Никто не возразил ни слова, никто не пожаловался. Кендалл, Джейден, Стэн и остальные молча последовали за капитаном и тут же исчезли в бурлящей тьме. А Полли вывернуло прямо на стенку набережной. Еще одна фигура присоединилась к группе, размахивая руками и куда-то показывая. Полли устало повернулась в ту сторону. О боже, это был Малкольм. Какого черта ему надо? Она не слышала, что он говорил, – слишком шумел ветер в ушах, да и вообще ей казалось, что буря теперь никогда не утихнет, – но, к ее изумлению, горожане пошли за Малкольмом, даже Патрик, до той минуты хлопотавший над безжизненными телами мужчины и мальчика. Чьи-то руки подхватили с обеих сторон Полли и потащили следом за остальными, но она почти не осознавала этого. – Я должна вернуться, – бормотала она, – я должна туда вернуться. Я должна зажечь фонарь. Зажечь маяк… Она опустила голову и с удивлением обнаружила, что ее пальцы сжимают фонарь. Он уже не работал – то ли разбился, то ли батареи сели, – однако был при ней. – Все в порядке, – зазвучал утешающий голос Мюриэл. – Женщины уже зажгли штормовые фонари на набережной. Не беспокойся. Не надо так волноваться. Тем более шторм стихает. И действительно, хотя ветер все еще дул с яростной силой и продолжал лить дождь, молнии сверкали уже в отдалении, гром грохотал реже и реже, стихия словно отступала перед людьми, собравшимися на берегу. В «Маленькой пекарне на Бич-стрит» горели свечи и все фонари, какие только нашлись. И еще здесь было невероятно тепло. Малкольм открыл заброшенную кухню и затопил печи. Полли лишь теперь осознала, насколько она промерзла. Кто-то приготовил чай, и Полли решила, что вкуснее чая она никогда не пробовала. Рассеянно наблюдая за хлопотами, она с кружкой в руках сидела в кресле, которое кто-то принес для нее. Никто с ней не заговаривал; проходя мимо, люди лишь ласково поглаживали ее по голове или плечу, им хотелось убедиться, что с этой отважной женщиной все в порядке. И Полли это радовало. Все ждало впереди – и разговоры, и расспросы полиции, и встречные обвинения, и объяснения… Нужно будет успокоить мать, и, о боже мой, Хакла… А пока что, согревая пальцы о теплую кружку, Полли с беспокойством наблюдала за спасенными, пытаясь отыскать в них признаки жизни. Никто не знал, как долго они пробыли в воде; когда спросили Полли, выяснилось, что с того момента, как она заметила терпящих бедствие с маяка, до их спасения прошло не более сорока минут, может быть, всего-то полчаса. Она сама изумилась: разве они с Селиной не провели в море много часов? Похоже, нет. С другой стороны, находиться в холодной воде, тем более в штормовом море, длительное время очень опасно, в особенности ребенку. Патрик выглядел встревоженным. Его лоб усеяли бисеринки пота то ли оттого, что ему стало жарко, то ли оттого, что он нервничал. Мальчик вдруг кашлянул и чуть повернул голову, а потом его вырвало, и он изверг на пол целую лужу морской воды. Одна из женщин поспешила встать между мальчиком и его отцом, все еще остававшимся без сознания, чтобы малыш его не видел. Патрик присел у головы мальчика. – Привет, – сказал он. – Как тебя зовут? – Джозефус! – внезапно вспомнила Полли. – Его зовут Джозефус! – Джозефус? – недоверчиво переспросил кто-то. – Да, – подтвердила Полли. – Я потому и запомнила. – Джозефус? – мягко окликнул малыша Патрик. Мальчик вяло приоткрыл глаза. Он явно не мог сфокусировать взгляд. – Привет, – сказал Патрик. Мальчик моргнул. – Холодно, – пробормотал он. – Я знаю, – кивнул Патрик. – Поэтому мы стараемся тебя согреть. – А где мама? – Ну… – протянул Патрик. – Давай пока просто отогреем тебя. – Хочу к маме. – Тсс! – прошептал Патрик, не зная, что ответить. – Мы ищем твою мамочку. Мальчик попытался сесть, но его снова вырвало. – Это потому, что я плохо себя вел? – спросил он. – Папочка говорил, нельзя подходить к краю лодки. Это потому, что я подошел к самому краю? – Ничего подобного, – возразил