В тысячный раз открываю наши последние кадры в телефоне. Просто не верится, что на них рядом с ним я. Не селфи фанатки с басистом любимой группы, не фото с миленькой соседкой с пятого этажа, а наши совместные карточки, где я утыкаюсь ему носом в шею, или Лёшка грызёт меня, как вампир, или мы оба морщим носы и корчим рожи… Дождь припускает, подгоняя ежей искать укрытие. Их шум в кустах очень напоминает шаги человека. Чуть с ума не сошла, когда услышала в первый раз. Вынула шокер из тумбочки, заботливо заряженный родителями, и тряслась часа два в ожидании вторжения в моё королевство. Утром, конечно, было забавно, когда выяснилось, кто меня так напугал, но ночью всё кажется в сто раз страшнее. Вот и сейчас от этого шур-шур сосёт под ложечкой. Ползу закрывать окно и с визгом подпрыгиваю. - Шшшш, совёнок, не ори, пока соседи не вызвали МЧС, - шепчет ароматный букет внезапно появившийся перед лицом. Широко распахнув глаза, спешно прикрываю рот ладонями, чтобы он не пищал. - Может, впустишь? Тут, вообще-то, мокро и эта штука колется… - возмущённо напоминает о себе Блонди, просовывая букет в оконный проём. Принимаю нежные и очень колючие цветочки. Надеюсь, полковник никогда не узнает, почему его почки на зиму останутся без отвара шиповника. Следом в окно вваливается порядком промокший Алексей Нечаев собственной персоной, и мне снова хочется визжать. Что я и делаю, только про себя, глупо улыбаясь при этом. Приехал! Лёша стягивает через голову мокрую футболку и вытирает ей волосы. Оглядывает меня в пижаме, переминающуюся с ноги на ногу, и словно немного смутившись от того, что так бесцеремонно вломился, останавливается у окна. Легко улыбается и шепчет: - Привет, птиц. Сразу забываю, что собиралась с ним обниматься при встрече и столько всего хотела рассказать… Я вообще всё напрочь забываю. Даже то, что не закрыла окно, и теперь с порывами ветра дождь хлещет ему спину. Вижу это, но не могу сдвинуться с места, так и стоим в неловком молчании. - У меня сегодня день рождения, - оправдывая своё внезапное появление, говорит Блонди. Эти слова действуют на меня как расколдовывающее заклинание. Начинаю нервно суетиться, в поисках тары для букета и полотенца для гостя, попутно обдумывая, что хорошо бы сбегать в большой дом за кофе и пирогом с малиной, а то здесь только овсяное печенье… было. Лёша тоже отмирает. Первым движением он наглухо закрывает окно. В дом-ике сразу плюс сто к уюту. На улице дикий ливень - капли гулко барабанят по стенам, а внутри - тихо. Тонко пахнет цветочками, деревом, которым отделаны стены, и нами. Вторым движением он забирает у меня из рук полотенце, и заворачиваясь в него, устраивается на диване. Раскрывает объятия, чтобы села на руки. Полотенце на плечах - как крылья. Конечно, иду! Могла бы - бежала, но между нами и метра нет. - Не носись, - с закрытыми глазами несколько раз целует в шею, здороваясь по-настоящему. - Ты не отмечаешь? - задаю давно интересующий вопрос. Нигде не видела дату его рождения. - Отмечаю… - от него совсем не пахнет спиртным, хотя Лёша не трезвенник. - Ну, с друзьями там, с близкими… - уточняю для непонятливых. - Отмечаю с близкими. - А как же праздник, гости..? - Сова, - нетерпеливо прерывает, - я в единственном месте, где хотел бы быть сегодня. - Уже завтра, - пытаюсь прикрыть волнение шуткой. Боги, он правда хочет быть в день рождения только со мной!? Смотрит на часы - действительно за полночь. - И завтра. Но если бы такси не сломалось за три километра отсюда, приехал бы сегодня. Прижимает к себе плотнее, поглаживая носом краешек уха. Мне кажется, что прямо сейчас наступил самый счастливый момент в жизни. Тихонько дышу, боясь спугнуть. - А у меня ни торта, ни подарка… - понуро жалуюсь, немного понежившись. Спускается носом по шее к ключице и зубами прихватывает лямку пижамы. Легонько дёргает. - Подари мне эту маечку, птиц? - нагло улыбаясь, заглядывает в глаза. Любит, гад, наблюдать моё смущение. Мы так и шепчем друг другу непонятно почему, но даже к лучшему, потому что от проносящихся в голове картинок у меня совсем садится голос и начинает срываться дыхание. - Э-э-э… - сжимаю веки и шепчу на грани слышимости, - э-э-это комбез… Хриплый смешок и бархатный, урчащий шепот, от которого замирает сердце: - Замечательно… - сдвигает с плеча лямочку гладким подбородком, - а то следующий день рождения ещё не скоро... И пока меня окончательно не накрыло, резко переворачивает нас на диван и шепчет: - Решайся… - со смешком добавляет, - петь в процессе Happy birthday to you совершенно необязательно. Представляю этот сомнительный стриптиз и смеюсь, закрыв лицо ладонями. Спеть для него ещё труднее, чем раздеться. Мысленно обещаю себе, что музыкальный слух Блонди никогда не усладит моё пение. Он отодвигается на приличное расстояние, оставляя меня “на сцене”. Благодарю вселенную, что в дом-ике вполне себе темно, и я только по повороту головы Лёши могу догадаться, куда смотрит. Наверное, сейчас самое время подумать, хочу ли вообще дарить ему такой смелый подарок, но эта мысль машет мне ручкой где-то на горизонте сознания. Если кому и дарить, то только ему. Стягиваю вторую лямку и всё же ловлю приступ паники. Сердце колотится, как сумасшедшее, руки дрожат, дыхания катастрофически не хватает. Было бы куда легче, если бы он помог, но эта зараза лишь смотрит и очень даже возможно улыбается. Сглатываю и отпускаю верх пижамы. Лёгкая ткань щекотно стекает по рельефу груди. Моментально прикрываюсь руками, через три лихорадочных вдоха… и ещё три… опускаю их и готовлюсь как-то изящно полностью обнажиться, успокаивая себя тем, что вокруг благословенная темнота. Но молния, ярким всполохом осветившая нас, как днём, нарушает все мои планы. С мышиным писком ныряю под простынь, укрываясь с головой. Он всё видел! То есть почти всё, но больше, чем кто-либо до него. Кровь бросается в лицо и пульсирует, раскаляя щёки, шею и уши. - Не знал, что Совы боятся молний, - хрипло посмеивается Лёша. Не молний! А кое-чьих бесстыдных глаз! Ладно. Надо прекращать уже этот позор. Суечусь неуклюжим комком, выскальзывая из пижамы, и высовываю её в Лёшкину сторону из-под простыни: