, как дикая мята? Я срываю маленькие верхние листочки и нюхаю их. Как раз в тот момент, когда собираюсь попробовать краешек одного из них, слышу позади себя стук лошадиных копыт. – Хизер? Я не слышала, как они подъехали. И не ожидала, что кто-то уже не спит. И уж точно не ожидала увидеть Джеймса так скоро. Лошадь, на которой едет Бретт, огромная. И этот жеребец не собирается останавливаться. Он наклоняет свою длинную шею ко мне, а затем слегка взбрыкивает, когда Бретт тянет его назад. – Привет, – говорю я, вставая. Выгляжу отлично: краснолицая и потная. Я вытираю пот тыльной стороной рукава. Джеймс натягивает поводья, заставляя свою чуть менее огромную гнедую лошадь сделать круг, а затем остановиться напротив меня. – Ты же не собираешься это есть? – спрашивает он, озабоченно морща лоб, а его кобыла переходит на галоп, пробегает вдоль забора и наконец снова останавливается. Отчасти я рада видеть, что он не такой ас в верховой езде, каким кажется во всем остальном. – Нет. – Я бросаю стебель на землю и сразу чувствую сильное жжение в пальцах. – Это хорошо. Потому что это жгучая крапива. Ты искала провиант? – Возможно. – Ну, сегодня прекрасное утро для этого, – произносит он с улыбкой. – Ага, красное небо выглядело здорово. Ты застала рассвет? – спрашивает Бретт. – Да. – Я внезапно чувствую легкое головокружение, и мне хочется пить. – Тебя подвезти обратно? Выглядишь немного уставшей. – Нет. – Я складываю руки на груди. – Носи с собой воду. – Джеймс слезает с лошади. Он уводит ее в сторону от тропинки, и она сразу же заходит в высокие кусты. Затем он отстегивает от седла флягу с водой. У меня текут слюнки. – Спасибо. Я не планировала забираться так далеко. – Я беру у него флягу и выпиваю половину одним глотком. Из-за легкого похмелья и импровизированного марафона я умираю от жажды. Ледяная вода течет по горлу, и я почти издаю стон в экстазе. – Тебя точно не нужно подвезти домой? – Он ставит свой кожаный сапог на ближайший пень, чтобы поправить носок. Затем он смотрит на меня, и долина затихает, когда в его ослепительных глазах загорается утреннее солнце. Он поднимает руку, чтобы прикрыть их, и делает еще один шаг ко мне. – Я собиралась поискать еще провизии на обратном пути. – Да? – Он смотрит на меня с подозрением. – Да. Должно быть, уже почти шесть. Джеймс все еще смотрит на меня, и я на мгновение представляю, что он должен видеть перед собой. Я с похмелья, потная, распаренная и вся в грязи. Это сексуально? Я не уверена. Похоже на описание свиньи. Я чувствую, что трусы впились мне в ягодицы, и у меня возникает желание их поправить, но нечеловеческим усилием я сдерживаюсь. Вместо этого я возвращаю фляжку. – Как твоя голова? – Это вы с мамой ответственны за мое похмелье.