– Там я собрал урожай белых грибов в прошлом году. – О-о-о-о, – тяну я, – и когда они появляются? – Обычно в августе. Давай туда. – Он направляет меня по другой дорожке. – Так, подожди. Это твой дом? – Да. Я купил его довольно давно, но он все еще не в лучшем виде. Ну, увидишь. Вдруг деревья расступаются, и мы едем по дорожке вдоль фермы, где несколько овец лениво пасутся на маленьких полях. Спускаемся вниз по крутой дороге, пока местность не становится полностью открытой и перед нами не открывается каменистый залив. – Это море? – Ага. Дорога делает последний крутой поворот, и в конце разбитой каменной улочки стоит такой же полуразрушенный каменный дом без крыши, а дальше – каменный дом побольше, построенный прямо в скале, с очень ветхим старым лодочным причалом. Я останавливаю машину. И на мгновение застываю на месте. – Ну, дом не в лучшем состоянии, но вид из него просто замечательный, – признаю я, глядя на голубой залив. Мое сердце внезапно поет от ощущения свободы и покоя. – Пойдем. – Джеймс выходит из машины и достает из заднего кармана связку ключей. Меня обдает морским воздухом, и я на мгновение вспоминаю Плимут и счастливые дни на берегу моря с арендованными полосатыми шезлонгами, сахарной ватой и толпами людей. Я не помню точно, откуда это воспоминание, но в нем определенно есть Хизер. Затем тишину нарушают чайки, которые с криком кружат над вершиной холма и над коттеджем. Я ахаю, когда он открывает дверь. Мы проходим прямо в гостиную, и она потрясающая. Коттедж явно разваливался, но вместо того, чтобы отреставрировать его, Джеймс решил сделать внутри абсолютно современный интерьер. – Эта стена обрушилась около восьмидесяти лет назад. Просто рухнула в море, – объясняет он, – поэтому я вырезал стеклянную пластину и вставил ее в дубовую раму, чтобы точно подогнать ее под отверстие. Мне нравится, что видно, где она отвалилась, но теперь дыра герметично закрыта. И здесь круто, потому что иногда прилив доходит до самого окна. Это невероятно. Огромная стеклянная стена дома с видом на море, что придает коттеджу открытость и легкость, чего не ожидаешь от такого старого здания. Но поскольку она сделана из стекла и дерева, то смотрится очень естественно. – Я пока сделал только эту стену. – Я оглядываюсь и вижу, что он ставит кофе на старую газовую плиту и достает яйца из холодильника. – Это дорого. И нужно время, чтобы сделать все правильно, понимаешь? – Это потрясающе. Идеальное сочетание старого и нового. – Я снова смотрю на океан. – Тут много чего нужно сделать, – признает он. – Я делаю по мелочам, когда есть время. Уже хотя бы есть электричество и газ. А в прошлом году мы установили септик, так что туалеты не такие отвратительные, как раньше. – Ты планируешь когда-нибудь сюда переехать? – Планирую, Птичка. Я закрываю глаза и прокручиваю в голове, как он называет меня Птичкой. Солнце неожиданно проникает в комнату через небольшое окно в крыше. Я смотрю вверх и прикрываю глаза: – Здесь тоже раньше была дыра? – Да. Но тут она пришлась к месту. Получилось идеальное окно. Присаживайся, я приготовлю завтрак. Я сажусь на старый диван, с которого открывается вид. И проваливаюсь в него. Он похож на пуховую перину. Достаточно глубокий, чтобы вытянуть обе ноги и скрестить их. Я натягиваю на себя мягкое шерстяное одеяло. На маленьком перевернутом ящике из-под яблок лежит куча кулинарных книг – старый экземпляр «Как стать богиней домашнего очага» Найджелы Лоусон и «15-минутные блюда от Джейми» Джейми Оливера. Еще там стоят две фотографии в рамке: одна Ирен и Джеймса (он выглядит примерно на неловкие восемнадцать лет), а другая – мужчины с огромными бакенбардами и русыми кудрями. Он на кого-то похож. – Это твой отец? – Да. – Ух ты, классные бакенбарды. – Ага. Это единственная фотография, которая у меня есть. И когда-либо будет, я полагаю. – Мне неловко, что я сказала, что он гад, когда мы ходили на рыбалку. – Я не знал его. – Джеймс пожимает плечами. – Мама дала мне эту фотографию, и мне показалось, что я должен вставить ее в рамку. Я не уверен, что оставлю ее здесь, но она не хотела, чтобы фото стояло в коттедже. Вскоре он уже приносит поднос с французскими тостами и пару кружек кофе с теплым молоком. Тосты слегка посыпаны сахарной глазурью, и не успеваем мы доесть их до конца, как напряжение начинает нарастать снова. Во всем виноват мед из банки. Когда он наливает его на тост, я нахожу это до смешного эротичным, что заставляет меня хихикать. Джеймс кладет руку мне на талию. – От меня воняет, – говорю я. – Я не принимала душ, и на мне все еще вчерашние