– На принтере отпечатан? – поинтересовалась Ульяна. – Вы не поняли. Это был старинный чертеж, сделанный вручную, с красиво выписанным текстом и волнами на реке. – Текст прочитали? – Может быть… – Качалина смущенно улыбнулась. – Но уже не помню. Ульяна отставила чашку и поднялась с дивана. – С большим удовольствием посидела бы еще, но не могу. Спасибо за угощение. – На здоровье. – Дора Моисеевна тоже встала. – Если понадоблюсь, можете позвонить. На днях уезжаю в санаторий поправлять здоровье. Хочу дать совет: берегите его, здоровье, не тратьте по пустякам. Как говорил мой покойный муж: лето не вечно, вейте гнезда. – Как вы сказали? – Ульяна вздрогнула и напряглась. – Повторите. – О будущем и здоровье следует заботиться загодя, – повторила Качалина. – Нет-нет! Ту фразу про лето. – Ах это! Лето не вечно, вейте гнезда – любимая фраза мужа и его университетского преподавателя. Иван Васильевич Качалин был очень предусмотрительным человеком. – Дора Моисеевна печально потупилась и вздохнула. – Одного не предусмотрел: доверился не тому человеку. – Имеете в виду кого-то конкретного? – Конечно же, нет, как и вы. Убийца пока не найден. – Мы найдем его, – пообещала Ульяна и вдруг спросила: – Вы знакомы с Елизаветой Федоровной Головиной? Немного помолчав, Качалина ответила: – Кажется, нет. – Может быть, ее знал ваш муж? – У него был узкий круг знакомых. Об этом я говорила. – Ну что же! – Ульяна по-доброму улыбнулась. – Желаю вам хорошего отдыха! Богданов, как и обещал, ожидал ее в машине у дома. Завидев ее, Ульяна улыбнулась, похлопала по капоту и заглянула в открытое окошко: – Большое спасибо! – Садись, – он указал взглядом на пассажирское сиденье. – Сам отвезу тебя в пансионат. Заодно поговорим. Выехав за город, сказал: – Рассказывай, что нарыла. – Дай сообразить, с чего лучше начать. – Она устроилась поудобнее. – Первое и, пожалуй, самое главное: Качалина вспомнила, что в украденной шкатулке лежала старинная карта, на которой был обозначен участок земли, дом и какие-то постройки. Да! Рядом протекает река. – Нам это для чего? – поинтересовался Богданов, и Ульяна ответила: – Качалин интересовался плиткой в усадьбе Тишь-на-Тоске. Логично предположить, что карта, которую похитили, – той самой усадьбы. – Можно предположить. Только на фиг она нужна? – Убийца, как Конюхов и Качалин, что-то ищет. – В доме или на территории? – спросил Богданов. – Если в доме – это одно. Тогда зачем ему карта? А если на территории усадьбы, при чем тут плитки? – Кстати, про плитки, – оживилась Ульяна. – В счете на их закупку значится тысяча четыреста штук. Тридцать восемь из них лежат в твоем сейфе, восемьсот двадцать четыре – в кабинете коллекционера, четыреста двадцать остались в мезонине. – Итого? – Не хватает ста восемнадцати. – Может быть, их просто не лепили? Остались лишние? – Нет! – Она категорично тряхнула головой. – Я все замерила и просчитала по площади. На стене и печи их было ровно тысяча четыреста. – Вот задачка… – протянул Богданов, но Ульяна, выдержав паузу, объявила: – У меня есть на нее ответ! Он возмутился: – Терпеть не могу эту твою привычку – тянуть до последнего! Что я тебе, мальчишка? – Дюков доложил, что охранники видели свет в усадьбе. Думаю, по ночам там кто-то сбивал плитку… – Следовательно, преступники знают то же, что и Качалин, – договорил за нее Богданов. Он открыл бардачок и, пошарив рукой, выругался. – Черт! Это же не моя машина. Есть закурить? – Не курю, и ты это знаешь, – проговорила Ульяна, без перехода добавив: – Кажется, ты был прав относительно Марго. Богданов ухмыльнулся: – Я всегда прав. Тебя-то что натолкнуло на эту мысль? – Та пачка сигарет… – В которой был спрятан телефон Конюхова? – Он оторвал глаза от дороги и посмотрел на Ульяну. – Блондинка в майке с цветком в волосах? – Я разглядела: на самом деле это не цветок, а вспышка салюта. – Какая разница? – Я нашла такую же пачку в номере нашей отдыхающей. Рабочий, нашедший телефон, ее опознал. – Кто такая? – Она, скорее всего, ни при чем. Эти сигареты ей подарила Марго. И, кстати, одну пачку оставила себе. – Ну так пойди да спроси, где эта пачка. Если цела, значит, потрясем твою отдыхающую. – Легко сказать! Ума не приложу, как это сделать и, главное, с какой стороны подойти. – Заметив, что они подъехали к КПП пансионата, Ульяна распорядилась: – Езжай к главному корпусу! – И, когда Богданов остановил машину, она спросила: – Зайдешь ко мне? Чуть помолчав, он серьезно посмотрел ей в глаза: – Ответь на один вопрос. – Давай. – Ты спросила только из вежливости или действительно хочешь, чтобы я зашел к тебе в номер? – Не нужно выкручивать руки, – ответила Ульяна и, выйдя из машины, спросила: – Так ты идешь или остаешься? Конечно, Богданов пошел вместе с ней. Оставив его в гостиной, она прошла на кухню, сварила кофе, составила все на поднос, но отнести в комнату не успела – ей позвонила Надежда. Услышав, что подруга рыдает в трубку, Ульяна закричала: – Что случилось?! – Кирилл… Сердце… Его увезли в реанимацию! – Я выезжаю! – Зачем? – Надежда перемежала слова рыданиями. – Нас не пустят к нему. Завтра утром приезжай. – Ты говорила с лечащим врачом? – Ульяна старалась держать себя в руках, но ее била нервная дрожь. – Завтра с тобой поедем в реанимацию, там и поговорим. Ну все! Мне надо к Сережке, он плачет Закончив разговор, Ульяна продолжала стоять у подноса с дымящимся кофейником. Раздался голос Богданова: – Что случилось?