Последствия торпедной атаки были ужасными: два мощных корабля, обошедшиеся кайзеру в миллионы марок золотом, мгновенно потонули от попадания торпед в район артиллерийских погребов. Бенеке с ужасом и отчаянием смотрел, как, подобно спичкам, корабли переламывались пополам и, объятая огнем и пламенем, тонула мощь и гордость Второго рейха, призванная уничтожить врагов Германии. За считанные секунды адмирал лишился «Кениг Альберта» и «Принц-регента», серьезно пострадал «Маркграф», на борту которого в двух местах возник сильный пожар, и для его устранения пришлось срочно затапливать несколько отсеков. Аналогичные пожары возникли на «Тюрингене» и «Рейнланде», в борта которых попало только по одной торпеде, «Тюринген» сумел увернуться от встречи со второй гостьей, а атаковавшая «Рейнланд» торпеда неожиданно остановилась и затонула. Сам «Байер» получил серьезное повреждение рулей и винтов, отчего флагман потерял возможность самостоятельного движения, моментально превратившись в хорошую мишень. Также пострадали от торпедной атаки «Кайзерин» и «Фридрих Гросс». Получив новые пробоины, они с трудом сохраняли свою остойчивость, погрузившись в воду ниже ватерлинии. Единственным неповрежденным кораблем эскадры оказался «Нассау», который прекратил обстрел крепости и поспешил, согласно приказу адмирала, к флагману, чтобы взять его на буксир. Теперь картина боя резко изменилась, ни о каком прорыве в Гельсингфорс не могло быть и речи, и Бенеке отдал немедленный приказ об отходе. Поврежденные линкоры медленно и осторожно стали выполнять маневр «все вдруг», и именно в этот момент в бой вступили все четыре русских линкора. Дождавшись своего момента, они спешили атаковать уходящего противника, используя плачевное состояние вражеских кораблей. Командующий эскадрой контр-адмирал Беренс вывел все четыре своих линкора, несмотря на неполную готовность к бою «Гангута». Головным, под адмиральским флагом Беренса, шел «Петропавловск». Затем двигались «Полтава» и «Севастополь», а замыкал строй «Гангут» с еще не восстановленной носовой орудийной башней. Конечно, Беренс сильно рисковал, выводя в бой все корабли, имея возможность отсидеться в гавани, но адмирал сознательно шел на такой риск, желая нанести врагу максимальный урон, добив потерявшего ход «Байера». Этот бой продлился всего двадцать одну минуту, именно столько времени понадобилось немецким морякам, чтобы вывести свой флагман из-под огня русских линкоров и отступить в море от пушек Свеаборга. Весь огонь русских линкоров пришелся на «Фридриха Великого», мужественно прикрывавшего флагман своим корпусом и огнем. Сам «Байер» получил 12 попаданий, из которых особо опасными было только три. Один двенадцатидюймовый вражеский снаряд пробил борт корабля и взорвался в машинном отделении правого борта, вызвав там сильный пожар, уничтожив при этом всю дежурную смену. Другой десятидюймовый гостинец пробил крышу кормовой башни и, вызвав взрыв в замкнутом помещении, полностью уничтожил орудийный расчет. Благодаря мужеству команды разгоревшийся от этого попадания в башню огонь был потушен, не сумев переброситься на орудийные погреба. Третий снаряд пробил броневую защиту правого борта ниже ватерлинии, в результате чего линкор принял около 500 тонн забортной воды и осел. На «Фридрихе Великом» дела обстояли несколько хуже: линкор получил до 26 попаданий снарядов среднего калибра, в результате чего на его борту возникло множество пожаров. В результате тушения огня линкор принял слишком много забортной воды и начал опасно крениться, кроме этого были подбиты орудия обеих носовых башен, снесена передняя мачта, а также погиб весь корабельный лазарет в результате прямого попадания двенадцатидюймовой бомбы. Остальные корабли эскадры Бенеке не пострадали от этого огня, в свою очередь постаравшись достойно ответить врагу. По неизвестной причине большинство немецких линкоров сосредоточило свой огонь на «Полтаве», идущей второй после флагмана «Петропавловска». Линкор получил 31 прямое попадание, из которых только пять попаданий были очень опасны и разрушительны. «Полтава» получила три подводные пробоины и приняла 1200 тонн воды, что грозило кораблю потерей остойчивости и опрокидыванием в любой момент. Кроме этого, линкор получил повреждение рулей и прямым попаданием была уничтожена боевая рубка командира. Получив столь сильные повреждения, «Полтава» поспешила выйти из боя, угрожающе рыская из стороны в сторону. На других кораблях эскадры Беренса потерь было меньше. «Севастополь» потерял ход в результате попадания снаряда в машинное отделение, и прекратило стрельбу одно из носовых орудий; на «Гангуте» была сбита труба и возник пожар на орудийной палубе. Лишь один флагман отделался незначительным ущербом, продолжая неутомимо обстреливать вражеские корабли. Заметив выбытие «Полтавы» и уменьшение хода «Севастополя», Беренс счел за лучшее прекратить бой, оставив немецкую эскадру на волю подводных лодок, уже успевших подтянуться к месту боя. На этот раз Щастный настоял на участии в сражении только русских подлодок, полностью отказавшись от помощи союзников. Пока шел бой, четыре подводных аппарата («Тигр», «Пантера», «Рысь» и «Тур») скрытно приблизились к уходящим кораблям противника. Находясь на перископной глубине, каждая из лодок провела торпедную атаку и, не дожидаясь результатов, поспешила скрыться в глубине от огня кораблей сопровождения. Из четырех выпущенных торпед только три попали в выбранные подводниками цели. Крупповская сталь «Кайзерина», «Маркграфа» и «Кенига» вновь подверглась торпедным испытаниям, в результате которых линкоры избежали возможной детонации в трюме своих боезапасов, отделавшись лишь пробоинами и новыми тоннами забортной воды. Подобное испытание оказалось роковым для «Маркграфа», который через 42 минуты после торпедной атаки стал тонуть, и его командир был вынужден объявить срочную эвакуацию. Линкор затонул на траверзе острова Хиума, благополучно миновав позиции русских минных полей. Все остальные корабли эскадры благополучно достигли Либавы, где Бенеке смог подвести итоги операции «Кримхильда». Они были просто ужасны: за один только день кригсмарине потеряли четыре линкора, два линейных крейсера, два тральщика и один эсминец. К этому скорбному списку необходимо было приплюсовать линейный крейсер «Гинденбург» и два линкора: «Фридрих Великий» и «Байер». Их повреждения были столь серьезными, что они надолго выбывали из действующих рядов кригсмарине. Отныне им предстоял очень долгий ремонт в Либаве, поскольку даже дальнейший переход по Балтике был связан для них с большим риском. Всего же на эскадре погибло 5197 человек и 436 человек было ранено. Потери противника при обороне Свеаборга составили 872 человека погибших и 1037 раненых, на суше и на море. Русский флот потерял крейсер «Баян», три эсминца и два самолета. На долгое время из строя выбыл линкор «Полтава», на ремонт в Балтийском заводе спешно встал «Севастополь», но это было очень слабым утешением для немцев. После такого поражения они вновь теряли стратегическую инициативу, с таким трудом добытую в боях и сражениях. Простояв в порту ровно сутки, сгрузив с кораблей на берег раненых и тела погибших, получив необходимую помощь, эскадра покинула Либаву, держа курс на Киль, где их ждали Шеер, Хиппер и сам кайзер Вильгельм. Сказать, что германский император был удручен и опечален подобным исходом боя, это не сказать ничего. Вильгельм был просто раздавлен известием о гибели кораблей, что было для него огромным личным горем. Немедленно 23 августа было объявлено днем всенародного траура, и по всей территории рейха были вывешены многочисленные государственные флаги с черными креповыми лентами. Бенеке немедленно подал в отставку, и кайзер принял ее, отправив адмирала в запас, ограничившись только ею, поскольку и сам нес большую меру вины за случившуюся с флотом катастрофу. Шеер и Хиппер также подали рапорты об отставке, но Вильгельм отложил принятие окончательного решения на неопределенное время, приказав адмиралам пока временно продолжить исполнение своих обязанностей. Поражение на море не было единственной бедой для Второго рейха за последние дни. Не успел Вильгельм пережить потерю любимой игрушки, как немедленно последовала другая напасть, теперь уже на суше. Отбросив врага от стен Парижа, Фош решил продолжить поиски спасения страны в активном наступлении. Теперь это должен был стать многострадальный английский сектор Западного фронта. Используя то обстоятельство, что немецкая оборона под Амьеном не носила глубокоэшелонированный характер, союзники решили предпринять здесь свое наступление, которое и принесло им успех. Полностью повторяя удачный оперативный прием Фоша под Шато-Тьерри, британцы решили, подобно французам, атаковать немецкие позиции большим количеством танков. Противостоящая на этом участке фронта войскам принца Рупрехта английская армия генерала Роулинсона была основательно пополнена подкреплениями и на момент наступления имела в своем распоряжении 420 танков и 2000 орудий. Кроме этого, Фош выделил союзникам солидную воздушную поддержку в виде 700 самолетов и 76 французских танков от генерала Дебенэ в качестве резерва. Начавшаяся в ночь с 19 на 20 августа операция «Маргарита» была подготовлена с соблюдением всех мер скрытности и предосторожности, в результате которых немцы, слышавшие в тылу вражеских позиций шум моторов и наблюдая оживленное движение людей, восприняли это как очередную смену войск. Используя опыт маршала Фоша, англичане также отказались от проведения перед атакой длительной артподготовки и напали на расположение германских войск внезапно, едва только рассвело. При поддержке огневого вала 1616 орудий британские машины разом двинулись на немецкие окопы. Германские солдаты совершенно не были готовы к подобным действиям, не смогли организовать должный отпор, и поэтому первую линию обороны англичане взяли без особого труда. Однако дальнейшее продвижение танков сильно осложнилось, их остановил сильный заградительный огонь артиллерийских батарей противника второй линии, а также обнаружение хорошо замаскированных противотанковых рвов, наличие которых разведка британцев не смогла вовремя установить. Огромные неповоротливые бронированные коробки англичан вспыхивали одна за другой под метким огнем противника, и скоро потери британцев уже исчислялись не десятками, а сотнями машин. Из столь незавидного положения англичан спасло своевременное перенесение огня артиллерийской поддержки вглубь немецких позиций, на место расположений батарей противника, а также массированный налет на эти батареи самолетов британской авиации. Благодаря этим мерам огонь германских пушек значительно ослаб, что позволило английским танкистам все же обойти препятствие и продолжить свое продвижение. Оставив на переднем рубеже значительную часть своих бронированных чудовищ, британцы смогли продвинуться вперед на 10–12 километров, где были остановлены подошедшими силами резерва, срочно переброшенными кронпринцем для ликвидации вражеского прорыва. Немцы храбро сражались, но через сутки ожесточенных боев были вынуждены отойти, опрокинутые брошенной против них Фошем французской кавалерией. Срочно подтянутый из тыла корпус генерала Жюно ценой больших потерь сумел прорвать линию обороны противника и выйти в тыл пехотным дивизиям. Оставив минимальный заслон на относительно спокойных участках фронта, принц Рупрехт смог вновь остановить продвижение врага, активно используя для обороны минометы и пулеметные засады. Стремясь не дать врагу закрепиться для прочной обороны и увеличивая ширину прорыва, Фош бросил в бой азиатскую дивизию, состоящую из сикхов и пуштунов. Презирая смерть, эти гордые дети Индостана смогли сделать то, что было не под силу их белым сагибам. Невзирая на убийственный огонь немецких пулеметов, они смогли прорвать оборону врага и принести генералу Роулинсу долгожданную победу. После этого боя перед германским командованием встал непростой выбор: либо продолжить ожесточенное сопротивление наступающему врагу без ясных шансов на успех, либо спасти свои резервные дивизии от перемалывания наступающими силами англичан и отойти на линию Зигфрида, где и дать им бой. Кронпринц после недолгого колебания решил отступить и, как показали дальнейшие события, оказался прав. Умело выставляя арьергардные заслоны, германские части сумели оторваться от преследователей и отойти на