– Прошу прощения, Карен, но мне кажется, все было не так. – Он бежал. Как Форрест Гамп. – Хватит, – говорит он, бросая взгляд на меня. – Я явно бежал за подмогой. К счастью, в этот момент появляется Ирен. – Здравствуйте, Карен, Грегори. Насколько я понимаю, к вам в комнату забрел олень? – спокойно говорит Ирен. Я удивляюсь тому, как ее успокаивающий тон действует на них. – Я уверена, что мы все исправим. Хизер, не могла бы ты позвонить Бретту и попросить его приехать с ружьем? – С ружьем? – давлюсь я. Ирен поворачивается ко мне и ободряюще кивает: – Да, Бретт знает, что делать. А теперь, мистер Уоллес, могу я предложить вам стаканчик чего-нибудь покрепче? Мы обо всем позаботимся, и, конечно, за ваш номер сегодня не будут взимать плату. – Господи, как олень попал к ним в спальню? – шепчу я ей, пока она ведет супругов в библиотеку, протягивая миссис Уоллес плед. – Могу я предложить вам что-нибудь, миссис Уоллес? Может быть, виски? Вы выглядите так, как будто вам оно не помешает, – громко продолжает Ирен. Я звоню с ресепшн, и Бретт отвечает через три гудка. – Ирен говорит, что тебе нужно подойти сюда с ружьем, – шепчу я, но затем быстро уточняю: – Из-за оленя в спальне. Ты же не собираешься его убивать? – Не волнуйся, – отвечает он коротко и кладет трубку. – Он стащил мою сумку с кровати, – жалуется миссис Уоллес. – Рылся в ней своим носом. Надеюсь, он не найдет мое успокоительное. – Скоро проблема решится. Мы переведем вас в главный дом, – успокаивает их Ирен. – Я могу еще чем-то помочь? – спрашиваю я ее. Она качает головой, и я вижу, как она еле заметно закатывает глаза: – Нет, дорогая, просто приготовься к обеду. Когда я возвращаюсь в ресторан, то вижу, что все сгрудились вокруг ноутбука, а Рассел что-то зачитывает собравшейся команде. Он поднимает глаза, и вот оно, прямо у него на лице: рецензия. Рецензия опубликована, и она ужасна. – Хизер, давай я начну сначала, чтобы ты ничего не пропустила, – начинает он. Джеймс бледен. «Никто не хочет писать разгромный отзыв о таком культовом месте, как «Лох-Дорн», но иногда впечатление настолько убогое, что приходится быть предельно честным. Я прибыл в недавно отремонтированный «Лох-Дорн», хотя для кого сделан этот ремонт, я не могу сказать. Все оттенки серого выставлены на всеобщее обозрение, создавая ощущение, что здесь боятся быть яркими. Подойдя к нашему столику, так называемая сомелье – бойкая, острая на язык англичанка – забыла про воду и оказалась совершенно не в своей тарелке, когда мы попросили поменять вино. Интересно, пробовала ли она химозный «Буравчик», подаваемый в качестве аперитива? Эта небольшая порция ядерных отходов больше подошла бы для очистки раковины, чем для рецепторов. Прибывает морской лещ, и он представляет собой усталый, изможденный кусок резиновой губки на – тут надо отдать должное – впечатляющем местном козлобороднике». Я поднимаю взгляд на Билла, который сгорает со стыда, а затем на Анис, которая выглядит так, словно готова расплакаться. Вот это да! Нас всех распинают. Никогда еще я не чувствовала такого единения с командой. – А вот и моя любимая часть, – продолжает Рассел: «Я жажду чего-нибудь темного и крепкого к божественной оленине, но метрдотель, которая на протяжении пяти перемен блюд висит над нами, как полицейский вертолет, роняет бутылку на унылый ковер. Я едва не в голос сожалею о «Лох-Дорне», каким он был раньше, где хаггис и репа с картошкой подавались с обильным гарниром из непринужденного шотландского очарования. К чему стремится «Лох-Дорн» с его водянистыми муссами и изнурительной винной картой, можно лишь пытаться представить. Видел ли затворник Майкл Макдональд, что стало с его некогда величественным заведением? И волнует ли его это вообще? Отчаянно желая закончить на хорошей ноте, я в конце концов нахожу ее в щедром стакане местного виски, который я получаю перед тем, как мне выставляют счет в размере 265 фунтов, которым и забивают последний гвоздь в крышке гроба шотландского туризма». Рецензия настолько ужасная, что я не могу удержаться от смеха, но быстро прикусываю губу, потому что Рассел не смеется, как и все остальные. – Ну, хуже и быть не могло, – говорит Рассел, нахмурившись, и все сотрудники стыдливо опускают головы. Рокси, которая вернулась как раз вовремя, чтобы услышать об упавшей бутылке вина, единственная, кому хоть немного смешно. Ну и правильно, думаю я. Она бы справилась лучше меня. – Я отказался от места судьи на «Железном шеф-поваре» ради этого. Что за гребаная чушь! Это