Патрик. – Вовсе нет. Иди-ка сюда… Он поднял малыша и перенес ближе к печи. Ребенок выпростал из-под одеяла руки и ноги – от холода они все еще были синюшного оттенка. – Ой, – пискнул Джозефус, когда кровь снова начала циркулировать, добираясь до нервных окончаний, возвращая их к жизни. – Ой, больно… – Потерпи, мы сейчас дадим тебе попить что-нибудь вкусненькое, – пообещал Патрик. – Фанту? – оживился Джозефус. – Нет, – благодушно ответил Патрик. – Не фанту. Мюриэл принесла чай с большим количеством молока и подала Патрику. Тут послышался стон. Мужчина тоже зашевелился. – ПАПОЧКА! – вскрикнул мальчик, увидев его. Он попробовал встать, но ноги его не держали. – ПАПА! Патрик поспешил перенести мальчика к отцу. Мужчина поворачивал голову из стороны в сторону. – Папочка, проснись! – просил малыш, пытаясь пальчиками открыть ему глаза. – Нет, милый, не надо так делать, – сказал Патрик, наклоняясь вперед. Но мужчина и в самом деле открыл глаза. – Джозефус? – неуверенно выговорил он. – Это ты, Джозефус? – Папуля! Малыш обхватил отца за шею, и тот снова закрыл глаза, но, к счастью, не потому, что опять потерял сознание, а от безграничной радости. Он попытался поднять руки, но не сумел. – Так, вы двое, – заговорила практичная Мюриэл. – Пожалуйста, давайте-ка поближе к печи! Вы тут не единственные, кого нужно сегодня возвращать к жизни. Кто-то принес бутылку виски. – Ни в коем случае! – запретил Патрик. – Для кровообращения это плохо, уберите! – Ну вообще-то, это для Полли, Селины и для нас, – возразила Мюриэл. Полли взяла бутылку. Селина ушла наверх, чтобы переодеться, и вернулась в огромном свитере, в котором выглядела очень юной и худой. Она с тревогой посмотрела на Полли. Обе дрожали. Полли неуверенно встала, подошла к Селине, и они вдвоем уселись в огромное кресло, пока остальные хлопотали вокруг Джозефуса и его отца. Полли основательно глотнула виски. Хотя она предпочла бы вкус морской воды – и от того и от другого ей одинаково хотелось плеваться, – но ей понравилось внезапное тепло, охватившее ее с головы до ног. Руки сразу начали обретать чувствительность. Она прислонилась к Селине, и обе уставились на огонь, пылавший в дровяной печи. – Поверить не могу, что уже год не видела этого мошенника, – сказала Селина. – Ведь уже год прошел, да? Она повернулась, чтобы посмотреть на Полли. – А это… ну, это было серьезно? Полли покачала головой. – Ничуть, – тихо ответила она. – И было-то всего несколько раз. Я чувствовала себя сиротливо. Никого здесь не знала. Миссис Мэнс ужасно ко мне относилась, и я была так одинока… одинока впервые за семь лет, да еще в незнакомом городе, на новом месте. А он был добр ко мне. Селина слегка поморщилась. – Думаю, в то время я сама была не слишком добра к нему, – сказала она. – И могу понять, почему он потянулся к тебе. Славная, улыбчивая Полли, «всем дадим по любимой булочке». Уверена, ты ему не надоедала насчет переезда из Полберна или поиска работы получше. – Я его почти не знала, – возразила Полли. – И похоже, я не знала его вообще. Селина скривилась: – Но почему ты решила подружиться со мной? Не понимаю. Или у тебя с головой нелады? – Нет, – ответила Полли. – Я хотела тебе все рассказать, попросить прощения. Но не знала, как это сделать, а потом испугалась за Нила, растерялась… Я просто вела себя как трусиха. Короче, надеялась, что это не всплывет. Очень глупо было так думать. – Ну да, – согласилась Селина. – На этой богом забытой скале людей по пальцам пересчитать. – Ага, и один из них – Джейден, – кивнула Полли. – Это он мне сказал, что Тарни женат. Раньше я не знала. – Да, ты говорила, – с легкой иронией произнесла Селина. – Как бы то ни было… узнав об этом, я сразу перестала с ним встречаться. Так что Джейден оказал мне услугу. – Да почему ты вообще положила глаз на Тарни, когда рядом был такой обалденный тип, как Хакл? Вот чего я не понимаю! – немного помолчав, выпалила Селина.