позиции, с которых начали наступление в марте месяце. Единственное, что они смогли удержать в своих руках, была территория по линии Кале – Аррас, вдоль которой немцы успели возвести глубокоэшелонированную оборонную линию. Все попытки британцев продвинуться дальше на плечах отступающих частей не увенчались успехом. За три дня упорных боев они смогли продвинуться не далее линии немецких передних окопов, при этом полностью потеряв все свои танки. Германские артиллеристы успевали не только отбивать атаки на свои позиции, но и вести контрбатарейный огонь. Переброшенные на этот участок фронта воздушные силы рейхсвера свели на нет попытку союзной авиации вновь подавить огневые позиции германской артиллерии. Окончательно наступательный пыл союзников сбили хлынувшие с небес проливные дожди, за четыре дня превратившие равнины Фландрии в одно большое непроходимое грязное болото. В вязкой грязи утопало все: грузовики, конные артиллерийские повозки, велосипеды связистов и промокшая пехота. Войска союзников окончательно застыли на новых позициях фронта 2 сентября, не в силах продолжать начатое наступление. Общие потери союзников за время боев составили 53 тысячи человек, тогда как убыль рейхсвера составила 46 тысяч человек, включая убитыми, ранеными и пленными. При отступлении немцы оставили врагу 370 орудий, уничтожив, в свою очередь, 250 пушек врага. Единственный способ укрепить пошатнувшееся положение на фронте и в тылу Людендорф и Гинденбург видели в немедленном массированном налете на Лондон дирижаблей отряда Берга. Вильгельм повторно обратился к своим воздушным любимцам, и они не подвели своего кайзера. Поздно вечером 27 августа четыре немецких дирижабля стартовали из-под Лилля, взяв курс на Лондон, имея на борту смертоносный груз. Доктор Тотенкомпф продолжал фонтанировать убийственными идеями, имеющими целью уничтожение врагов рейха. При острой нехватке в стране компонентов для производства отравляющих веществ и зажигательных снарядов гений смерти изобрел новое оружие, огромные 400-килограммовые бомбы, способные стирать с лица города целые кварталы. «Лизхен», «Аннхен», «Лотхен» и «Гретхен» скрытно, под покровом ночи подкрадывались к британской столице. Пятый дирижабль «Берта» был спешно отправлен по приказу Людендорфа на Восточный фронт под Варшаву для нанесения ударов по русским тылам. Новый командир отряда оберст-лейтенант Цвишен избрал новый путь для налета на Лондон. Перед полетом он самым тщательным образом, основываясь на данных воздушной разведки, а также летчиков, совершавших дневные налеты на вражескую столицу, наносил на карту расположение неприятельских зенитных батарей и прожекторов, выявленных ими с риском для жизни. Когда труд был закончен, перед взглядом фон Цвишена предстала хорошо созданная система защиты без явных слабых мест. Однако после долгого изучения карты и бесед с летчиками оберст-лейтенант все же нашел уязвимое место обороны Лондона. По всем выводам, англичане по-прежнему не ожидали нападения с юга, делая основной упор на северных и восточных направлениях. Так и возник дерзкий план нападения со стороны Портсмута. Сделать подобный крюк германским дирижаблям позволял старт с французской территории, давая им возможность экономить свое горючее. Все вышло так, как и задумывал Цвишен. Укрывшись ночными августовскими туманами, крылатые монстры благополучно пересекли Ла-Манш и углубились на английскую территорию, никем не замеченные. В Лондоне уже господствовала ночь, когда дирижабли подобрались к своей цели. Пережив ночную атаку, жители столицы извлекли из нее для себя урок и сократили до минимума освещение своих улиц, но все же до полной светомаскировки британцы еще не дошли. Если улицы Лондона слабо прорисовывались в ночной мгле, то свет, бивший из окон домов, явно подсказывал немецким бомбометателям расположение того или иного квартала британской столицы. Главной целью полета вновь стал район Вестминстера – Парламент, Министерство обороны и адмиралтейство. Этот сектор английской столицы очень хорошо охранялся, и удар по нему сильно бил по престижу Англии и ее энергичного премьера Черчилля, много