трусики. О, и в этом свете, должна предупредить, тебя ждут некоторые разочарования. Например, мои соски слишком большие и не подходят по цвету к коже. У меня есть шрам на правом бедре от того, что по пьяни я сползла по перилам, а из перил торчал гвоздь. Живот у меня плоский, только если я лежу на спине и вдыхаю. Тогда он выглядит неплохо, как мне кажется. Но это за счет груди, которая тогда начинает исчезать под мышками. И тут он снова целует меня. Я думаю, чтобы просто заткнуть, и наверное, это мудрая мысль, потому что я, видимо, собираюсь продолжать перечислять все свои недостатки, чтобы полностью раскрыть информацию о себе перед сексом. – Птичка, – произносит Джеймс несколько минут спустя, когда мы лежим на его диване в потном угаре. – Да? – Я наслаждаюсь звуком собственного имени из его уст и играю с копной волос у него на груди. – Я не хочу, чтобы ты уезжала. Это самая прекрасная и самая отрезвляющая фраза, которую я когда-либо слышала. У меня не получается посмотреть на него, но я чувствую, как его глаза сканируют мое лицо, пытаясь найти в нем уверенность. Я чувствую то же самое. Но не поднимаю глаз; вместо этого я смотрю на воду, наблюдая, как она рябит вдоль залива, омывая черные камни берега. – Я тоже, – произношу я в конце концов, потому что это правда. Глава 30 – Привет, Рассел, – здороваюсь я максимально непринужденно. Он сидит у барной стойки и выглядит разъяренным, поэтому я предполагаю, что его проинформировали о катастрофе с рецензентом. С тех пор я избегала его изо всех сил, и, признаться, меня сильно отвлекал восхитительный туман новоявленной страсти к Джеймсу. Джеймс в подвале. Джеймс в нашем коттедже. Джеймс в своем коттедже. Даже Джеймс в холодильнике, хоть и безуспешно. – Тут холодновато, – решили мы. Я на мгновение внутренне сжимаюсь, но потом решаю, что с этого момента мне удобно ненавидеть Рассела. – Привет, Хизер, – отзывается он. – Слушай, насчет того вечера… – Мы обсудим это позже, – пренебрежительно бросает Рассел, – а пока приехал заказ. Он у задней двери. – Спасибо. – Тут я вспоминаю о вине у Билла в шкафу. Я о нем и думать забыла. Рокси, запрос в друзья, первая ночь с Джеймсом… И это просто вылетело у меня из головы. – Я хотела спросить тебя, – говорю я, делая паузу, чтобы убедиться, что подобрала нужные слова. – Кто заказывал вино на вечеринку по поводу съемок фильма? – Это шутка? – хмурится он. – Нет… – осторожно отвечаю я. – Конечно ты, блин. Это твоя работа, правда же? – О. – Он сбил меня с толку. Что, черт возьми, происходит? Билл сказал мне, что Рассел получил заказ от друга. У меня заныло в животе, когда головоломка начала складываться. Одно дело – пропустить бесплатный стаканчик в баре или выпить пива после работы – это просто дополнительный бонус. Совсем другое – украсть несколько ящиков вина. Я испытываю некоторое облегчение от того, что Билл не взял вино из главного погреба. Но он увидел возможность и воспользовался ею. Я думаю, стоит ли поговорить об этом с Ирен и Джеймсом или просто оставить все как есть. Я переглядываюсь с Джеймсом, который стоит на кухне, и мы улыбаемся друг другу. В этом взгляде прокручивается тысяча миллионов секретов. Коттедж. Кофе. Чайки, ныряющие за рыбой. Рыбалка. Французские тосты. – Уоллесы требуют менеджера на ресепшн. Хизер, можешь сходить? Мы не можем найти Ирен, – говорит Анис, высовывая голову из кухни. – Господи, что еще? – ворчит Рассел, хлопая рукой по барной стойке. – Да ничего страшного, – быстро успокаиваю его я. Там стоит крупный мужчина лет пятидесяти, если не старше, в халате, который вот-вот распахнется, и яростно жестикулирует. Его жена – я полагаю – стоит перед ним, завернутая в полотенце, закрыв рот руками, с испуганным видом. – Здравствуйте, сэр, мадам. В чем дело? – спрашиваю я, начиная нервничать. Они подрались? Почему они голые? Почему его ноги покрыты пятнами грязи и травы? – В нашей комнате лось! Большой лось с большими рогами! – кричит миссис Уоллес. – Олень, – вмешивается мистер Уоллес, как будто он уже раз десять поправлял ее. – Так, ладно… – начинаю отвечать я. – Олень! На нашу годовщину мы вместе принимаем ванну с шампанским. Мы всегда так делаем. – Все любят понежиться в ванне. – Я оглядываясь по сторонам, надеясь, что Ирен скоро появится. – Он толкнул дверь в ванную! – рассказывает миссис Уоллес, причем снова повышая голос. – Мы оба убежали, и за нами захлопнулась дверь. – Я не бежал, – поправляет ее мистер Уоллес. – Нет, бежал. Выбежал прямо на грязный берег. Ты даже не оглянулся посмотреть, жива ли я или нет! Посмотри на грязь у себя на ноге, трус.