место – гребаная чушь. ВЫ ВСЕ ГРЕБАНАЯ ЧУШЬ. – Рассел так зол, что задыхается. – Где, черт возьми, Ирен? – спрашивает он, выворачивая шею. – Она разбирается с оленем, который бегает в пристройке, – отвечаю я, и тут мне действительно приходится приложить усилия, чтобы не захихикать. Рассел даже не удостаивает мои слова ответом. Он поворачивается к Джеймсу: – Нам нужно сесть и пересмотреть меню. Возможно, нам нужно переосмыслить всю концепцию. Кое-кто в последнее время был немного рассеян, не так ли? Поговорим позже. Джеймс смотрит в пол, а Рассел надевает очки и топает к выходу через распашные двери кухни. Черт побери. Неужели это так очевидно? Я оглядываю персонал, но никто на нас не смотрит. Все по-прежнему глядят себе под ноги с такими лицами, как будто их ударили ножом в сердце. – Да ладно вам, – бормочу я, пытаясь поднять всем настроение. – Послушайте, это всего лишь одна рецензия. И именно я, похоже, показала себя хуже всех. И сожалею об этом: не следовало позволять ему вывести меня из равновесия. Но вы все замечательные. Кому какое дело до того, что думает какой-то волосатый болван? – Всем! Абсолютно, блин, всем есть дело! – кричит Анис, а затем ее глаза становятся стеклянными, и она убегает на кухню, в то время как остальные расползаются по местам. В этот момент снаружи раздается мощный звук выстрела, и все подскакивают, включая меня. Я решаю не обращать на это внимания и продолжаю: – Что здесь на самом деле умерло, так это стратегия. А стратегия – это просто набор слов, собранных вместе в презентации, сделанной на поддельной PowerPoint, с картинками без авторских прав. Что этим ублюдкам не принадлежит, так это суть этого места. У нас все еще есть кастрюли и сковородки, достаточно большие для королевского краба, и погреб, достаточно большой для серийного убийцы. У нас есть талантливые повара и в основном прилично обученный персонал. Если нам недостает мастерства, мы компенсируем это напускной храбростью. У нас еще все получится! Я жду, надеясь на всплеск одобрения, но в зале стоит тишина, перемежаемая покашливанием. – Все за работу, – тихо говорит Джеймс сотрудникам кухни, и они уходят. Персонал ресторана тоже начинает уходить, двигаясь медленно и устало. Все испытывают поражение. И вот мы приступаем к обеду. Вернее, с трудом переживаем его, подавая меню, в которое мы все так вложились несколько дней назад, гостям, которым оно, похоже, нравится. Но при этом мы знаем, что безнадежно провалились по всем пунктам. Глава 31 После обеда я спешу выбраться из ресторана. Джеймс исчез еще до того, как разнесли десерты, а я хочу увидеть его, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. Конечно, я чувствую облегчение от того, что не только мне досталось, но трудно поверить, что мое ужасное выступление в начале трапезы не отразилось на всех остальных. Собираясь уходить, я вижу Ирен в баре с большим бокалом красного вина. Это тревожный сигнал, поскольку я никогда не видела, чтобы она пила на работе. Она переоделась в яркий брючный костюм, розово-зеленый с золотом, что является модным эквивалентом того, чтобы напиться и скрыть свою боль. – Ирен? – Я подкрадываюсь к ней, а она засовывает кипу бумаг под журнал и хлопает рукой по стулу рядом с собой. Неловкая попытка скрыть счета. – Хизер, дорогая. Я хочу рассчитать твою зарплату, чтобы все было в порядке с бухгалтерией. Ты так и не назвала мне свой номер государственного страхования и все такое. Она достает маленький конверт и протягивает его мне. Там наличка, и мне хочется ее обнять. – О, спасибо. Она побрякивает браслетами на запястье, и я удивляюсь, почему она ничего не говорит о рецензии. Наверняка она ее прочитала. Хотя в тот момент она разбиралась с ситуацией с оленем. Я думаю, не плохая ли это идея – поднимать эту тему, но я не успокоюсь, пока у меня не будет полного представления о ситуации: – Так олень… мертв? – Нет. Выстрел был только для вида. Бретт открыл дверь, и он сразу вышел, – объясняет она, глядя вверх с кривой улыбкой. – Господи, ну ошибся он со спальней. Представляешь, оказаться взаперти с этими двумя? – Нет, спасибо, – говорю я. – Ирен, я сожалею о рецензии. – Ну да. Понятно. Мы все сожалеем. – Я вижу, что ей невыносимо даже упоминать о собственном промахе. – Что ты будешь делать? – Не знаю. – Рассел только что ушел. – Я знаю. – Она устало улыбается. – Куда он пошел? – Полагаю, он пошел к мистеру Макдональду. – Ах. Как думаешь, его уволят? Ведь это было его видение, не так ли? – Мне хочется на это надеяться.