сделавшего для наведения порядка и спокойствия в стране в столь трудный для нее момент. Дирижабли шли парами. Первыми двигались «Лизхен» с Брандтом и «Гретхен» под командованием Крюгера. Вторыми шли «Аннхен» и «Лотхен» с Гримом и Цвишеном. Сам Берг остался по земле, полностью доверив операцию своему молодому помощнику. Экономя электричество из-за острой нехватки угля и газа, английские ПВО не включали прожектора постоянно, только изредка освещая небесную тьму своими лучами. Первая пара дирижаблей уже была на подходе к своим целям – адмиралтейству и Министерству обороны, когда один случайно поднятый вверх луч прожектора четко осветил бок «Лизхен» с черным крестом. Дирижабль уже завершал маневры для захода на цель, тщательно выискивая очертания адмиралтейства. Громко и протяжно завыли сирены, пробуждая ото сна только что заснувший город и вместе с ним остальные средства защиты от воздушной смерти. Взметнувшиеся ввысь прожектора, к ужасу проснувшихся людей, высветили четырех монстров, сбрасывающих на город свой смертоносный груз. Ужасный грохот взрывов и сильное сотрясание земли, подобно огромной кувалде сказочного великана-людоеда, обрушились на Лондон. Огромные столбы земли вырастали на месте падения огромных бомб, которые уничтожали все в радиусе ста двадцати метров. Дома рушились как карточные домики, моментально складываясь пополам, или стремительно оседали вниз вместе со всеми находившимися в них людьми. Никто не успевал выскочить из обреченного здания, находя свою смерть под обломками и завалами домов. Здание адмиралтейства оказалось полностью разрушенным, ударная волна по случайности пощадила его левый угол. Также рухнула половина здания Министерства обороны, открыв постороннему взору все свое внутреннее строение. Новичок Грим с азартом бомбил комплекс, где было расположено здание кабинета правительства и все, что прилегало к нему. Фасад старинного здания моментально рухнул, едва только первая бомба, сброшенная с «Аннхен», угодила на проезжую часть неподалеку от него. Сам же Цвишен освобождал недра своего дирижабля над английским Парламентом. Сперва он подавил находившуюся вблизи зенитную батарею и прожекторную станцию, после чего принялся спокойно сбрасывать бомбы на город. Бомбы, аккуратно наведенные штурманом «Лотхен», быстро снесли цитадель всемирной демократии, обозначив ее прежнее пребывание грудами пылающих обломков. От сильного взрыва снесло часть верхушки знаменитого Биг-Бена, обрушив на мостовую его знаменитый циферблат. Демонстрируя мастерство бомбометания, остатками боезапаса Цвишен обрушил один из береговых пролетов Вестминстерского моста, после чего поспешил скрыться в спасительную тьму от британских мстителей, стремящихся с земли и воздуха уничтожить проклятого врага. К большому сожалению для англичан, почти все их зенитные орудия были нацелены в северном и восточном направлении, и их перенацеливание отняло у британцев массу драгоценного времени. Поэтому вся тяжесть по нанесению возмездия легла на плечи королевских ВВС, бросившихся вдогонку за врагом. Самолеты британцев появились слишком поздно, враги уже покинули Лондон, и под покровом темноты каждый уходил своим путем. Не имея точных ориентиров, королевские летчики летели вслепую, полагаясь только на везение. Поэтому у немецких дирижаблей оказалось разное число преследователей. На долю Цвишена, первым покинувшего разворошенное осиное гнездо, досталось всего шесть самолетов противника. Верхние кормовые пулеметные гнезда прекрасно справились со своей работой. «Лотхен» получила минимум пробоин, записав на свой боевой счет три сбитых английских аппарата. За «Аннхен» увязались сначала лишь три самолета, которые были либо сбиты, либо повреждены, это плохо было видно в ночном небе, но при проходе над Дувром на дирижабль напало сразу восемь самолетов, спешно поднятых с земли. Экипаж Грима с честью выдержал свой боевой экзамен, повредив два и сбив один самолет противника, и, получив повреждение, продержался до середины пролива, где был встречен своими летчиками, также поднятыми с земли и сумевшими отогнать врага от дирижабля. Сложнее пришлось «Лизхен» и «Гретхен», которые позже остальных смогли покинуть воздушное пространство Лондона. Они спешно уходили в сторону моря, уводя вслед за собой основную свору охотников. Кормовые пулеметчики работали без остановки, отгоняя от боков дирижабля вражеские самолеты, которые, подобно москитам, безжалостно жалили своими очередями. Брандту очень повезло, по ту сторону Па-де-Кале английские летчики потеряли его из виду и ушли в сторону, яростно гудя своими моторами, сжигая драгоценное горючее. «Лизхен» добралась до бельгийского побережья и благополучно долетела до Лилля. Неудачником этого налета оказался Крюгер. Его «Гретхен» сильно пострадала не только от большей части лондонской авиации, преследовавшей дирижабль даже над акваторией моря, но и от истребителей, поднятых с аэродрома под Ипсвичем. В общей сложности «Гретхен» пришлось выдержать бой с сорока семью вражескими машинами, и результат его был очень печален. Дирижабль потерял половину экипажа и лишился управления, воздушное течение стало медленно сносить быстро теряющего высоту гиганта в сторону Голландии. Сам Крюгер был ранен в бою, но мужественно продолжал руководить полетом до самого конца. Видя неутешительный итог своего полета, Крюгер приказал связаться с любым германским судном с целью получения помощи. На их счастье, эти сигналы были услышаны одной из подлодок, находившихся на боевом дежурстве в этой части северного моря. Моряки видели, как обессиленный дирижабль рухнул в море, и поспешили к нему на помощь. Они успели вытащить барахтающихся в холодной воде семерых членов экипажа, остальные либо погибли в бою, либо, подобно командиру, в момент столкновения с водой. Подводники не сумели найти тело майора Крюгера среди обломков аппарата, густо усеявших морскую поверхность. Так отряд Берга понес первые серьезные боевые потери за короткое время своего существования под патронажем кайзера. Вильгельм лично высказал соболезнования всем семьям погибших аэронавтов и взял их под свою опеку. Летчики отряда Берга были ему еще нужны. Оперативные документы Срочная телеграмма из Лондона от русского военного атташе полковника Калери в Ставку верховного командующего Корнилова от 31 августа 1918 года: Спешу сообщить Вам, что вчера вечером в Лондоне произошли большие изменения. После того как 28 августа скоропостижно скончался английский король Георг, согласно закону и традициям, королевская власть в стране перешла в руки молодого принца Уэльского Эдуарда. И хотя он сильно пострадал в результате немецкого налета на Лондон в июне этого года – принц получил серьезное ранение в спину и до сих пор не может ходить, – он был признан способным исполнять обязанности главы королевства. После провозглашения нового британского правителя под давлением парламентской оппозиции и многочисленных советников король Эдуард 30 августа этого года спешно отправил в отставку премьера Черчилля с возвращением на этот пост господина Ллойд Джорджа. Данный шаг короля был очень необходим, поскольку только так можно было сбить накал бушующей толпы лондонцев, переживших ужас недавнего налета на столицу. В настоящий момент Черчилль отправился во Францию, в расположение армии генерала Роулинсона в качестве военного советника. Полковник Калери Телеграмма из Лондона от премьера Черчилля генералу Корнилову от 26 августа 1918 года: Дорогой сэр! Весь британский народ потрясен мужеством и храбростью русских моряков, одержавших столь блистательную победу над германским флотом под Ревелем и Свеаборгом. Этот пример русского героизма во имя общей победы навсегда останется в наших благодарных сердцах. В ознаменование столь успешного разгрома нашего общего врага король Георг награждает всех офицеров линкоров и крейсеров, участвовавших в этом великом бою, орденами «За выдающиеся заслуги», командиров кораблей – кавалерскими орденами Св. Михаила и Георгия. Вице-адмирала Щастного – орденом Индийской короны, контр-адмирала Беренса – рыцарским орденом Святого Патрика. Кроме этого, специальным указом короля в знак особой признательности его заслуг перед Британской короной ему присвоено звание контр-адмирала британского флота.